Гюи Шантеплёр - Невеста „1-го Апреля“

Тремор отказался вести свою невесту в галерею, где окна были настежь открыты; он усадил ее в оранжерею за маленький ивовый столик. Временами они оставались совершенно одни.

— Скажут, что вы завладеваете мной в исключительное пользование! — воскликнула молодая девушка.

— Признайтесь, однако, что это будет несколько преувеличено, — ответил Мишель.

И он добавил довольно весело:

— Роберт уехал, и вот уже час, что вы и Колетта поручены мне… у меня нет никакого желания, чтобы вы схватили воспаление легких в буфете.

— Бедная Колетта! Она правда, веселится сама и конечно не думает обо мне; но, поверите ли, если я вам скажу, что не имела времени обменяться с нею двумя словами сегодня вечером?

— О! этому очень легко поверить!

— Стеснительно ужинать совсем одной, — заявила вдруг Сюзанна, поставив бокал, в который она только что обмакнула губы. — Почему вы ничего не спросили для себя?

— Просто потому, что я не голоден.

Она посмотрела на него, затем, смеясь тем смехом, который бывал у нее изредка, таким наивным и однако женственным:

— Хотите, мы поделимся?

— Нет, благодарю.

— Тут две вилки, одна на моей тарелке, другая в паштете, мы можем есть в одно время.

— Я не голоден, уверяю вас.

— О! маленький кусочек, Мишель, совсем маленький кусочек, я вас прошу, чтобы мне сделать удовольствие, — умоляла она.

Наполовину раздосадованный, наполовину развеселенный, Мишель взял вилку и послушался. Когда он принял хлеб, деликатно протянутый ему между двумя пальцами, молодая девушка радостно засмеялась.

— К вам так идет, Майк, когда вы перестаете быть серьезным! Иногда серьезные люди бывают очень скучны, вы знаете?

— О! я это знаю!.. Это было, может быть, самой большой глупостью моей жизни быть серьезным человеком!

Тон, которым он говорил, огорчил маленькую королеву вечера; что-то в роде нежной жалости увлажнило ее взгляд.

Она положила свою руку без перчатки, очень мягко, на руку своего сурового подданного.

— Нет, — сказала она, — я не думаю, я думаю, — ваша жизнь очень хороша, как она есть.

Рука Тремора повернулась и пожала сострадательные пальчики.

— Колетта права, вы ужасная обольстительница, — сказал он совсем тихо.

— Но вы так мало поддаетесь обольщению, что я не вижу, чего вам бояться, — пробормотала она еще тише.

И, освобождая свою руку, она взяла вновь бокал и выпила несколько глотков шампанского; затем, так как Тремор не сводил с нее глаз:

— Я кончила, — сказала, она, если вы чувствуете жажду, я даю вам остальное.

— Благодарю вас.

— Вам противно? — спросила она так серьезно, что он не мог удержаться от смеха.

— Совсем нет, мне не противно; какое вы еще дитя!

— Следовательно, вы боитесь узнать мои мысли?

— Может быть, — сказал он.

Но, взяв бокал, он стал медленно из него пить.

Сюзи казалась в восторге.

— Эта церемония, как у дикарей, — заявила она. В романах с приключениями апаши и им подобные скрепляют таким образом свой союз дружбы, конечно не шампанским! Я надеюсь, что мы теперь никогда не будем ссориться. Вы помните наше условие в Сен-Сильвере? — спросила она, поднимаясь.

Тремор посмотрел на нее одну минуту, ничего не говоря, затем пробормотал:

— Да, я его помню.

Когда жених провел ее в зал, Сюзанна была почти готова предложить ему котильон, но раздумала, находя, что ее достоинство требовало того, чтобы подождать, пока сам Мишель не попросит этой милости.

Они расстались, и она унеслась в опьянении от танцев и лести, далеко от действительной жизни.

— М-ль Сенваль только официально царица бала своих родителей; настоящая царица — это мисс Северн, — восклицал момент спустя барон Понмори, разговаривавший с Тремором, — она веселится, как дитя, и это приятно видеть… посмотрите на нее.

Тремор покорно послушался этого совета, но он, конечно, не находил столько удовольствия видеть танцующую мисс Северн, как барон Понмори.

Между тем, Сюзанна среди своих успехов не забывала влюбленных, которым она должна была оказывать содействие. В ожидании первых тактов вальса, обещанного ею Полю Рео, она села подле Симоны.

— Вы очень веселитесь, милочка?

— О!

Это „о“ было выразительно.

— Тем лучше! — продолжала мисс Северн. — Вы очаровательны в зеленом. Это Тереза, держу пари, причесала вас с этими маленькими маргаритками? Ну, скажите, Симона, вы много танцевали?

— Много.

— С приятными кавалерами?

— Ну, да.

— С кем, например?

— С Г-ном Понмори, г-ном Рьеж, г-ном Буас, г-ном Деплан, господином… я не знаю, их слишком много!

Она танцевала самое меньшее четыре раза с Полем и его не упоминает, — заметила себе мысленно Сюзанна.

И она продолжала громким голосом, своим самым натуральным тоном:

— Поль Рео с вами не танцевал?

— О! Да!

— Почему же вы его забыли, этого бедного юношу? Он вам не нравится?

— Нет.

— Я его нахожу прелестным… и таким веселым!

— О! Да.

— Я его очень люблю. А вы? — спросила внезапно мисс Северн.

— Так себе… — ответила молодая девушка с гримасой.

Поль приближался.

— Мы говорили о вас, шалопай! — кинула ему Сюзи со своим обычным апломбом.

М-ль Шазе сильно покраснела.

— Я уверен, что мисс Северн вам дурно говорила обо мне, сударыня.

— О! совсем нет, не правда ли, Сюзанна?

— Так себе! — ответила Сюзанна, передразнивая свою молоденькую подругу. — Послушайте, моя красавица, танцуйте-ка этот вальс с этим злым Полем, иначе он подумает, что я ему повредила в ваших глазах.

Она хотела прибавить:

— Я устала, Поль.

Молодой человек не дал ей для этого времени.

— О! м-ль Симона, я вас прошу! — молил он.

Сестра Терезы принялась смеяться, краснея еще больше.

— Я бы хотела, но я уже приглашена.

— Какое несчастье! А на следующий?

— Следующий? — я его отдала г-ну Лангиллю, но… Сюзанна, — спросила молодая девушка, — будет очень невежливо забыть Лангилля… один раз?

— Это даже будет очень мило! — воскликнул восхищенный Поль.

Когда Симона удалилась под руку со своим счастливым избранником, Поль сел подле Сюзанны, хохотавшей от всей души.

— Мне кажется, честное слово, что вы смеетесь надо мной, мисс Сюзи!

— Вам кажется! Он бесподобен!.. Но, несчастный, ведь вы должны были танцевать этот вальс со мной! И вас хватило бы на то, чтоб бросить меня? Ах! какой же вы смешной!

— Скажите, что я заслуживаю виселицы! — но есть смягчающие вину обстоятельства. Послушайте, если бы вы были милы, мы протанцевали бы этот вальс и мы говорили бы все время о ней.

Сюзи была мила, и они говорили о „ней“, и Поль нашел разговор настолько приятным, что пригласил свою добрую фею на котильон, объяснив ей вполне откровенно, что он его не танцует с Симоной из боязни вызвать неудовольствие Жака.