Шерил Сойер - Бунтарка. Берег страсти

Еще мальчиком Жюль был известен своим мрачным, необузданным нравом, который никогда не обращался против его новой семьи, но тем не менее всегда был готов вырваться наружу. Онорина не часто видела его таким в юности и надеялась, что он исправился. Но вот Жюль выгнал управляющего Мирандолой, проработавшего здесь более двадцати лет. Он принял такое решение, ознакомившись с бухгалтерскими книгами имения, и не стал обсуждать этот вопрос ни с ней, ни с Вивиан, был немногословен и с самим управляющим, Жаном Любеном. Женщинам было лишь сказано, что Любен последние несколько лет не сумел продать по достойной цене пшеницу, рожь и другие зерновые и слишком часто проявлял свою некомпетентность. Вивиан попыталась вступиться и, когда ей это не удалось, собиралась заявить формальный протест, но натолкнулась на глухую стену. Прощаясь, Любен устроил жалостливую сцену, что тронуло Вивиан и вызвало раздражение у Жюля. Онорина заметила, что он с трудом сдерживает свой гнев.

По иронии судьбы это дело получило новый поворот, когда Шерси все вместе отправились в Лонфер — крупный город недалеко от Мирандолы. За истекшие недели Жюль восстановил знакомства с большинством людей края, которые знали его еще молодым человеком, и его везде хорошо принимали. Он сам занимался всем хозяйством, пока новый управляющий осваивал азы местной коммерции, и таким образом незаметно снова погрузился в сельскую жизнь. В тот день он сопровождал женщин в город верхом на лошади, а они ехали в ландо. В последнее время Онорина брала Вивиан с собой, когда ездила в гости, что несколько подняло настроение девушки. Она давно не бывала в Лонфере, и ей не терпелось посетить любимые магазины и увидеть знакомые лица.

Сперва Жюль оставил женщин в лавке торговца шелком и бархатом и отправился на рынок по делам, затем, спустя час, снова присоединился к ним и, взяв обеих за руки, шел по улице, останавливаясь, когда им хотелось зайти в какой-либо магазин или поговорить со знакомыми. Они отобедали на первом этаже лучшего гостиного двора. Вивиан рассеянно глядела в окно, не мешая графу вести разговор с тетушкой. Затем они посетили оперу, дружелюбно обменялись впечатлениями.

Когда они снова прогулялись по главной улице, и, пока лошадей впрягали в ландо, Вивиан зашла в магазин, чтобы взглянуть на травчатый шелк, только что поступивший из Парижа. И тут Онорина увидела маркиза де Луни, который тоже оказался в городе, и они разговорились. Она не знала, как поведет себя племянница, когда увидит ее разговаривающей с человеком, который отправил Виктора в Париж. Однако Жюль в неловкие моменты всегда обнаруживал полное спокойствие, которое, как хорошо знала Онорина, раздосадовало бы горячую молодую женщину.

Вивиан выскочила из магазина, чтобы рассказать тете о своей покупке, и застыла, увидев маркиза. Онорина всегда удивлялась тому, что Вивиан даже в гневе не теряла своего очарования. Маркиз, который действительно очень любил девушку, тепло поздоровался с ней. Она взглянула на него и смогла взять себя в руки. Вскоре разговор зашел о Жане Любене, ибо маркиз упомянул, что бывший управляющий покинул эти края с угрозами в адрес Шерси.

— Скатертью дорога, — сказал Жюль.

— Представляю, как вам хочется, чтобы он оказался подальше от этих мест. У него в душе остался осадок горечи.

— Любой, кого изгоняют в один день, после того как он прослужил больше двадцати лет, не может не испытывать горечи.

Маркиз, потупив глаза, не ответил, тогда Жюль продолжил:

— Жан точно знал, почему должен уйти, а его жалобы просто глупы.

— Но в Лонфере могут найтись люди, которым захочется узнать правду.

Онорина заметила, что Жюль рассердился, и он произнес вполголоса, чтобы не выдать своих эмоций:

— Разговор окончен.

— Как это удобно… — попыталась вмешаться Вивиан, но осеклась, ибо маркиз благоразумно поторопился распрощаться с Шерси.

Жюль подал сигнал кучеру, и ландо подъехало к ним. Помогая Вивиан войти в него, он сказал:

— Наши семейные дела не подлежат обсуждению на улице или с соседями. Дома я жду ваших извинений.

— Вы же не… — опять начала она и умолкла. Онорина испугалась, что девушка сейчас скажет: «Вы же не член нашей семьи». Глаза Жюля вспыхнули, и он ждал, готовясь услышать все, что угодно. Затем повернулся и ушел.

По дороге домой Вивиан почти не открывала рта. Онорина рассказала ей все, что граф говорил о Любене, и заметила, что любой был бы недоволен, если бы его действия в присутствии всех стал критиковать член семьи. В подобной ситуации она и сама чувствовала бы себя точно так же.

Жюль прибыл домой раньше их и, когда дамы появились, вышел в прихожую и тут же потребовал от Вивиан извинений. Онорина была раздражена и намекнула ему, что он мог бы подождать более удобного момента.

Между тем Вивиан тихо сказала:

— Вы хотите, чтобы я сожалела о том, что считаю вас неправым и пытаюсь доказать это. Но я не боюсь правды, и не моя вина, что вы ее боитесь.

Жюль резко ответил:

— Мадемуазель, правда заключается в том, что вам позволяют переходить границы приличий. Я знаю, как мне следует поступать в этом доме, и вам придется смириться с этим.

— Я не могу согласиться с несправедливостью!

Он схватил Вивиан за руку, будто собираясь встряхнуть ее. Онорина хотела вступиться, но Жюль одарил ее испепеляющим взглядом и потащил девушку к библиотеке. Она сопротивлялась, но он еще крепче стиснул ее руку. Она вскрикнула, однако больше не сказала ни слова. Онорина поняла, что племянница напугана, и резко велела ему одуматься. Отпустив Вивиан, Жюль распахнул дверь и указал на письменный стол в дальнем конце комнаты.

— Здесь я провел самые скучные часы своего проклятого существования. Я разобрался в каждом факте и цифре отчетов по имению больше чем за последние десять лет. Если вам так хочется выразить свое мнение о том, как оно управлялось, то вам сначала не мешало бы познакомиться с этими бумагами.

— О Мирандоле я знаю все! — упрямо возразила Вивиан. — С Жаном Любеном я встречалась каждую неделю…

— И он рассказывал вам именно то, что считал нужным. Он знал не хуже меня, что молодая девушка не сумеет управлять таким хозяйством. Но если вы придерживаетесь иного мнения, войдите сюда, мадемуазель, и просветите себя немного в области управления. Вот ключ. Займитесь документами до ужина, а затем я послушаю, что вы скажете.

Дядя был столь резок и грозен, что девушка попятилась в библиотеку и быстро затворила дверь. Онорина примиряюще дотронулась до его руки:

— Жюль, пойми, нельзя так обращаться со своей подопечной.

— Я буду обращаться с ней так, как она того заслуживает. — Его голос дрожал от гнева. — Я никогда не пойду у нее на поводу. Видит Бог, я добьюсь ее уважения.