Гюи Шантеплёр - Невеста „1-го Апреля“

Мишель высказался более скептически, когда Альберт изложил ему свой проект. Теперь он его представлял этому парижанину Полю с некоторым беспокойством, но с первых же слов этот последний пришел в такой же восторг, как и Симона. При последних словах он едва не кинулся на шею Тремору.

— Значить, тебе это подходит?

— Подходит ли это мне? Но Америка — это страна моих мечтаний! это Обетованная земля, Эден, Эмпиреи, Елисейския поля, Валгала! Америка и Симона! Мой дорогой, да тут просто есть от чего умереть от радости! Ты увидишь, ты увидишь, я сделаюсь вторым Эдиссоном! Или скорее, нет, это Эдиссон станет вторым Полем Рео! Мои совершенства превзойдут ваши самые оптимистические надежды, сам Жак будет воспевать мне похвалы, а покамест он мне отдаст Симону. Ах! мой дорогой Тремор, мой спаситель, как я хорошо сделал, что тебя встретил!

Мишель улыбался не особенно весело.

— Даран обедает у меня, — сказал он, — приходи также; вечером я схожу замолвить словечко Жаку и оставлю вас поговорить, Альберта и тебя.

С несколько грустной снисходительностью он слушал планы будущего, блестяще развиваемые Полем, и также благодарные похвалы, которыми он прославлял очарование, ум, доброту Сюзанны, своей первой доверенной.

— Возможно, что она явится сейчас в Круа-Пьер, — сказал Мишель, в действительности имевший некоторое основание так думать, но старавшийся выразить это предположение спокойным и естественным тоном; — я убежден, что она огорчена, что не имела возможности поговорить со мной о тебе и м-ль Шазе. Я ее подожду здесь.

Поль улыбнулся.

— Превосходная мысль! — одобрил он. — Подожди мисс Северн. Это будет для нее приятным сюрпризом — моя скромность побуждает меня так думать — увидеть, кому я уступил место. А ты, ты вполне заслужил это драгоценное свидание! Но, знаешь ли, когда я буду женихом, я приму американскую систему.

Поль удалился сияющий. Мишель провожал его снисходительным взглядом, который очень быстро стал печальным. Его неудовольствие увеличилось. Он сердился на Сюзанну за эту месть ее оскорбленной гордости, за то, что она разыграла эту злую комедию, и также за то, что решилась, по-видимому, идти одной на свидание, которое в этих условиях Поль никогда бы не осмелился ей назначить. Затем, в особенности, он не мог простить молодой девушке те минуты пытки, которые ему доставило воспоминание об однажды безрассудно, жестоко брошенных ею словах:

— Я люблю другого!

Мисс Северн к тому же осудила его мнимую вину, не дав ему оправдаться, не спросив у него ни малейшего объяснения; она находила удовольствие в мелочном мщении, не узнав от Мишеля, дал ли он, отправляясь в Барбизон, если не право, то хотя бы повод к тому, чтобы ему мстили.

Сюзанна смутно ожидала, что, несмотря на ее запрещение, Мишель придет за ней к ее протеже Мишо. Покидая их, она чувствовала себя несколько обманутой в своих ожиданиях.

Может быть, все таки, Мишель следовал за ней, не желая быть однако замеченным. Легко можно было скрыться в густом, высоком лесу, окаймлявшем с обеих сторон дорогу, и эта мысль не была неприятна мисс Северн; но даже, если бы не предстояла встреча с Полем Рео, она бы никогда не согласилась заставить маленького Мишо провожать себя, т. е. не последовала бы совету Мишеля.

Было еще совсем светло, и лес не имел в себе ничего мрачного в этот прекрасный день конца сентября. Блестящие ягоды цвета красного коралла или черного янтаря придавали кустарникам блеск драгоценностей; из-под листьев высовывались головки орехов в своих шапочках, в немного тусклой траве было изобилие цветов, а в бледном небе парили целые стаи ласточек.

Сюзи шла не торопясь и составляла оригинальный букет из срываемых ею мимоходом листьев, коричневых, красных и желтых, посеребренных, позолоченных, цвета меди, шелковистых или с металлическим блеском, с отливом или одноцветно окрашенных.

Наконец она добралась до охотничьего павильона, коническая крыша которого возвышалась на несколько метров над перекрестком Круа-Пьер. Но круглая зала с коричневыми стенами, украшенная медальонами с изображением святого Губерта и охотничьими девизами, была пуста. Легкий свежий ветерок волновал виноградные ветки, окружавшие гирляндами окна, и стеклянные глаза огромной головы оленя, ветвистые рога которой красовались на стене над главным входом, казались погруженными в неясные мечты, навеянные этим шелестом листьев.

Сюзи удивилась отсутствию Поля, так как было около пяти часов. Терпеливо села она в ожидании его. Она испытывала некоторую неловкость при мысли, что придется сознаться молодому человеку в том, что она не говорила с Мишелем, но она рассчитывала очень скоро перейти к вопросу о прекрасном проекте, который так улыбался Симоне.

ее молчание будет понятно тогда, как желание узнать намерения Поля насчет Америки, раньше чем что-либо предпринять у Мишеля или у г-на Дарана.

Однако, самые ловкие комбинации были напрасны. Поль не приходил. Впрочем, мисс Северн менее всего думала о Поле и Симоне во время этого скучного ожидания в Круа-Пьер. Едва прошло десять минуть с тех пор, как она расположилась в павильоне, как уже ее стала преследовать мысль об этой встрече в Барбизоне. Находясь во власти воспоминания о Фаустине, Мишель не озабочен ни возвращением невесты, ни таинственными намеками. То, что его вывело бы раньше из себя, нисколько не нарушило его флегмы в этот день… Затем, более нежные воспоминания наполнили маленькую коричневую комнату. Под тусклым взглядом оленя выплывали дорогие образы, затем вновь появлялись подозрения; в свою очередь прогоняя утешительные видения.

Поль все не являлся. Прошел час. Уже диск солнца не должен был быть виден на горизонте, бледно-розовый и дрожащий свет слегка окрашивал небо, скользя по верхушкам деревьев; сумерки сгущались. Охваченная каким-то страхом Сюзи выбежала из павильона: она не хотела более ждать; было безрассудно задержаться так поздно в глубине леса; через минуту будет совсем темно под деревьями, а она была совершенно одна.

Это было неосторожно. Вполне искренно Сюзанна проклинала Мишеля за то, что Поль не пришел, хотя и не подозревала, насколько она в этот раз была права.

Она колебалась, затем решительно взяла налево по тропинке, спускавшейся довольно круто и терявшейся в массе опавшей листвы. Эта тропинка, хорошо ей известная, пересекала лес по диагонали и вела прямо к более широкой дороге, идущей через лес и через поля до Кастельфлора.

Совершенно невольно Сюзанна вспомнила о своей первой встрече с Мишелем; она вспомнила свой страх, затем путь в Прекруа в темноте, посреди глубокой тишины.

С тех пор прошли целая весна и целое лето; листья, в то время такие нежные, такие светлые, выросли, потемнели; теперь они оделись в свою осеннюю одежду и уже опадали, хрустя под ногами, и она, невестой Мишеля, новой невестой неутешного рыцаря, проходила по устланной листвой тропинке. Однако, она была одинока! Имя, написанное в часовне, совсем не заставило забыть сладость другого, того, которое осталось навсегда запечатленным на могильной плите и в глубине сердца умершего воина. Если Мишель испытал некоторую ревность, в самом деле, он живо поборол это движение своей гордости! И Сюзи испытывала стыд за свою маленькую, грустно бесполезную интригу.