Джоан Смит - Босоногая баронесса

Хайятт молча смотрел на нее, и в глазах его вспыхивали искорки смеха.

– Нельзя возражать даме, но позвольте мне быть судьей. Вы уже определенно стали интереснее со времени нашей первой встречи.

– Возможно, вы просто плохо разглядели меня в первый раз.

На этой шутливой фразе они расстались. Хайятт подошел к Оливии. Лаура была настолько взволнованна, что не смогла уловить, о чем он говорит с кузиной, но вскоре поняла, что теперь Оливия – предмет его похвал, и восторгался он тем, что, Лауре казалось, не нравится ему: Хайятт упомянул „свежесть“ и „провинциальный шарм“. Лаура заключила, что Хайятту нравятся все женщины, при условии, что они не стары и не безобразны.

Никто из их компании, включая лорда Хайятта, не обратил внимание на молодого денди, въезжающего в парк в тот момент, как они прощались. Мистер Ярроу взял на время у своего закадычного друга лошадей, чтобы решить, какую предложить за них окончательную цену, лучше всего для пробы лошадей подходил пустынный в утренние часы парк, когда многочисленные экипажи еще не успевали его загромоздить. Улицы же сразу после восхода солнца заполнялись почтальонами, рабочими и тележками разносчиков. Он замедлил ход своей упряжки. Его взор был привлечен людьми, он пристально взглянул… Лорд Хайятт! Черт побери, что он здесь забыл? Неужели он рисовал леди в общественном парке? Это звучало неправдоподобно, но он слышал, как Хайятт сказал: „Встречаемся завтра в это же время.“ А его лакей нес деревянный ящик, в котором, похоже, находятся у художников краски и кисти.

Ярроу взглянул на часы. Без пятнадцати девять, а они уже уходят. Должно быть, они здесь с восьми или около того. Ему надо будет заглянуть сюда завтра утром и посмотреть, что здесь творится.

Бал леди Морган был сенсацией Сезона, и все, кто имел хоть малейшее притязание на высокое положение в обществе, присутствовали на нем, также как и те, кому удалось приобрести приглашение за деньги или пробраться на бал, пустившись на обман.

Баронесса Пильмур, пунцовая от волнения, танцевала с общепризнанным кумиром Сезона лордом Хайяттом в открывающем бал менуэте. Глаза всех присутствовавших не отрывались от них.

Оливия казалась более элегантной, чем когда-либо, хотя и не была столь изящна, как большинство дебютанток.

– Кто эта неуклюжая каланча, с которой танцует Хайятт? – спросила хозяйку леди Джерси.

Леди Морган пренебрежительно рассмеялась над жалким невежеством своей подруги:

– Ты хочешь сказать, что не знаешь баронессу Пильмур из Корнуолла? Оловянный рудник, сорок тысяч фунтов стерлингов приданого!

– Так это она! Дама, заявившаяся в Лондон в Черепахе! Как изящно танцует! Я должна передать ей поручительство к Альмаку, – леди Джерси устремилась объявить о своем открытии другим.

– Я не узнаю партнершу Хайятта. Какая-нибудь родственница из провинции? Судя по ее рыжим волосам, это, скорей всего, его кузина из Шотландии, – шепнула леди Кастлеру леди Джерси.

– Что ты, Амелия! Ты ошибаешься, это наследница оловянного рудника из Корнуолла, баронесса Пильмур, сорок тысяч фунтов стерлингов приданого. В ней есть что-то освежающее и наивное. Я собираюсь передать ей поручительство к Альмаку.

– А, девушка из Черепахи! Меня восхищают ее волосы, очаровательный золотистый оттенок.

– Баронесса Пильмур, наследница из Корнуолла, – вскоре доверительно зашептала леди Кастлеру изумленной миссис Драмонд-Баррел.

– Восхитительное воздание! Так приятно видеть этот здоровый цвет лица и эти милые веснушки. Рядом с ней все дебютантки выглядят какими-то изнуренными, такое чувство, будто они никогда не видели солнца.

Прежде, чем закончился менуэт, все дамы осознали, что рыжие волосы, веснушки, высокий рост и крупное телосложение, а также смех, немного громче принятого, – новые критерии Сезона. Тепличные красавицы вмиг вышли из моды и спустились до уровня „невзрачных“. Долгие часы уроков, потраченные на приобретение хороших манер и умения держать себя в обществе, со свистом вылетели в окно.

Следующим объектом пристального изучения стала партнерша Хайятта во втором танце, мисс Харвуд.

– Кузина баронессы, – просветила своих подруг леди Морган. – Она здесь, чтобы помочь баронессе ознакомиться со светской жизнью. Мне сообщила это компаньонка баронессы, миссис Тремур. Должно быть, мисс Харвуд знает все ходы и выходы, раз так быстро отловила для баронессы Хайятта.

– Очаровательная девушка. Постарше баронессы, конечно.

– Да, мисс Харвуд уже была представлена. Но леди Деверу повесит нас всех от расстройства.

– Так кто же, мисс Харвуд или баронесса, новое увлечение Хайятта?

– Если он намерен взять в жены Даму Сезона, тогда, конечно, баронесса. Но вы же знаете Хайятта! Ничто не помешает ему наслаждаться при этом и обществом мисс Харвуд.

– Он никогда не увлекался дебютантками, – дамы обменялись многозначительными улыбками.

Стоит ли упоминать, каким способом достала приглашение на бал леди Деверу: ее партнером был банкир, которому лорд Морган задолжал десять тысяч фунтов стерлингов. Лорд Хайятт обменялся с ней несколькими словами, но не удостоил чести пригласить на танец. Леди Деверу сникла. Хайятта всегда привлекала лишь ее красота, но как только она оказалась запечатленной на холсте, он сразу же принялся искать новый источник вдохновения. Ну что ж, ради него она бросила своего последнего любовника, и сейчас ей не потребуется много времени, чтобы найти нового. Она давно стала притчей во языцех из-за своих многочисленных амурных связей.

Лаура заметила, какой фурор производит Оливия, и обрадовалась, что у ее кузины столь обещающее начало. Ей и в голову не пришло, что всходит и ее собственная звезда. Она знала, что Хайятт привлекает к себе огромное внимание, и полагала, что любопытные взгляды предназначены ее партнеру, а не ей.

– Вы работали сегодня днем у себя дома над портретом кузины, милорд? – спросила Лаура во время танца.

– Конечно, нет, – прозвучал ответ. – Я намерен растягивать как можно дольше это удовольствие, чтобы не лишиться общества ее компаньонки.

Лаура тихо рассмеялась.

– В этом нет необходимости. Опекающий баронессу мистер Медоуз будет счастлив видеть вас независимо от того, рисуете вы баронессу или нет.

Хайятт состроил шаловливую рожицу:

– Ах, вот как! Губите мое счастье из-за этого ужасного слова „компаньонка“? Мне уже дали однажды понять, что вы – подруга и кузина баронессы, а не ее компаньонка, и, думается, так как вы стараетесь сплавить мне Медоуза, я прав, предполагая, что вы с ним не испытываете друг к другу романтических чувств? Мне не хотелось бы наживать врагов, незаконно охотясь в чужих владениях.