Гюи Шантеплёр - Невеста „1-го Апреля“

В этот момент Клод вдруг подумал, что он может быть совершил второй „промах“. Но эта мысль остановила его только на миг.

— Послушайте, Сюзи, — сказал он, — вы не сердитесь? Знаете ли, что я себе много раз говорил? Мишель со своим характером боготворил бы мисс Северн в продолжение месяцев и даже лет, не смея ей в этом признаться, между тем, благодаря моему письму… Ах! оно недолго заставило его колебаться, мое письмо!

Сюзи молчала. Клод испугался.

— Вы никому об этом не расскажете, скажите? — умолял он. Если бы мои родители узнали даже теперь…

— Я не буду говорить, Клод, — сказала Сюзанна, еще не пришедшая окончательно в себя, — но подумали ли вы хорошенько, ведь это было что-то в роде подлога, то, что вы сделали… и подумайте, как… как все это могло кончиться серьезно!

Теперь она объяснялась с видимым усилием. Клод схватил ее обе руки.

— Сюзанна, я вас огорчил, — сказал он с искренней печалью; — я идиот, что рассказал вам это.

Она покачала головой.

— Нет, нет, это гораздо лучше.

Затем, спохватившись:

— Раз я это знала. Раз я не знала только имени злого шутника, — добавила она, заставляя себя улыбнуться.

— Значит, вы на меня не сердитесь?

— Нет же, совсем нет. Только я считала нужным вас побранить, чтобы вы вновь не повторили то же самое.

— Но, почему, если Мишель зна…

Сюзанна подняла палец в знак дружеской угрозы.

— Ах! Клод, — сказала она, — довольно этих „почему“; не преувеличивайте ваших отеческих прав! Вы не устроили мою помолвку, вы ее только ускорили несколькими днями.

Мисс Северн поднялась и пошла к замку; ах! ужасный маленький Клод, бессознательный изверг!

Автоматическая сенокосилка, работавшая на лужке, изменила течение мыслей юноши. Он заговорил о других вещах, затем перед подъездом он остановился.

— Мне нужно возвращаться в Прекруа, — заявил он. — Эмилий и Ренэ Понмори явятся с двумя другими типами… Не пойдете ли вы со мной?

— Нет, благодарю, я устала.

— Вы меня прощаете?

Сюзанна пожала плечами с усмешкой.

— Какой вы глупый! я даже об этом не думаю.

Но когда она осталась одна в стенах своей комнаты, она опустилась на диван, с головой в подушки, уничтоженная, разбитая… и она оставалась так долго, неподвижная, без слез, почти без мысли.

Она не могла дойти до точного представления о том, что произошло полгода тому назад. Она не понимала, благодаря какому стечению обстоятельств нелепая шутка Клода помолвила ее с Мишелем Тремором; но одно представлялось ей ясным, — то, что выбор Мишеля не был свободен, что Мишель из излишней деликатности считал себя как бы обязанным в отношении ее, так как она согласилась — какой стыд! — выйти замуж за человека, не думавшего ей делать предложения, первая написала этому человеку, себя навязала… Теперь она поняла проволочки Мишеля, его неуверенный, странный вид во время их разговора в Прекруа. Но тогда… а графиня Вронская?

Крушение было полное; все прекрасные резоны, к которым прибегала Сюзанна, чтобы убедить себя, что она избранница, теряли свою ценность. Конечно, маленькая кузина бессознательно помешала желанному Фаустиной, а также и Мишелем, сближению; наверное, в иные часы, в особенности с тех пор как Мишель вновь увидал прекрасную графиню, он ненавидел свою невесту, не им избранную, проклинал Клода и желал разрыва.

При этой мысли у Сюзанны был момент настоящего безумия. Она хотела бежать, она не хотела, чтобы Колетта сегодня вечером, Мишель — завтра застали ее еще в Кастельфлоре.

