Хавьер Аспейтья - Плач Минотавра

Ближе к ночи почти все придворные бегали по двору и самозабвенно лупцевали себя по физиономии. А через несколько лет все ахейские роды переняли этот обычай.

На следующее утро соглядатаи Миноса доложили, что ночью из поросской гавани вышел корабль и отправился в неизвестном направлении. Царь тотчас же бросился к своей супруге и потребовал объяснений.

— Этот корабль направляется в Дельфы, к оракулу, по твоему приказу, — ответила Пасифая. — Команда корабля должна объявить о скором приезде царя Миноса, приплывшего с дарами, для того чтобы испросить совета у пифии. Мы должны найти способ оживить Главка.

— Великолепно! — недовольно воскликнул Минос. — Мало того, что я узнаю о своих приказах из третьих рук, так мне теперь еще придется и тратиться на поездку в Дельфы, снаряжать целый флот… — царь на секунду задумался. — Хотя думаю, что трех кораблей будет достаточно. Зачем нам тащиться в Дельфы, если у нас есть храм Зевса здесь, на горе Ида, прямо под боком? Для чего он, по-твоему, нужен?

— Он существует, лишь для того чтобы ты заваливал золотом этих псевдо-жрецов, осквернивших пещеру Богини, этих зажравшихся прохвостов, неспособных понять даже, мертва ли принесенная ими жертва, пригодных лишь для того чтобы распугивать окрестную живность, с утра до ночи барабаня по своим дурацким щитам.

— Мне кажется, ты не совсем справедлива к труду куретов. Недавно, например, они напророчили нам два месяца безоблачного счастья.

— Проклятье, Минос, какое может быть «безоблачное счастье», когда мой сын Главк лежит мертвым в чане с медом?

Пасифая ощерилась на мужа, словно дикая кошка. Миноса пробил легкий озноб, его напугали желтые блестящие глаза, налившиеся кровью вены и сжатые кулаки царицы.

— Ладно, ладно, договорились… Хотя я не понимаю: если ты и презираешь храм Зевса, зачем бросаться за советом к пифии из храма Аполлона?

Пасифая не ответила на этот вопрос. Ахейцы считали, что Дельфийский оракул принадлежит богу Аполлону-лучнику, убившему прежнюю хозяйку храма, богиню Питон. Эту басню придумали, для того чтобы утвердить превосходство новых богов над древней богиней. Пифии надежно берегут оракула, открывающего миру его будущее. Каждый день паломники со всего света вопрошают о своей судьбе, но предсказания старшей пифии, Иеноклеи, темны и непонятны. А у святилища толпится немало лжепророков, которые жаждут объяснить путникам слова богов, облегчив попутно их кошельки.

Чем ближе критские корабли подходили к Иампее и Навплии, двум гигантским скалам, защищавшим вход в Дельфы, тем больше Миноса терзали сомнения. Все время, что они провели на корабле, Пасифая вела себя очень сдержанно и старалась не показываться на палубе. Вот и сейчас с раннего утра она заперлась в своей каюте на полубаке, сославшись на сильную головную боль. Минос же понятия не имел, как полагается вести себя в присутствии оракула. «Ладно, — решил он, — главное — держаться свободно. Людям нравится, когда цари ведут себя с ними по-свойски. А может, лучше вообще молчать? Молчание не оставляет места сомнениям, а царю не пристало сомневаться».

В порту Криса на борт царского судна поднялся человек в белой тунике до пят в сопровождении двух гигантов в набедренных повязках. Жрец заговорил:

— Госпожа Луны?

— Это я, — поспешно соврал Минос.

Жрец с недоумением посмотрел на царя.

— Ясно…

— Хороший денек, не правда ли? — продолжил Минос, стараясь держаться по-свойски. — Вот… вон там лежат наши дары. Больше двух талантов серебром. Неплохая плата непонятно за что, верно?

Минос было рассмеялся, но оборвал себя, увидев, что недоумение на лице жреца сменилось ледяным презрением. В этот момент на палубе появилась Пасифая в сопровождении Ариадны. Лицо царицы было густо набелено, на плечи она набросила черный плащ, под которым угадывалось ритуальное платье. Так же была одета и царевна. Завидев женщин, жрец, повернулся к Миносу спиной и отвесил глубокий почтительный поклон. Пасифая вместе с Ариадной величественно сошли на берег, так и не промолвив не слова.

Дельфы в то время постоянно росли: вокруг старого города, где располагался храм Пифии, уже образовался новый город типично ахейской застройки — там и здесь были беспорядочно разбросаны небольшие дома. К тому же, как это часто бывает в местах расположения святынь, обилие паломников, искавших совета оракула, придавало Дельфам поистине космополитический дух.

Дедал, неотлучно сопровождавший Миноса в каждой поездке, провел весь день, общаясь с учеными, изобретателями и мастерами из свит других правителей. Уже тогда Дельфы были идеальным местом для обмена знаниями. К моменту приезда Миноса среди местных зодчих разгорелся жаркий спор о том, каким должен быть новый храм Аполлона. Дедал тут же сцепился с неким коринфским мудрецом, клявшимся, что сможет построить храм всего за неделю и поможет ему в этом сам Аполлон.

— Я один и за одну ночь могу возвести такой храм, — заявил Дедал прямо в лицо коринфскому старцу, — какого еще не видел мир: двенадцать ярусов и двадцать башен, по пять на каждую сторону.

Мастера заключили пари, и Дедал пообещал построить храм до завтрашнего утра.

Критянам повезло: совет пифий назначил им явиться тем же вечером. Верховная жрица входила в транс лишь два раза в неделю; за день до церемонии ей полагалось поститься и пить воду из источника Касотис, что бьет рядом с горой оракула. К тому же широко известно, что злоупотребление лавровым листом, без которого нельзя было войти в транс и вещать голосом Богини, часто приводило к безумию.

Иеноклея ожидала Миноса, Пасифаю и Ариадну подле бронзовой треноги, украшенной лавровыми листьями. На жрице была нелепая туника, дань варварским обычаям ахейцев. Ей было сто двенадцать лет, и за свою жизнь она родила пятнадцать детей.

— Ты внучка Госпожи Луны Европы? — спросила пифия Ариадну своим дребезжащим голосом, не переставая жевать лавровые листья. — Подойди ко мне, детка. — (Ариадна, слегка оробев, приблизилась к старухе. Но лишь только жрица, начавшая терять зрение два года назад и едва различавшая расплывчатые контуры окружавших ее предметов, коснулась лица девушки своей старческой рукой, страх пропал.) — Мы часто говорим с ней во снах.

Взгляд Ариадны остановился на расселине в земле, входе в ужасное царство Богини. Из узкой дыры тянуло холодом и сыростью. Закрыв глаза, девушка вдохнула воздух подземного мира.

— Скажи Европе, — попросила пифию Пасифая, — что имя ее переживет смутные времена. Несмотря ни на что, Кносс все еще стоит.

— Несмотря на сына своего Миноса. Это ведь Минос стоит там, да? Слава о нем идет повсюду.