Джанет МакЛеод - Поцелуй со вкусом манго

И только когда Софи взбежала по каменным ступеням наверх, чтобы сообщить новость тете, она задумалась: а почему Тэм так и не объявился? Значит, он не забыл, где она живет, и даже говорил об этом со своим другом. С другой стороны, он явно запамятовал номер дома, Боз знал только улицу. Софи с нетерпением стала ждать наступления субботы.

Утро в день свадьбы Тилли выдалось пасмурным, моросил дождь. Тем не менее непогода не могла испортить невесте праздничное настроение. Накануне из Инвернесса приехала Джейкобина, и дом наполнился ее добродушной болтовней, а телеграмма от Джонни с пожеланиями всего наилучшего была для Тилли самым желанным подарком.

Софи и тетя Эми приехали утренним поездом, успев к позднему завтраку. Они помогли Тилли одеться и приготовиться.

— Мона позволила мне переделать ее свадебное платье, — пояснила невеста. — Не правда ли, это мило с ее стороны?

Софи окинула взглядом изящное платье с кружевным воротом и пышными юбками. Такой стиль был популярен до войны, но зауженный в талии силуэт и объемные рукава подчеркивали фигуру Тилли гораздо лучше, чем современные прямые платья.

— Мона поступила очень великодушно, — одобрила Софи. — Ты в нем великолепна.

Как подружка невесты Софи была одета скромно — в простое платье из синего крепдешина, длинные кремовые перчатки, принадлежавшие еще ее матери, и новую соломенную шляпку-клош [22] Клош — модные в 1920-х годах женские шляпки в форме колокольчика. , приколотую к распущенным волосам большой стальной шляпной булавкой. В обязанности Софи входило нести длинный кружевной шлейф невесты.

— Мона считает, что я в нем запутаюсь, упаду и переломаю себе ноги, — поморщилась Тилли. — Или, хуже того, порву драгоценное платье.

— Этого точно не произойдет, — уверила ее Софи. — Но даже если ты и споткнешься, рядом с тобой будет мужественный Джеймс Робсон, который тебя подхватит.

Тилли прыснула от смеха. Она уже несколько раз пересказывала подруге этот разговор, и теперь Софи не упускала случая поддразнить ее тем, что она назвала Джеймса «крупным» и «мужественным».

Когда пришло время выходить из дому и ехать в пресвитерианскую церковь, расположенную в западной части Ньюкасла, у Софи появился ком в горле.

— Тилли, ты прекрасна! — Ей на глаза навернулись слезы. — Я так рада за тебя!

Тилли расцвела счастливой улыбкой.

— Спасибо! Ты даже не представляешь, как много для меня значит то, что ты рядом.

— Сегодня великий день, Тилли Уатсон, которая скоро станет миссис Робсон.

Софи широко улыбнулась и поцеловала подругу в щеку.

От этой мысли внутри у Тилли все сжалось. Она слабо представляла себе, что должно случиться после церемонии бракосочетания и праздничного застолья, которое, по настоянию Кларри, состоится в «Чайной Герберта». Это будет подарком от нее молодым. На этот раз Тилли объявила, что все будет очень скромно, присутствовать будут только ближайшие родственники, и Джеймса, похоже, это устраивало.

— Не люблю шумных сборищ, — сказал он. — К тому же большинство Робсонов либо уже в могиле, либо разбросаны по свету.

Он пригласил лишь пожилую тетю и дальних родственников по фамилии Ландсдоун. Ландсдоуны отклонили приглашение, а тетя согласилась посетить церемонию в церкви, но присутствовать в чайной отказалась, сославшись на больную печень. На роль шафера Джеймс пригласил удалившегося от дел чайного плантатора по имени Фэарфакс, живущего в Тайнмуте. Они сдружились еще в 1890-х годах, когда Джеймс только приехал в Индию и Фэарфакс учил его играть в поло и травить тигров.

Джеймс заказал на два дня номер в отеле где-то на побережье. Потом он отправится в Ливерпуль, а оттуда вернется в Индию. Тилли не знала, что ее пугает больше — перспектива остаться наедине с наводящим на нее ужас плантатором на целых два дня или разлука со свежеиспеченным мужем на несколько месяцев, до тех пор, пока она не приедет к нему в декабре. По замыслу Джеймса в путешествии ее будет сопровождать жена его знакомого чайного плантатора, Мюриэл Пэрси-Баррэт, которая до осени останется в Йоркшире, устраивая своего младшего сына в школу-интернат.

— Тилли, ты готова? — спросил ее дородный зять Уолтер, подавая ей руку.

Ввиду отсутствия кого-либо из мужчин рода Уатсонов он согласился быть ее посаженым отцом. Это был доброжелательный спокойный человек, и Тилли считала его едва ли не святым, поскольку он был в состоянии терпеть властную Мону. Все же невесте очень не хватало ее дорогого папочки и брата Джонни — в эту минуту она особенно остро ощущала их отсутствие.

— Вот, возьми, — пробормотала Софи, сунув в руку Тилли носовой платок.

Сочувствие на лице кузины говорило о том, что Софи все поняла. Тилли высморкалась в надушенный платок, промокнула глаза и отдала его назад.

Подмигнув, Софи поправила ей вуаль.

— Поднять якоря! — прошептала она.

Вцепившись в руку Уолтера, Тилли пошла по проходу простой церкви с высоким потолком. Она с изумлением увидела Джеймса. На нем был щегольской однобортный сюртук и полосатые брюки. Впервые он предстал перед ней не в мятой и слегка залоснившейся одежде. Красную шею, как всегда, сжимал тугой воротничок, но подбородок с ямочкой был гладко выбрит, усы расчесаны, а волосы коротко подстрижены, что делало его моложе.

Джеймс взволнованно улыбнулся невесте, словно сомневался в том, что она вообще появится, и в эту секунду Тилли стало ясно, что он нервничает так же, как и она, и хочет, чтобы все поскорее закончилось.

Девушка дрожала, произнося клятву, а когда Джеймс надевал ей на палец сияющее обручальное кольцо, ее рука так тряслась, что ему пришлось удерживать ее ладонь. Тилли едва не поморщилась, когда его пальцы стиснули ее кисть. Затем грянул орган и немногочисленные гости громко запели.

Когда пришло время направиться к выходу, держась за руку теперь уже мужа, Тилли заметила заплаканное, но сияющее улыбкой бледное лицо матери, и сама едва не разрыдалась. Даже Мона шмыгала носом и умиленно улыбалась. Оглянувшись, Тилли увидела порозовевшее лицо Софи, подбирающей ее кружевной шлейф. Девушки обменялись улыбками, и Тилли почувствовала себя счастливой в окружении людей, любящих ее такой, какая она есть.

— Идем, моя дорогая! — пророкотал голос Джеймса, заглушая музыку.

Он с видом собственника сжал ее ладонь в своей и повел к выходу из церкви.

Кларри накрыла для них изысканный стол в «Чайной Герберта», отгородив ширмами укромный уголок, в котором играл скрипач.

— Мы можем сдвинуть столы, если вы захотите потанцевать, — предложила Кларри.

— Я не любитель танцев, — сдержанно ответил Джеймс, и его шея покраснела.

Тилли уже знала, что это признак смущения.