Лейла Мичем - Дикий цветок

— Как вы думаете, из-за чего все отменили? — поинтересовалась Елизавета, адресуя вопрос домашним, собравшимся за столом.

Сегодня, вместо пиршества в Виллоушире, на завтрак была ветчина с мамалыгой. Женщина с тоской думала о новом бальном платье, висящем в ее гардеробе. Теперь у нее не будет возможности всем его показать. Сегодня, помимо Летти и ее отца, которые были частыми гостями в доме Толиверов, изредка оставаясь даже на ночь, а также двух своих сыновей и внука, Елизавета имела удовольствие видеть у себя Джереми Уорика. После завтрака он и Сайлас собирались обсудить не очень приятные перспективы, открывающиеся вследствие того, что весной караван тронется в путь в Техас без Сайласа и Летти.

— Понятия не имею, — ответил Джереми.

— Такое впечатление, что темный полог опустился на Виллоушир, — поэтично высказалась Летти. — Я так и не смогла поговорить с Джессикой. Когда я приехала повидаться с ней, меня в буквальном смысле слова выпроводили за дверь.

— То же можно сказать о Майкле, — присоединился к разговору Моррис. — Вчера мы должны были поехать вместе на охоту, но он прислал человека сказать, что все отменяется.

— Должно быть, что-нибудь серьезное случилось, — заметил преподобный Седжвик. — Никого из Виндхемов не было в среду вечером в церкви. Мистер Виндхем всегда приходит послушать кантаты и оставляет щедрые пожертвования. Очень странно.

— А мисс Конклин благополучно села на пароход в Массачусетс? — спросил у Летти Джереми. — Насколько я помню, Джессика должна была отвезти ее в порт.

— Мы не знаем, — ответила девушка, — и это нас беспокоит. Именно поэтому я поехала повидаться с Джессикой. Накануне я решила проветрить домик за кладбищем и обнаружила пятна крови на простынях и окровавленные ватные тампоны в мусорном ведре.

— Еще больше загадок! — воскликнул преподобный Седжвик.

— Думаете, она порезалась? — высказал предположение Сайлас.

— Я хотела поговорить с Джессикой и все у нее выведать, — сказала Летти.

— Не исключено, что кровотечение имеет естественные причины, — бросив многозначительный взгляд на Летти, предположила Елизавета.

Девушка покраснела, и тогда старшая женщина сменила тему:

— А я так надеялась полюбоваться в этом году Виллоуширом! — воскликнула она. — Та негритянка Виндхемов… Как ее имя, кстати?

— Типпи, — напомнил матери Сайлас.

— Она чудесно украшает дом к Рождеству. Мне до сих пор трудно вообразить, что такое уродливое цветное создание может проявить столько изобретательности.

Моррис откусил от намазанного маслом печенья и с полным ртом произнес:

— Это вы о той служанке-обезьянке с большими ногами, которая смахивает на подсвечник?

— Да, дорогой, — подтвердила Елизавета. — Джессика ее просто обожает.

Их прервали: распахнув двустворчатые двери столовой, вошел Лазарь. Подойдя к стулу Морриса, он склонился близко к его уху.

— Извините, хозяин, но в гостиной — посетитель.

— Так рано утром, Лазарь! Святые небеса! Кто это?

— Мистер Карсон Виндхем, сэр.

Все сидящие вокруг стола удивленно замолчали. Моррис сорвал из-за воротника салфетку.

— Я пойду к нему.

— Но он приехал не к вам, сэр, — сказал Лазарь. — Он хочет встретиться с мистером Сайласом.

— С братом?

Моррис уставился на Сайласа с таким выражением, словно подобного рода желание со стороны Карсона было чем-то за гранью возможного.

— Боже правый! — вырвалось у Елизаветы.

Ей сразу же показалось, что в комнате душно.

Сайлас сложил свою салфетку и встал из-за стола. Он улыбнулся Джереми и подмигнул Летти.

— Должно быть, старик передумал, — сказал он.

Моррис иронично приподнял брови.

— И решил приехать к тебе в рождественские праздники, чтобы лично сообщить о своем решении? Не думаю.

— Узнай, что же случилось в Виллоушире, — прикрывая рот рукой, громко прошептала Елизавета.

Карсон Виндхем стоял в гостиной, сложив руки за спиной. Взгляд его устремился куда-то за высокое венецианское окно. Лазарь принял у гостя его шляпу и стек, без которого Карсон нигде не появлялся. Мужчина явно был погружен в свои мысли. Сайлас не мог не согласиться, что Моррис, судя по всему, прав. Разве стал бы самый влиятельный и богатый человек в Южной Каролине приезжать к нему в час, когда положено принимать завтрак, для того чтобы уведомить о согласии предоставить ему кредит? Обычно в это время года люди вообще не занимаются делами.

— Мистер Виндхем!

Карсон повернулся. Только хорошее воспитание удержало Сайласа от публичной демонстрации своего изумления. Лицо гостя было отмечено печатью множества забот и нешуточного беспокойства. В последнее время каждое утро, глядя в зеркало, Сайлас замечал признаки подобного рода перерождения и на собственной физиономии. Угрюмое выражение лица Карсона Виндхема, мертвенно-холодный блеск в его глазах резко контрастировали с накрахмаленным, без единого изъяна галстуком из тончайшего сукна.

— Спасибо, что согласились со мной встретиться вопреки неурочности моего визита, Сайлас.

— Очень рад вас видеть, сэр, — слегка поклонившись, произнес его собеседник.

— Не уверен, что вы останетесь того же мнения после того, как услышите, зачем я пришел.

— В таком случае, пожалуй, нам следует присесть. Я позвоню слуге. Пусть принесут кофе.

Карсон отрицательно замахал рукой. Луч света, исходящего из камина, отразился от рубина на перстне с печаткой.

— Не стоит, но вы лучше присядьте, а я постою.

Сбитый с толку, Сайлас уселся на один из обожаемых матерью стульев мебельщика Хеппельвайта. Он лихорадочно прикидывал в уме, что заставило Карсона Виндхема стоять перед ним в гостиной его дома, вернее, в гостиной дома Морриса, в утро того дня, вечером которого планировалось устроить грандиозное празднество в Виллоушире, нынче отмененное. Сайлас не знал, что и думать. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что Карсон приехал сюда не по поводу кредита.

Впрочем, эта его уверенность поколебалась, когда гость, стоя перед Сайласом с широко расставленными ногами и заведенными за спину руками, хмуро уставился на него сверху вниз и произнес:

— Что скажете, если я прощу вам долг, оплачу все расходы на дорогу в Техас, дам достаточно денег на то, чтобы завести на новом месте плантацию и выстроить особняк, а впридачу подарю пятьдесят рабов?

Сайлас молча смотрел на Карсона, как на человека, который ни с того ни с сего разорвал на себе отлично скроенный жилет так, что пуговицы посыпались на пол.

Немного придя в себя, Сайлас ответил:

— Я бы сказал, что вижу сон, или… что вам снится кошмар.

— Вы не спите, да и я так же бодр, как филин в полночь.

— Извините, сэр, но я вас не понимаю.