Севги Адывар - Тень Роксоланы

– А кому же вы будете писать? – удивилась хазнедар.

– Шейх-уль-ислам должен помочь мне решить этот вопрос, – ответила султанша.

Хазнедар открыла рот в полном изумлении. Какое отношение может иметь шейх-уль-ислам к недостатку денег в казне? Как все странно и непонятно! Неужели султанша думает, что шейх-уль-ислам достанет для нее денег? О, Аллах, султанша ведь недавно потеряла сына, а сразу после этого родила. Может, она повредилась рассудком? Правда, этого не видно, но мало ли… Не каждое сумасшествие очевидно с первого взгляда.

Она решила сама написать повелителю. По мнению хазнедар, повелитель должен был знать, что происходит во дворце. А тем более – о переговорах с иудейскими ростовщиками. Султан будет очень, очень недоволен, в этом хазнедар была уверена. Ну так что ж. Она все равно выполнит свой долг.

Хюррем Султан больше не обращала внимания на хазнедар. Она с удовольствием поглощала сладости и мечтала о том, как султан вернется из похода. Султанша немного беспокоилась: как там ее любимый повелитель, как сыновья? Особенно она волновалась за Селима – в юном шах заде не было ни капли воинственности, ему наверняка тяжело в походе. Но что ж делать! Раз он – сын султана, значит, придется терпеть.

– Прикажи, чтобы подали обед на террасу, – сказала Хюррем Султан хазнедар. – Я желаю подышать свежим воздухом. И чтоб непременно была квашеная капуста. И свежая пахлава. Знаешь, капуста способствует ясности мышления!

– Будет исполнено, госпожа, – поклонилась хазнедар.

Хюррем Султан подумала, что неплохо было бы прописать квашеную капусту как лекарство всему Дивану. Пусть бы в головах у пашей прояснилось!

Шейх-уль-ислам эфенди с изумлением читал письмо, пришедшее из дворца. Сначала он решил, что Хюррем Султан не иначе как сошла с ума. Может, от тоски по повелителю. А может, на нее так повлияла смерть Абдуллы. Кто знает…

А, может, все это проделки шайтана? Но подумав как следует, шейх-уль-ислам решил, что шайтан тут ни при чем. Слова султанши были вполне разумны, а главное – то, что она просила, ни на волосок не отступало от принципов ислама. Он так и написал в ответном письме: «Султанша, задуманное вами будет благим! Вы принесете пользу государству…»

Отправив письмо, шейх-уль-ислам долго смеялся. Он представил, что начнется в Стамбуле, когда султанша начнет выполнять свой план. Конечно, ревнителям веры прибавится работы, в этом нет сомнения. Зато сразу будет видно – кто на самом деле истинно верующий, а то всего лишь прикрывается щитом Аллаха, чтобы скрыть свои пороки. Но самым интересным будут сплетни, которые немедленно станут гулять по базарам. Шейх-уль-ислам имел одну слабость: он любил сплетни, собирал их, как любитель цветов собирает редкую коллекцию растений. Что делать, каждый находит удовольствия там, где может! И разве плохо то, что никому не мешает?

Иудейские ростовщики, поразмыслив как следует, решили дать султанше денег в долг.

Необходимую сумму собирали вскладчину: никто не хотел остаться в стороне. Ведь это – прекрасная возможность наладить отношения с всесильной Хюррем Султан! А если она не сможет вернуть деньги вовремя – еще лучше. Ростовщики не брезговали и шантажом. А что может быть лучше в качестве повода для шантажа, чем долг иудеям? Особенно если речь идет о той, кто жаждет стать законной супругой повелителя и посадить на трон одного из своих сыновей!

Проценты были назначены не слишком высокие, ниже, чем обычно. Султаншу необходимо было заманить в ловушку подальше, чтобы она не смогла вырваться, когда придет время.

– А если она сможет отдать деньги? – робко поинтересовался самый молодой из торговцев золотом.

– Что ж, тогда мы заслужим ее благодарность, – резонно ответил глава ростовщиков, почтенный Исаак-эфенди. – Что тоже неплохо. Но не могу представить, как она вернет долг. Поступлений в казну не ожидается. Уж мы-то знаем.

– Хюррем Султан хитра, – вздохнул самый старый ростовщик, которому приходилось одалживать деньги и королям христианского мира, и принцам, и вот теперь – любимой наложнице султана. – У нее непременно есть что-то на уме.

– Да что там может быть, на женском-то уме! – засмеялся Исаак-эфенди. В женскую хитрость он верил, а в женском уме сомневался: его жена была женщиной скромной, робкой, глаза на мужа поднимала редко, а говорила и того реже, разве что о детях.

– Посмотрим, посмотрим… – покачал головой старик.

Молодой ростовщик крутил головой, переводя взгляд с одного на другого. Любопытство мучило его. А больше всего хотелось увидеть Хюррем Султан, о которой так много болтали вокруг. Говорили, что она владеет колдовскими чарами, а еще говорили, что она совсем некрасива, но когда улыбается или смеется, то ни один мужчина не может остаться равнодушным, даже у евнухов сердце выпрыгивает из груди, стремясь навстречу султанше. Молодому ростовщику было не жаль отдать жизнь за один взгляд на такое чудо.

Султан Сулейман получил письма из столицы. Писали визири, докладывая положение дел в государстве, писали доверенные аги, донося о настроениях янычар, оставшихся в Стамбуле, писали сестры, изливая свои надежды на благополучное возвращение брата из затянувшегося похода, писали купцы, жалуясь на кадиев, писали кадии, жалуясь на купцов… Писем было много. Два султан сразу отложил в сторону: письмо хазнедар и письмо Хюррем. Первое удивило его – с чего бы хазнедар писала самому повелителю? Может, случилось что плохое, может, заболела любимая жена? Ну а письмо Хюррем просто согревало душу, веселило сердце, и султану казалось, что тучи, собравшиеся на небе, разошлись, и сквозь них пробились ясные солнечные лучи, такие же ясные, как глаза любимой, такие же светлые, как ее смех.

Прочтя письмо хазнедар, султан недоуменно поднял брови. О каких еще долгах пишет эта несчастная? Разве в казне не хватает денег для содержания дворца? Почему в таком случае ему ни слова не написал об этом дефтердар, главный казначей? Конечно, в казне оставалось немного денег. Это и не диво, такое войско собрать в поход! Но этого должно было хватить. По крайней мере, султан надеялся. Тем более что Искандер Челеби богат, и если в казне не хватает денег, то он сам может пополнить недостачу, как обычно и делал, возвращая затем свои деньги с поступающих в казну налогов. Хюррем нет необходимости одалживать деньги еще где-то.

Сулейман распечатал письмо жены и тут же выбросил из головы все, что написала хазнедар. «Мой султан, – писала Хюррем. – Мой султан, как болит, как жжет огнем сердце! Какая это безграничная боль – боль расставания… Спаси меня, несчастную и обездоленную, напиши мне хоть несколько строк. Твои прекрасные письма приносят мне радость. Моя любовь, мое счастье, мое утешение, мое солнце, мой мир, мой султан! Я плачу, тоскуя о тебе, и я улыбаюсь, предчувствуя нашу встречу…»