Мэри Бэлоу - Сети любви

– Выражаю ей мое самое глубочайшее сочувствие, – бросила Дженнифер.

– Сказать вам честно? Всякий раз, как я имею удовольствие побеседовать с вами, я злюсь так, что мне хочется рвать и метать. Но ведь это лучше, чем вялое раздражение, которое по большей части вызывают у меня остальные.

– Мэдлин почти святая, если научилась с вами ладить. Я бы никогда этого не смогла.

– Ах-ах! – отозвался он. – Но ведь вас никогда об этом и не просили.

– Вы дали мне такой сокрушительный отпор, что я даже не стану пытаться перещеголять вас, сэр. Но я вижу, что к нам едут Кэррингтоны и лорд Эджертон. Я собираюсь развлекаться. Всего хорошего.

Лорд Иден ехал во главе кавалькады рядом с Анной. Его немного позабавило, когда он заметил, к каким ухищрениям она прибегает, чтобы оказаться в паре с ним. Но более раздосадовало. Она уже не девочка, чтобы ее баловал старший родственник, которого она избрала своим героем.

Да и он уже обручен. Вскоре он станет человеком женатым, отцом. Он удивлялся себе – прожить почти двадцать четыре часа и не выболтать свою тайну Эдмунду и Мэдлин! Его распирало чувство сродни тому, что испытывает ребенок, получивший новую чудесную игрушку.

Не важно, что она его не любит, что она согласилась стать его женой после стольких увещеваний. Важно, что она все же согласилась! Она его невеста. Постепенно он заставит ее полюбить себя – пусть после брака. Он сделает все тактично, не оскорбляя памяти Чарли.

Но пока он не станет открываться ей. Она ни за что не выйдет за него, если заподозрит, что его чувство к ней столь же сильно, как это было в ту неделю, когда они стали любовниками. Иначе она, руководствуясь чувством чести, возьмет свое слово назад.

Ну да ладно. В такой день, среди такой красоты нельзя не быть оптимистом.

– Это будет так чудесно. В следующем году я уже не буду, как в этом, умирать от благоговейного ужаса на балах. У меня ведь завелись кое-какие знакомства. И вы там будете, и все увидят меня с самым красивым джентльменом в Лондоне. Вы ведь станете бывать на балах? Да, Доминик? Несносный, что же вы молчите?

Он улыбнулся.

– Сразу же после Рождества я намерен стать хозяином в своем поместье. Я ничего не могу вам обещать, Анна.

– Ну вот, – сказала она, надув губки, – неужели вы поступите таким ужасным образом? Скажите же, что вы пошутили.

– Интересно, – сказал он, меняя тему, – насколько вы усовершенствовались в езде с тех пор, как мы ездили в последний раз? А ну-ка, кто первый доскачет до берега?

– Ну, это ваш обычный трюк – пуститься в галоп, когда я еще не успела опомниться! – воскликнула она, резко пришпорив бока своей лошади.

Лорд Иден с улыбкой смотрел ей вслед, а потом пустился вдогонку.

– Он обскачет ее, бедняжку, в два счета, – сказала графиня Алекс, обращаясь к Эллен. – Никто всерьез не станет утверждать, будто бы он обогнал Доминика в скачке. У меня достало ума попробовать это в первый раз, когда я спускалась к берегу. Он уже доскакал до условленного места и успел спуститься, прежде чем я только подъехала. Полный провал! – И она засмеялась.

Лорд Иден остановился там, где трава отступила перед песком. Он протянул руку, чтобы помочь кузине спешиться.

– Анна, – сказал он, – дорогая, пока мы с вами одни, нам нужно поговорить.

– Господи, у вас такой серьезный вид. Я, кажется, знаю о чем.

– Вот как? Вы моя двоюродная сестра, дорогая. Я очень горжусь вашей красотой и живостью характера. Я с радостью узнал о ваших успехах во время первого сезона и вовсе не был этим удивлен. И я очень, очень привязан к вам.

Она состроила гримаску.

– Но это все, Анна. – Он старался, чтобы голос его звучал твердо, хотя глаза его смотрели на нее с симпатией.

– Я это знаю, – сказала она. – Я всегда это знала, Доминик. Но порой бывает трудно расстаться с детскими мечтами.

– Какому-то молодому человеку очень повезет, – сказал он.

Она снова состроила гримаску.

– Весной мне сделали предложение, – сказала она.

Он улыбнулся.

– Вот как? Вы не отвергли его из-за меня, надеюсь?

– О нет! Он просто показался мне скучным.

– Тогда он, конечно, не подходит.

– Не смейтесь надо мной, Доминик. Я не ребенок. Конечно, я часто веду себя по-детски, но чувства у меня не детские. И мне можно сделать больно.

Он провел пальцем у нее под подбородком.

– Я не смеялся, – проговорил он. – Тот, кого вы выберете, Анна, должен быть человеком необычным. Я настаиваю на этом. Потому что и вы необычная. Солнечный луч – вот кто вы. И я знаю, что вы не ребенок и что вам можно сделать больно. Я не хочу причинять вам боль, Анна. Эту игру нужно прекратить. Вы меня поняли?

Она вздохнула и посмотрела на него, пристыженная.

– Да. Только успокойте меня в одном, Доминик. Вы ведь не собираетесь жениться на Сьюзен?

– На Сьюзен? – удивился он. – Господи помилуй, конечно, нет. Откуда у вас такие мысли?

– От нее. Она вечно твердит Дженнифер и миссис Симпсон, как вы ее любили и как она разбила ваше сердце, выйдя замуж за лейтенанта Дженнингса. И вы целовались с ней вчера на холме, разве нет?

– Боже! – воскликнул он. – Нет, мы не целовались. И я не собираюсь жениться на Сьюзен, Анна. Я даже могу это клятвенно обещать, если так вам будет легче.

– Будет, – подтвердила она.

– Тогда обещаю. А теперь давайте-ка привяжем наших лошадей, иначе конюхам, которые приедут за ними, придется в поисках обшарить все окрестности. А вот и остальные.

Доставив лошадей, все пошли по берегу к высокой темной скале, находившейся где-то в миле от них.

Им повезло – прилив только что начался, объяснил лорд Эмберли Эллен, взяв ее под руку. Если бы прилив уже закончился, вода стояла бы под самыми скалами и подняться наверх было бы невозможно.

– А бывало так, что приливной водой кого-то отрезало от берега? – спросила Эллен.

– Был разок в детстве с Перри и со мной, – ответил он. – Мы сидели наверху и бросали вызов друг другу – кто первый спустится. Когда оба поняли, что это безнадежно, вода уже закручивалась вокруг подножия утеса. К счастью, до верху она никогда не доходит. Мы провели на скалах долгие томительные часы. Было холодно и страшно.

– Ваши родители, наверное, беспокоились.

– Они видели нас с вершины холма. К несчастью, мы их тоже видели и понимали, что ничего хорошего после спуска нас не ждет. Помню, что пролежал в постели ничком по крайней мере час после того, как отец поучил меня уму-разуму.

– Не сделали ли эти воспоминания вас более снисходительным отцом? – спросила с улыбкой Эллен.

– Отнюдь. Я обещал Алекс перед свадьбой, что никогда не буду пускать в ход руки в целях воспитания. Но я уверен, что смогу предпринять какие-то иные, не менее действенные меры наказания. А они мне понадобятся. Я уже вижу в глазах моего сына знакомый блеск.