Гюи Шантеплёр - Невеста „1-го Апреля“

С полным равнодушием, без ненависти, как и без любви, молодой человек собирался встретиться лицом к лицу с той, которую он когда-то любил и так потом ненавидел.

Его гнев проходил. Фаустина говорила, что она несчастна. Кто знает? Может быть в конце-концов это и было так! Мягко, с тонкой деликатностью, он даст ей понять, что она избрала ложный путь. Он любил свою невесту; его счастье, его безграничное счастье было в любви Сюзанны. Но он постарается быть в своих советах, если их действительно просят, верным другом, о котором говорило письмо.

В то время как Тремор думал обо всем этом, он услышал, как его позвали, и он издал восклицание удивления и радости, заметив Дарана, который был в Париже со вчерашнего дня, но которого он ожидал в Ривайер только завтра. Они шли один момент друг подле друга, разговаривая через пятое в десятое, как всегда бывает, когда есть многое, что сказать; затем Даран, следовавший теперь в том же направлении, что и Мишель, спросил его о цели прогулки.

— Я еду с поездом в 11 часов, — ответил молодой человек с какой-то покорностью, — еду в Барбизон.

— В Барбизон, совсем один? По делам?

— Да, по делам.

— Это очень спешно?

— И да и нет… — сказал Мишель равнодушно.

— Скажи-ка, разве нет возможности написать? Мы провели бы прекрасно целый день вместе у меня! Ты увидишь, я привез из своего путешествия целую кучу вещей и затем у меня также масса новостей, которые нужно тебе рассказать. Это тебя не соблазняет?

Это его напротив очень соблазняло. Он не чувствовал себя в настроении признаний: даже перед Дараном, своим верным другом, он хотел умолчать сегодня о сомнениях, которые его грызли, но ему казалось, что атмосфера простой и естественной близости, прежние разговоры, дали бы ему забыться от его мучений. Он, однако, колебался, Сюзанна ни в каком случае не должна была предположить капитуляцию перед ее требованиями.

— Ты боишься рассердить твою невесту? — спросил Даран, обладавший большой находчивостью.

— Моя невеста меня сегодня не ждет.

— Превосходно! Послушай, откровенно говоря, Тремор, нет ли возможности отложить твое дело?

— Да, — заявил наконец Тремор, хотя еще нерешительным тоном.

— Тогда я тебя похищаю, — решил Даран, — ты напишешь письмо у меня, я велю его отнести на вокзал, и до вечера мы не расстаемся. Это решено.

Мисс Северн мало спала эту ночь.

Вечером она объявила, что чувствует себя совершенно здоровой и что она решила начать свою прежнюю жизнь здоровой молодой девушки, что, впрочем, ей уже давно разрешено доктором.

Она решила с самого утра заглушить свое горе и неприятные размышления, которые не преминут ее беспокоить весь день. Она сопровождала Колетту в Прекруа, куда только что приехали Бетюны, она болтала, смеялась, и шумная радость Клода и двух девчурок нашли в ней самый живой отклик. Однако, вопреки самым похвальным усилиям, ее воображение блуждало в другом месте, далеко от Прекруа, под большими деревьями Барбизона, в длинных и свежих аллеях леса, где опиралась на руку хорошо ей знакомого кавалера, светлая и изящная дама, которую, как ей казалось, она тоже знала.

Невольно она представляла себе графиню Вронскую очень красивой, сильно отличающейся, от некоей маленькой американки — увы! столь неинтересной. Она представляла ее высокой и стройной, немного надменной; волосы в виде бандо бархатистого черного цвета окаймляют незабываемое лицо с правильными чертами цвета лилии. Как Мишелю не сравнивать классический профиль Фаустины, ее тяжелые волосы, ее походку легендарной королевы с неправильным личиком, с банальными завитками, с живым и тонким силуэтом бедной Сюзи?

Ах! если из этого свидания, любезно принятого, возродится прежняя любовь!..

Сюзанна чувствовала себя временами так мало способной ему, именно ему, нравиться! Она прекрасно знала, что она может нравиться, она знала, что она красива; она знала, по крайней мере, что многие ее находили такой; но эта прелесть, эти чары, о которых свидетельствует всеобщее восхищение, вначале почти удивившее ее, в чем они? Оне казались ей случайными, неуловимыми, переменчивыми; как их направлять, сделать из них сознательную силу? И она чувствовала себя безоружной перед Мишелем, всякая борьба казалась ей бесполезной.

В этот день Сюзанна находила себя некрасивой, тощей, плохо одетой. Графине Вронской, еще окруженной ореолом прежних мечтаний, достаточно было появиться, чтобы победить.

И однако? Однако Мишель выбрал свободно свою невесту. Графиня Вронская была вдова, и Мишель это знал в ту минуту, когда он письменно, в одно и то же время корректно и мягко, немного холодно и дружески, просил руки Сюзанны Северн.

Это значило, что он уже не любил графиню Вронскую! Ничего, ведь ничего на свете не обязывало тогда Мишеля жениться на маленькой кузине, которую он едва знал и которой был почти неизвестен.

Сюзанна старалась таким образом разумными рассуждениями успокоить себя, слушая рассеянно болтовню Май. Она себе говорила еще, что Мишель не был равнодушным женихом прежних дней; она вновь переживала драгоценные часы, проведенные в маленькой гостиной Колетты, она вызывала в памяти взгляд, более нежный, растрогавший ее, ласковое слово, заставившее забиться ее сердце; она заключила из этих воспоминаний, что так, как Мишель, ведут себя, когда хоть немного любят. Затем, переходя к ревнивому страху, она горько над собой смеялась за то, что принимает свои желания за действительность. Мишель мог почувствовать, один момент, влечение к миловидной молодой девушке, которой восхищались его друзья. Мишель мог быть растроган той опасностью, какой подвергалось подле него слабое и молодое создание; но как далеко было от этой неопределенной привязанности или этой банальной жалости до настоящей любви, той любви, которая будучи некогда обманута, была достаточно могущественна, чтобы омрачить навсегда существование этого сильного человека!

В течение долгой помолвки, если нечто похожее на любовь и появилось в душе Мишеля к молодой девушке, на которой он собирался жениться, под влиянием ревности или сострадания — один взгляд Фаустины обратит в ничто нарождающееся чувство… Мишель не сумел воспротивиться просьбе графини Вронской. Она сказала: „я пробуду два дня в Барбизоне“, и в первый же день он поспешил к ней… ну да, он не поступил предательски по отношению к Сюзанне, не скрыл от нее своего твердого намерения ехать в Барбизон!

Однако мисс Северн спрашивала себя еще, привел ли Мишель в исполнение свое намерение. Ничто не доказывало, что он уехал в Барбизон и, если он туда отправился, ничто не доказывало, чтобы он говорил с графиней Вронской о чем-либо другом, кроме дел. Он сказал: