Мэри Бэлоу - Прости, любимая

И уж на сей раз Арабелла отдавала отчет своим поступкам. Она позволила мужу возбудить себя ласками, позволила уложить себя сверху на него. И пока он мощными толчками входил в нее, она, приподнявшись и упершись ладонями ему в плечи, пристально смотрела в его глаза. А потом опустила голову ему на грудь, и они снова одновременно вознеслись к вершине блаженства.

Она понимала, что это Джеффри, ее неверный муж, но в ту минуту ее это не волновало. Какой страстью был наполнен каждый его поцелуй! Но немного погодя Арабелле захотелось плакать от осознания того, что она сама сделала себя уязвимой, сама дала мужу в руки власть над собой, пользуясь которой, он сможет и в дальнейшем причинять ей боль своими изменами. Она позволила себе полюбить его, отдала ему себя всю, без остатка – тело, сердце и душу. И теперь ей уже нипочем не убедить себя в том, что ей безразлично поведение мужа, что она сможет независимо от него жить полнокровной жизнью.

Арабелла отвернулась от мужа, стараясь изо всех сил не расплакаться. Она напряглась, как струна, когда виконт придвинулся ближе и принялся нежно гладить ее волосы.

– Ну, теперь мы друзья, Арабелла? – спросил он. – Я прощен?

Арабелла была просто не в состоянии ответить ему.

– В чем дело? – Ладонь виконта скользнула ниже, он ощутил, как напряжено ее тело. – Вы плачете?

Арабелла прикусила губу и сдержала рыдания, которые рвались у нее из груди.

– Значит, я по-прежнему неверный муж, который должен валяться у вас в ногах? Но даже и в этом случае вы меня не простите, не так ли? Вы больше никогда не будете доверять мне. И не позволите забыть о своей ошибке.

Виконт отодвинулся, но, даже продолжая бороться со слезами, Арабелла почувствовала, что он не спит. Она подумала, что ей лучше сейчас встать и пойти гулять с Георгом, пока не поднялись слуги. Ведь уснуть она все равно не сможет.

Но она уснула. И уснула крепко. А теперь лежала и горько сожалела о том, что прошедшей ночью пренебрегла моралью в угоду страсти.

Отбросив одеяло, Арабелла снова покраснела от созерцания собственной наготы. И прежде чем позвонить служанке, она надела ночную рубашку.

Утром лорд Астор отправился на верховую прогулку с лордом Фарради и еще несколькими джентльменами. Они осмотрели недавно осушенный участок поместья, который впервые засеяли этой весной.

– А где Хаббард? – спросил лорд Астор у друга, когда они остались вдвоем.

– Уехал в Лондон. Не знаю почему. Ведь он проделал весь путь сюда ради того, чтобы побыть хотя бы пару дней. Странный парень этот Хаббард. Но его можно понять, если вспомнить, что ему пришлось пережить за последний год.

– Да, конечно, – согласился лорд Астор. – Арабелла очень дружески относится к нему. У нее вообще слабость к неудачникам. Надеюсь, она вчера не сказала Хаббарду ничего такого, что могло бы его расстроить.

– Это исключено! Славная маленькая леди Астор. Тебе здорово повезло, дружище! А у нее нет сестры? Ну, кроме этой, красавицы.

Лорд Астор усмехнулся:

– Есть еще сестра Джемайма. Ей пятнадцать лет, высокая и тощая, как жердь, да еще настоящий сорванец. И волосы у нее рыжие. Глядя на нее, можно содрогнуться, представив себе, какие от такой жены могут быть дети. Так что, познакомить?

– Нет. – Лорд Фарради притворно вздохнул. – Мне бы кого-нибудь более похожего на леди Астор. Она ведь добрая, да? И всегда веселая. Приятно, должно быть, иметь такую жену. Мать постоянно подсовывает мне разных невест, но у меня такое впечатление, что любая из них наденет на меня хомут еще до того, как мы выйдем из церкви после венчания.

Лорд Астор рассмеялся.

– А вон и Чарлтон! – Лорд Фарради устремил взгляд на дорогу. – Похоже, едет к себе домой. А кто это с ним?

Лорд Астор прикрыл ладонью глаза от солнца.

– Явно женщина. Держу пари, что это сестра Арабеллы. Но почему не видно служанки или грума? Какое легкомыслие! Ей не следует совершать такие прогулки наедине с мужчиной.

– Ты прав. И если он к тому же везет ее к себе домой, то один из нас должен как можно быстрее догнать их. У этого Чарлтона сомнительная репутация, и нечего ему компрометировать молодых леди. Такое и раньше случалось. Извини, но мисс Уилсон может легко попасть в его сети.

– Черт бы его побрал! – воскликнул лорд Астор. – Я поехал, Фарради, и сам позабочусь обо всем.

Лорд Астор пустил лошадь легким галопом, стараясь не привлекать внимания остальных джентльменов. Он не мог последовать прямо за удаляющимся фаэтоном, потому что сначала надо было объехать оставшийся участок заболоченной местности.

Уже не в первый раз лорд Астор подумал, что ему следовало бы более внимательно приглядывать за Франсис. Девушку хорошо приняли в высшем обществе, она не испытывала недостатка в друзьях и поклонниках. Ухаживания Чарлтона были вполне понятны, их даже можно было бы приветствовать. Однако эти ухаживания длились достаточно долго, и было бы нелишне поинтересоваться, каковы планы сэра Джона.

Теперь картина совершенно изменилась. Слава Богу, что Фарради заметил фаэтон. Здравый смысл подсказывал виконту, что Чарлтон – тщеславный и недалекий человек, и вряд ли у него имеются серьезные намерения в отношении свояченицы. Ясно, что его привлекает лишь ее красота.

И вот сейчас он везет Франсис к себе домой, а ее никто не сопровождает. Господи, да что же побудило ее поехать с ним? Ну и ветреница! Неужели она не понимает, что Чарлтон везет ее к себе для того, чтобы соблазнить, а может, даже и изнасиловать? Лорд Астор никогда не был высокого мнения об умственных способностях Франсис, но всегда верил в ее целомудрие. Франсис не позволит соблазнить себя. Наверное, надеется на то, что остановит Чарлтона своими слезами.

«Как хорошо, что Фарради заметил их!» – снова подумал виконт. Как бы он сумел успокоить Арабеллу, если бы с ее сестрой случилось несчастье? Арабелла страдала бы не меньше Франсис, а это причиняло бы и ему невыносимую боль.

А он хотел, чтобы Арабелла была счастлива. И только совсем недавно осознал, что она стала целью его жизни. Арабеллу всегда заботило благополучие других людей больше, чем ее собственное. И дружила она с теми, к кому испытывала сочувствие и старалась помочь.

Да, она заслужила счастье и для себя. Он сердцем понял это прошедшей ночью, когда любил ее, забыв о собственном удовольствии. И парадокс этой ситуации заключался в том, что он испытал с Арабеллой такое блаженство, какого раньше не испытывал ни с одной из женщин. Ему хотелось, чтобы Арабелла познала всю радость физической любви.

А утром он понял это и разумом. Проснувшись, виконт нашел Арабеллу рядом. Она лежала, свернувшись калачиком и подложив ладонь под щеку. Он долго смотрел на жену.