Грегор Самаров - На берегах Ганга. Прекрасная Дамаянти

— Его нельзя упрекнуть ни в чем, — заметил Чампион твердым голосом.

— Тем лучше для него.

— А Шитаб-Рой? — спросил Чампион. — Это лучший солдат из всех магометан и верный союзник. Он не раз отличался на службе компании. Губернатор в присутствии всего совета засвидетельствовал, что он самый храбрый солдат во всей Азии.

— Это и мне хорошо известно, милейший полковник, но тем не менее его придется арестовать.

Полковник молча поклонился.

— Вы полагаете, они станут сопротивляться? — спросил Гастингс.

— Нет, не думаю. Конечно, в Муршидабаде достаточно вооруженных слуг, но они не посмеют.

— Хорошо. Я дам вам с собою капитана Вильяма Бервика, моего офицера-ординарца, чтобы он присмотрелся к местным отношениям.

Полковник снова поклонился и вышел.

Гастингс быстро переоделся и отправился на половину баронессы Имгоф, роскошно обставленную, полную ароматов всего цветочного царства берегов Ганга.

Маленькая Маргарита играла с обезьянкой на золотой цепочке и от души смеялась над ее потешными движениями. Баронесса Имгоф пошла Гастингсу навстречу и подала ему руку, которую он почтительно и нежно поднес к губам.

— Посмотри, друг мой, — сказала она, — какие роскошные подарки прислал мне магараджа Нункомар.

Она открыла большую корзину, отделанную цветами, и раскинула перед Уорреном роскошнейшие ткани индийского производства: белый атлас, художественное шитье золотом, бумажные ткани самых ярких оттенков, тонкие шерстяные материи и чудеснейшие шелка. Тут же были уборы из золота, цепочки и браслеты с драгоценными камнями. В маленьком ящичке из слоновой кости лежала легкая ткань — индийский муслин, похожая на прозрачный туман. Это было невероятное, редкое и драгоценное произведение индийского ткачества.

Гастингс бросил взгляд на все эти драгоценности, стоившие в Европе целое состояние, и равнодушно заметил:

— Тебе придется поблагодарить магараджу за внимание, но не забывать, что оказать тебе внимание было его обязанностью. Он, да и все прочие, должны смотреть на тебя как на свою королеву. С его стороны очень умно первому засвидетельствовать тебе уважение, но тем не менее будь с ним холодна и осторожна, потому что он не друг нам и никогда им не станет.

— Я так и думала, — сказала баронесса, — при первом взгляде я решила, что он двуличный и лукавый, хотя ловко умеет скрывать это.

— Я не сомневаюсь в проницательности моей дорогой Марианны. Ты, конечно, прекраснее цветка лотоса, воспеваемого индусскими поэтами, но красота не властна надо мною. Ум может уважать только ум, который никогда не старится и смеется над временем. Так и мы с тобой не поддадимся старости. Любовь наша переживет нас и в седины наши сумеет вплести лучшие цветы.

Он поцеловал баронессу в лоб, а она посмотрела на него с благоговейным восторгом.

В это время вошел дворецкий с докладом, что обед подан. Гастингс подал баронессе руку и повел ее в столовую. Там их ждали сэр Вильям и барон Имгоф.

В домашнем кругу Гастингс казался совершенно другим человеком и поддерживал светский разговор, тщательно избегая всего, что относилось к делам или политике. Он говорил об искусстве и науках, о новейших произведениях европейской литературы, индусских древностях, обычаях страны. Баронесса Имгоф как нельзя лучше умела поддерживать разговор, как и сэр Вильям, человек всесторонне образованный, с ясным живым умом.

Зато барон Имгоф почти все время молчал и держал себя за столом как простой служащий.

— Будьте любезны, сэр Вильям, — сказал Гастингс после десерта, — отправиться к магарадже Нункомару и от моего имени поблагодарить его за подарки, присланные баронессе. Прикажите подать себе несколько чашек севрского фарфора, шлифованных хрустальных вещей и несколько кусков английского бархата, все это вы передадите супруге магараджи от имени баронессы.

— Благодарю за поручение, мне будет в высшей степени интересно посетить дом знатного индуса. Супругу магараджи мне едва ли удастся увидеть, так как гарем его, вероятно, никогда не открывается для посетителей мужского пола, а тем более иностранцев…

— Ошибаетесь, милый друг мой, — сказал Гастингс. — У индуса вовсе нет гарема. Настоящий индус, а знатный в особенности, вовсе не признает затворничества женщин и не прячет их. Вам наверняка удастся видеть супругу магараджи, и, полагаю, вы останетесь довольны, — прибавил он улыбаясь, — по слухам, красавица Дамаянти — прелестнейшая женщина, и получила хорошее европейское образование. Когда вы вернетесь, будьте любезны явиться к полковнику Чампиону. Он получил от меня приказ для важной и тайной экспедиции, и вы должны ему сопутствовать. Вас не будет несколько дней, но зато представится случай изучить нравы туземцев вполне обстоятельно.

— От души благодарю за доброту вашу и постараюсь оказаться ее достойным. А теперь поспешу исполнить поручение.

Вскоре он в полной парадной форме, на чистокровном арабском жеребце, в сопровождении многочисленной свиты подъезжал ко дворцу Нункомара. Слуги бросились ему навстречу и без доклада сопроводили в покои магараджи. Тот встретил его на пороге приемной, приветствовал как старого, хорошего знакомого и тотчас же повел в гостиную.

Он с почтительным поклоном выслушал благодарность, которую сэр Вильям принес ему от имени губернатора, и, по-видимому, был вне себя от радости, что баронесса Имгоф вспомнила о его супруге и послала ей такие роскошные подарки. Он тотчас же послал позвать бегум Дамаянти и приказал также явиться своему сыну Гурдасу.

— Весь дом мой, — сказал он, с выражением восторга, — должен быть свидетелем той чести, которую угодно оказать мне губернатору и его высокой, отличающейся такими великолепными качествами приятельнице.

Немного погодя явился Гурдас, высокий, стройный и красивый молодой человек лет двадцати двух. Он, так же как и отец его, носил индусский костюм, только из менее роскошной ткани и почти совсем без украшений. Лицо его было бледно, над губами и на подбородке виднелся легкий пушок. На отца он смотрел с каким-то чувством страха, особенно в то время, когда тот начал рассказывать, как внимателен был к нему губернатор. Непосредственно за молодым человеком явилась и прекрасная Дамаянти, сопровождаемая многочисленными прислужницами.

Сэр Вильям стоял как бы ослепленный ее появлением, потому что никогда еще не видал дивной красоты знатных индусок, таинственно сказочной, как тени пальмовых лесов.

Молодой офицер пошел ей навстречу и хотел с обычной европейской галантностью передать ей привет баронессы, но язык плохо ему повиновался и он с трудом пробормотал несколько бессвязных слов. Дамаянти тонким чутьем, свойственным всем женщинам земного шара, сразу заметила впечатление, произведенное ею на молодого человека. Глаза ее с удовольствием остановились на высоком стройном офицере, молодецкий рост и осанка которого еще больше выигрывали от красивого военного мундира, а взор красноречивее всяких слов выражал его волнение.