Мэри Бэлоу - Мелодия души

Она рассмеялась вместе с Эмили. Возможно, это безрассудство. Но как приятно чувствовать себя безрассудной.

К тому же это.., молодит.

Пенсхерст располагался в красивой долине, окруженной лесистыми холмами с одной стороны и парком с газонами и небольшими рощицами – с другой. К востоку от дома протекала глубокая река. На противоположном берегу находилась деревня, в центре которой виднелась церковь с высоким шпилем. Господский дом был выдержан в строгом классическом стиле. Рядом с домом размещались конюшни, контора и прочие службы. Дом был построен сравнительно недавно и выглядел великолепно.

Эшли остановил коня на дороге, откуда открывался чудесный вид на парк перед домом, деревню на противоположном берегу реки и холмы. Сам он ехал верхом, а его слуга и багаж следовали за ним в экипаже. Здесь было красиво и очень тихо. Он с грустью подумал о сэре Александре Керси, который купил эту землю, снес старый дом и построил этот на деньги, заработанные в Ост-Индской компании. Он намеревался поселиться в Пенсхерсте, выйдя в отставку, и основать здесь свою династию. Однако династия прекратила существование вскоре после его смерти. Его сын умер еще раньше, а Элис с Томасом ушли из жизни вскоре после него. Так Пенсхерст перешел в руки нового хозяина.

А Эшли он был не нужен. Хотя поместье было великолепным и красивым, именно таким, в каком он всегда мечтал обосноваться, вернувшись в Англию, оно попало в его руки слишком поздно и не таким путем, как хотелось бы.

Во время длительного путешествия по морю, когда он возвращался из Индии, и в последние дни он не раз подумывал о том, чтобы продать его и уехать куда-нибудь, начать жить заново. Возможно, если бы Эмми вышла за него замуж, он так бы и сделал. Ему не захотелось бы привозить ее сюда.

При мысли об Эмили у него всякий раз замирало сердце – а мысль о ней не покидала его, как бы ни старался он сосредоточить внимание на том, в чем ему предстояло разобраться. Он испортил ей жизнь. И это не преувеличение, если учесть, что у нее может быть ребенок.

Но сейчас он был не в состоянии думать об этом. Он тронул коня и продолжил путь. Каждый раз, думая о продаже Пенсхерста, он понимал, что не может этого сделать.

По крайней мере пока. Он должен своими глазами увидеть место, где жила его жена. Ради нее и ради памяти ее отца он должен был убедиться, что поместьем хорошо управляют. Этот долг висел на нем тяжким грузом.

Его друг майор Родерик Каннингем, когда Эшли сообщил о намерении уволиться из компании и вернуться в Англию, посоветовал ему жениться, завести детишек и забыть о прошлом. А потом, положив руку на его плечо, добавил:

– Но ведь ты так не сделаешь, Эш. Ты поедешь в Пенсхерст и будешь терзать себя воспоминаниями. В знак покаяния ты доведешь до идеального состояния хозяйство Пенсхерста, а сам будешь несчастен. Но не всегда. Когда-нибудь ты простишь себя, продашь поместье, поселишься в другом месте и начнешь жить заново.

Родерик оказался прав во всем, кроме одного. Эшли был не уверен, что сможет когда-либо простить себя. Но жалеть себя – пустое занятие. К чему привела его жалость к себе в Боудене? Он поморщился, вспомнив, в какой тоске находился, когда его отыскала Эмми.

Он ухватился за нее, как за якорь спасения, и испортил ей жизнь.

Проезжая через деревню, Эшли отвечал на приветствия, улыбаясь и прикасаясь рукой к полям шляпы. Деревня была премиленькой. В дальнем конце главной улицы виднелся горбатый каменный мост, перекинутый через реку. У моста располагался коттедж, несколько больших размеров, чем дома в деревне. Рядом с ним высокие ворота вели в парк.

Ворота были раскрыты настежь.

Эшли задержался, поравнявшись с коттеджем. На калитке качался маленький мальчик с копной курчавых черных волос и большими синими глазами.

– Привет, приятель, – сказал Эшли. – Позволь узнать, кто ты такой.

– Я Эрик Смит, – ответил мальчик. – А ты?

– Эрик! – послышался у него за спиной чей-то голос.

В раскрытых дверях дома стояла женщина, одетая просто, но опрятно. Она была молода и весьма привлекательна.

Наверное, мать мальчика, подумал Эшли.

– Добрый день, мадам, – обратился к ней Эшли, прикоснувшись к треуголке. – Позвольте представиться: я лорд Эшли Кендрик из Пенсхерста.

Она слегка поклонилась, но не присела в книксене. На лице ее отразилось смущение, быстро сменившееся непроницаемым выражением.

Не успел Эшли тронуть коня, как позади женщины возник пожилой мужчина. Он улыбнулся, хотя смотрел на Эшли проницательным, несколько настороженным взглядом.

– Вас ждут в доме, милорд, – проговорил он. – Меня зовут Нед Бинчли. А это мой внук Эрик. – Он положил руку на плечо мальчика, прервав его развлечение. – А это, – кивнул он головой через плечо, – моя дочь, миссис Кэтрин Смит.

Мужчина был одет, как подобает джентльмену, хотя одежда его явно видывала лучшие дни. Говорил он тоже как джентльмен. , – Рад познакомиться, – произнес Эшли.

– В течение пятнадцати лет я был управляющим у сэра Александра Керси, – объяснил мистер Бинчли. – Я хорошо знаю это поместье, милорд. И если вам потребуется моя помощь, я в вашем распоряжении.

– Но вы больше не управляющий? – спросил Эшли.

– Я оставил эту должность почти пять лет назад, после смерти молодого мистера Керси.

Эшли кивнул и, подмигнув Эрику, поехал дальше. Вот и упомянуто имя Керси. Они здесь жили, здесь их знали.

Возможно, его жена тысячу раз проезжала верхом или проходила пешком по этой дорожке. И жила в доме, что показался впереди. Если после гибели Элис ее вещи не убрали из дома, не посоветовавшись с ним, в доме повсюду будет ощущаться ее присутствие. Он вздрогнул.

Леди Стерн и Эмили условились по дороге в Лондон – говорила за двоих, разумеется, леди Стерн, – что первую неделю они посвятят подготовке к перегруженной светскими увеселениями программе сезона. Итак, леди Стерн с радостным энтузиазмом призвала всех своих портных, заставила снять с Эмили мерки, выбирала фасоны и ткани и убеждала Эмили, что потребуется гораздо больше нарядов, чем поначалу предполагалось.

С не меньшим удовольствием она распространила в свете слух, что в этом сезоне предполагает вывозить в свет сестру графа Ройса и свояченицу герцога Харндона. Она особенно подчеркивала, что леди Эмили Малроу не слышит и не говорит, но умеет читать по губам. А красотой она затмевает даже своих сестер, которых помнили в свете как редкостных красавиц. Кто не помнил, как одна из них покорила с первого взгляда Харндона, самого красивого, самого разборчивого и самого завидного холостяка своего времени?

– Черт побери, ты, кажется, счастлива, Мардж, – заметил лорд Куинн в конце первой недели. – Давненько я тебя не видел такой радостной.