Окно было открыто; машинально она стала вглядываться в пустоту. Мысль о самоубийстве совершенно не являлась ей в ее горе, но она неожиданно сказала себе, мало последовательная: „Если бы я упала вниз, я была бы довольна: мне кажется, моя смерть его огорчила бы… а если бы я поранилась, он бы за мной стал ухаживать, он стал бы со мной нежен… не покидал бы меня“…

Она быстро наполнила массой разных вещей чемодан, который чудом закрылся, затем позвонила горничную Колетты и, взяв в руки, как предлог, письмо, найденное при входе в ее комнате, она заявила, что, вызванная немедленно в Париж, она отправится туда со следующим поездом, не дожидаясь возвращения г-жи Фовель.

— Вы скажите барыне, — прибавила она, — что я прошу ее меня извинить и что я ей напишу. Я беру с собой только самое необходимое.

Прислуга Кастельфлора слишком привыкла к независимым манерам мисс Северн, чтобы удивиться от езду молодой девушки в Париж без провожатого, что к тому же она делала уже несколько раз до возвращения Мишеля, когда была занята заказами своего приданого.

— Барышня не получила никаких дурных известий? — спросила только горничная.

Сюзанна запротестовала:

— Не совсем так, но личность, вызывающая меня, очень старый друг, и я не могу отложить свой отъезд.

Так как каждый день экипаж отправлялся к пятичасовому поезду за провизией, прибывавшей из Парижа, Сюзанна им воспользовалась.

Лихорадочная энергия поддерживала ее.

Теперь, чувствуя потребность надеяться, она повторяла себе, что, может быть, не все еще потеряно. Нет, она не верила, чтобы Мишель когда-либо ее ненавидел или проклинал, это было бы слишком ужасно! Ведь иногда казалось, что она любима, между тем факты, если не объяснение, которое возможно было им дать, остались те же. Вначале Мишель не любил свою невесту, но позднее он, может быть, к ней привязался… Как он однако зол, груб, жесток и в особенности равнодушен с того дня, когда явилось письмо из Барбизона, с той поры, как он повидался с графиней Вронской!

Сюзанна не плакала; даже оставшись одна, она не стала бы плакать. Глаза ее оставались сухи и блестящи, рыдания останавливались в горле, как слишком тяжелые, и душили ее. У нее сильно болела голова.

Случай мог бы сделать так, что Мишель, приехав в пять часов, встретился бы с ней на вокзале; тогда бедная маленькая Занна бросилась бы ему в объятия, сказала бы ему, не рассуждая, без гордости, без стыда:

— Утешьте меня, унесите меня, скажите, что это неправда, что я все это видела во сне, что вы меня любите, что мне нечего бояться подле вас… что мы никогда больше не расстанемся!

Но Мишель не приехал с поездом в пять часов, и Сюзанна, следуя первому побуждению, отправилась под каким-то предлогом просить гостеприимства у м-ль Жемье, управлявшей на улице Сен-Пер скромным пансионом для молодых девиц.

Раньше чем поступить к г-же Бетюн, Сюзанна провела несколько дней у своей бывшей воспитательницы; она там останавливалась, когда приезжала одна в Париж; здесь, по сотне причин, будут ее искать, и к тому же не сказала ли она горничной, что уезжает по зову старого друга. Поймут!

Первое время она решила не писать. Мишель вернется, вероятно, на следующий день в Ривайер. Если, обеспокоенный этим поспешным отъездом и не будучи в состоянии выносить неизвестности, он прибежит к м-ль Жемье, Сюзанна может счесть себя любимой, и она все расскажет своему жениху; если, напротив, он спокойно будет ждать обещанного Колетте письма, о! тогда все будет кончено! И Сюзанна напишет… что? она еще не знала. Она знала только, что это письмо — напишет ли она в нем настоящие причины или выдумает мотивы, — будет окончательным разрывом, более или менее желанным Мишелю. Мысль, что на ней могут жениться по долгу или по принуждению, приводила в ужас внучку тети Регины.