Элизабет Бикон - Граф-затворник

– К нам пришел мистер Питерс, милорд. К счастью, я заметила, как он пробирается мимо конюшен, держит курс прямо на этот неприметный уголок усадьбы, и сама его впустила. Правда, получилось удачно? – объявила Персефона, входя в комнату первой, за ней следовал упомянутый джентльмен. И пусть теперь только попробуют ее отослать.

– Полагаю, вас больше никто не видел. Неужели вы не могли добраться сюда так, чтобы мисс Сиборн вас не заметила? – раздраженно спросил молодого адвоката Алекс. – Помнится, вы утверждали: когда надо, можете превратиться в невидимку.

– Могу, милорд. Но мисс Сиборн обладает превосходным талантом узнавать все ее интересующее. Вы не находите?

– Да, верно, – не мог не признать тот и кинул на свою невесту недвусмысленный взгляд, который явно говорил: не считает эту черту одним из лучших ее достоинств, Персефона же выразительно посмотрела в ответ с намеком: не стоит ее исключать из расследования. – Мисс Сиборн действительно очень талантлива, – мрачно добавил он.

– О, благодарю вас, джентльмены, – с лучезарной улыбкой ответила она, ведь они наперебой восхваляли ее.

– Хотя прозорливости слегка недостает, – поддел Алекс.

– Я – Сиборн, нечасто в этом нуждаюсь. Моя бабушка подтвердит, спросите ее.

– И зачем мне делать подобную глупость, дорогая?

– И правда, – несколько заискивающе девушка посмотрела на жениха, таков был лучший способ его разоружить и добиться всего. – Тогда позвольте мне остаться. Не сомневаюсь, вы будете обсуждать новости о Маркусе. И я хочу знать все подробности. И правильно ли мы поступили, скрывая от моей матери его исчезновение, – добавила она и посмотрела таким взглядом, что Алекс понял, как тяжело было для нее это бремя.

– Хорошо, оставайся, но обещай, что не пустишься в одиночку на безумные поиски. Я даже думать не хочу, каково мне придется рассказывать твоей матушке, что тебя похитили, как и твоего младшего брата. Кроме того, я буду по тебе ужасно скучать.

– Очень польщена, – спокойно ответила она.

«Она оказалась бы в полной власти врага, который не имеет ни души, ни сердца. Как вообще можно об этом думать?» – мелькнуло в голове Алекса.

Он опрометчиво пообещал ей не совсем обычный брак по расчету, где предполагалась и настоящая страсть, и глубинная общность. Сейчас же он осознал: Персефона для него буквально неотъемлемая часть бытия, самый важный человек в этом мире. И он уже не мог сказать правду – боялся, что она отвергнет идею такого брака, если сочтет невозможным принять его страстную потребность, если сама не сможет дать того же в ответ. Половина краюхи лучше, чем ничего. Сейчас самое лучшее – пустить все на самотек. Пусть она начнет семейную жизнь, не подозревая, что вышла замуж за волка, готового любым способом защищать свою самку, пока они вместе блуждают по дикой и опасной степи жизни.

И это значило: пока ее брат не найден, она не будет чувствовать себя счастливой и довольной. А ему очень хотелось, чтобы она пришла к алтарю свободной, радостной, не омраченной никакими тревожными мыслями. Он сделает все ради ее безопасности и ее семьи. Хотя будто кого-то можно уберечь от жизни – да его безрассудная, склонная к безумствам Персефона не захочет жить в золотой клетке. Это будет его главный жизненный вызов: вести себя цивилизованно, чтобы она не чувствовала себя в ловушке его военных инстинктов. Но только потом, после свадьбы. А сейчас он должен удостовериться – ей ничто не будет угрожать, пока он идет по следу предполагаемого врага Рича, в этом ему окажет поддержку сама богиня возмездия Немезида.

– Так ты обещаешь? – неумолимо повторил он.

Персефона ответила ему долгим взглядом так, словно пыталась разгадать: что он так старается от нее скрыть, и наконец страдальчески выдохнула:

– Обещаю.

– К несчастью, я не настолько наивен, чтобы принять это обещание за обязательство вести себя, как положено благородной леди, мисс Сиборн. Вы должны дать мне слово: если услышите, где именно прячут вашего братца-шалопая, то вы не сорветесь с места и не броситесь его спасать в одиночку.

– Не брошусь, с одним условием: вы возьмете меня с собой, когда отправитесь на дело, – воинственно ответила она и решительно вздернула подбородок.

Алекс испытал непреодолимое желание принять вызов, сверкающий в этих глазах оттенка штормового моря, и поцеловать ее прямо в присутствии Фредерика Питерса.

– Какая жалость, здесь нет вашей бабушки! Она бы тоже могла с нами отправиться, – в качестве почти приемлемой альтернативы заявил граф.

Питерс и так не знал, куда девать себя от смущения.

– Мое обещание в обмен на ваше обещание, милорд, – ответила Персефона.

Она представила себе такую картину – вдовствующая герцогиня нетерпеливо врывается туда, где держат ее внука, и требует немедленно освободить из абсурдного плена.

Алекс сравнил подобное развитие событий с возможным крестовым походом по спасению младшего брата и решил – с такой женой он быстро обучится искусству компромисса.

– Хорошо, – мрачно ответил он с прежним решительным и невозмутимым выражением лица, а в голове мелькнуло: «Она все же выудила обещание, я так не хотел его давать».

– Хорошо, а дальше? – беспощадно потребовала Персефона, словно это она здесь диктовала правила.

Алекс хоть и не одобрял ее напора, но все равно не мог ею не восхититься.

– Хорошо, когда мы выработаем наилучший способ спасти Маркуса, я возьму вас с собой. Но только если вы обязательно обуздаете свои безумные импульсы и не ворветесь туда, куда даже ангелы из опасения не заглядывают. Вы не сможете потребовать отпустить брата, просто потому, что вам хочется его видеть.

– Хотя, возможно, это сработало бы, – возразила она, словно одно то, что в ее жилах текла кровь безжалостных пиратов Сиборнов, в состоянии было нагнать на похитителей ужаса и они тут же вернули бы Маркуса.

– Все-таки рациональный план послужит намного лучше.

– Что ж, тогда я приберегу свой в качестве последнего средства, – ответила она, но упрямо продолжала буравить зелеными, как ива, глазами, требуя от него обещания.

– Считайте меня действительным членом вашего маленького тайного совета, миледи, – он с искренним уважением склонился перед непоколебимой оппоненткой.

– На данный момент – да, – ответила Персефона и царственно кивнула. Почти так королева дозволяла открыть заседание.

В ее кивке было больше иронии, чем серьезности. Он послужил веским сигналом отойти подальше от дверей и любопытных чужих ушей. По-хозяйски уверенно Персефона прошествовала к широким окнам, откуда отлично просматривался аккуратный и пустой внутренний дворик. Невольно восхитившись ее повадками истинной заговорщицы, мужчины послушно пошли за ней, как овцы за пастухом. Тут Алекс поразился той властности, что проявляла его будущая графиня.