Гюи Шантеплёр - Невѣста „1-го Апрѣля“

— О! конечно, да.

— Тогда говорите, говорите откровенно, вмѣсто того, чтобы плакать. Тайну такъ тяжело нести одной!

Симона грустно улыбнулась.

— Я вамъ скажу… Это довольно трудно… но я… ахъ! это даже очень трудно!

— Хотите, я вамъ помогу? Дѣло идетъ объ одномъ молодомъ человѣкѣ…

— Ахъ! Сюзи, какъ вы хорошо угадываете! — воскликнула молодая дѣвушка.

— Этотъ молодой человѣкъ, это тотъ, который съ вами танцовалъ на балу въ Шеснэ, это тотъ, который вамъ читалъ „Luit de Mai“ и „Ninon“ это Поль Рео, чтобы его не называть.

— Да.

— Это не причина прятать ваши глаза, Симона, онъ васъ очень любитъ, этотъ бѣдный Поль, и вы… вы его тоже немного любите, не такъ ли? Вотъ начало исторіи. Теперь я васъ слушаю.

Молодая дѣвушка удержала слезы, совсѣмъ готовыя политься вновь.

— О, Сюзанна, она печальна, исторія! Въ тотъ день, когда вы упали, Поль мнѣ сказалъ, что… что онъ…

— Что онъ васъ любитъ?

— Да, это такъ. И я была такъ счастлива, такъ счастлива, я… но… О! Сюзанна, Жакъ не хочетъ, чтобы я была женой Поля. Они поссорились между собой, Поль ушелъ… и… о! Боже мой! Я такъ боюсь, чтобы онъ не застрѣлился!…

Какъ ни могло это показаться жестоко, миссъ Севернъ не могла удержаться отъ смѣха.

— Нѣтъ, моя дорогая, нѣтъ; во-первыхъ, у него такъ мало мозгу, у этого бѣднаго Поля, что огонь не причинитъ ему вреда, затѣмъ, не убиваются, когда молоды, энергичны и когда любимы такой милой маленькой особой, какъ вы. Станемъ рассуждать вмѣсто того, чтобы плакать. Что говоритъ Тереза? Такъ же ли она свирѣпа, какъ ея Жакъ?

— Тереза была очень добра. Она старалась меня утѣшить, она немного успокоила своего мужа и сказала мнѣ, что Жакъ конечно согласится на нашъ бракъ, если Поль будетъ мужественъ, терпѣливъ и станетъ работать, чтобы составить себѣ положеніе… но это не скоро пріобрѣтается, положеніе!

— О! Симона! опять слезы. Самое важное, значитъ, чтобы Поль сталъ благоразуменъ. Что онъ, этотъ милый Поль, склоненъ къ уступкамъ?

— О! да.

— Тогда у меня есть идея, выслушайте меня хорошенько, милочка, — сказала Сюзанна, при внезапно озарившей ее мысли. — Я поговорю съ Мишелемъ о…

— Съ г-мъ Треморомъ?

— Почему же нѣтъ? Развѣ вы считаете его злымъ или болтливымъ? Я случайно узнала, что другъ Мишеля, г-нъ Даранъ, отецъ котораго имѣетъ винокуренные заводы въ Луисвиллѣ, ищетъ инженера… Ахъ! тогда придется уѣзжать въ Америку. Рѣшится ли Поль на это?

— Я въ этомъ увѣрена, Сюзанна… И я поѣду съ нимъ! — воскликнула молодая дѣвушка съ безподобной рѣшимостью. — Но если г-нъ Даранъ или г-нъ Треморъ не захочетъ? — сказала она, встревоженная.

— Г-нъ Даранъ захочетъ то, что попроситъ у него г-нъ Треморъ, я въ этомъ убѣждена. Что касается г-на Тремора… Боже мой, я постараюсь быть очень краснорѣчивой… Можетъ быть г-нъ Треморъ пожелаетъ того, что я у него попрошу, — возразила Сюзанна съ маленькой радостной гордостью. — Онъ очень любитъ вашего Поля… И я надѣюсь, что Поль пожелаетъ оказаться примѣрнымъ инженеромъ.

— Ахъ! Сюзи, какъ я васъ люблю! — воскликнула Симона, бросаясь на шею миссъ Севернъ. — Знаете, у меня нѣтъ больше горя, у меня вѣра въ васъ и въ будущее!… И мы будемъ счастливы, даже въ Америкѣ, очень счастливы… Онъ такъ меня любитъ, Поль! А я, какъ я люблю его!… Ахъ! Сюзи, вы увидите, какая изъ насъ будетъ милая пара!

Сюзи улыбалась, довольная; неожиданно она чувствовала себя снисходительной и мягкой къ этой прекрасной радости любви, сіяніе которой она видѣла нѣкогда на лицѣ Терезы и надъ которой она тогда охотно бы посмѣялась, хотя съ нѣкоторой горечью…

Когда Симона ее покинула, когда она очутилась одна, она закрыла глаза въ какомъ-то восхищеніи.

И однако, минуты казались ей длинными. Она прислушивалась, думая услышать шаги, его шаги, которые она знала теперь. Она спрашивала себя, какія слова были у Мишеля на устахъ и въ глазахъ въ минуту, когда вошла Симона?

Если онъ вдругъ войдетъ, сядетъ на то же мѣсто, гдѣ онъ ей читалъ строфы къ Евѣ, и скажетъ то, что онъ только что, можетъ быть, думалъ! „Я васъ люблю, Сюзи; я забылъ ту прекрасную графиню Вронскую, для меня существуетъ только одна женщина на свѣтѣ — и это вы… моя дорогая маленькая невѣста, мое дорогое дитя, я васъ люблю!“ О! если бы онъ сказалъ эти слова или другія подобныя, которыя Сюзанна не могла предвидѣть, если бы онъ сказалъ что нибудь такое, чего не знала Сюзанна, что было бы очень необычно и очень пріятно въ его устахъ.

И у нея явилось сильное желаніе услышать эти рѣшающія слова, но также и такой страхъ, что она слышала уже себя, произносящей очень быстро при видѣ Мишеля первыя пришедшія ей умъ банальности, чтобы отсрочить моментъ, призываемой ею всей душой.

Въ волненіи ожиданія она замѣтила вдругъ письма, переданныя ей Антуанеттой, и разсѣянно распечатала конвертъ, попавшійся ей подъ руку. Ея взглядъ упалъ на тонкую веленевую бумагу цвѣта кремъ, затѣмъ быстро перебѣжалъ на подпись, и щеки ея поблѣднѣли.

— Графиня Вронская! — сказала она почти громкимъ голосомъ.

Одно мгновеніе она колебалась, но только одно мгновеніе. Пусть та, которая никогда не грѣшила, броситъ въ нее первымъ камнемъ!

Письмо начиналось слѣдующими словами:

„Мой другъ…“

Сюзанна хотѣла знать, она прочла:

„Барбизонъ, пятница.

„Мой другъ!

„Не правда ли я могу васъ такъ называть? Бываютъ часы, когда пріятно разсчитывать на истинную дружбу! Я въ Барбизонѣ, пробуду два дня. Мнѣ бы хотѣлось васъ видѣть. Видѣть васъ, чтобы попросить Вашего совѣта, поговорить съ вами по дѣлу, представьте себѣ! Я, ненавидящая дѣла; но что подѣлаешь! Я стремлюсь въ эту минуту обратить въ деньги то немногое, чѣмъ я владѣю, и я чувствую себя очень одинокой, очень покинутой, не имѣя другихъ совѣтовъ, кромѣ совѣтовъ моей бѣдной матери.

„Пріѣзжайте, прошу васъ, подарите мнѣ одинъ моментъ вашей жизни. О! я знаю, что прошлое, бѣдное прошлое, пробудившееся на одно мгновеніе наканунѣ вашего отъѣзда на томъ берегу Трувилля, куда привелъ меня случай, теперь вполнѣ умерло между нами; но кое-что однако насъ еще соединяетъ, по странному противорѣчію; это то, что ни я, ни вы, мы не счастливы, мы не можемъ ими быть… Вы, вы собираетесь отъ безнадежности жениться на вполнѣ вамъ безразличной молодой дѣвушкѣ, на ничтожномъ ребенкѣ, который васъ плохо пойметъ и котораго вы никогда не полюбите; я… я разбила свою жизнь и несу тяжесть своей вины. Она тяжела!

„До скораго свиданія, мой дорогой Мишель, до скораго свиданія, не правда ли?

Графиня Вронская“.

PS. — Не зная вашего личнаго адреса ни въ Парижѣ, ни въ Ривайерѣ, я посылаю мое письмо въ Кастельфлоръ“.

Сюзанна дважды прерывала свое чтеніе, задыхаясь, съ выступившимъ на лбу холоднымъ потомъ. Когда она кончила, она положила письмо подлѣ себя; страстный гнѣвъ заставлялъ дрожать ея руки. Ахъ! эта женщина! Сюзанна всегда ея боялась. Всегда! Итакъ Мишель видѣлся опять съ графиней Вронской. Онъ съ ней видѣлся, будучи уже женихомъ. Онъ ее еще любилъ, разъ одно присутствіе этого созданія „будило прошлое“, разъ онъ заботливо промолчалъ объ этой встрѣчѣ передъ Колеттой, разъ любимая имъ нѣкогда женщина осмѣливалась обращаться къ нему, какъ къ другу, единственному другу!…