Мэри Бэлоу - Смятение чувств

– Я убил своего брата, – сказал ей Дэвид, закрыв глаза.

Мисс Найтингейл долго не отвечала ему, а он не открывал глаз, чтобы посмотреть, не ушла ли она.

– Я не знаю, насколько буквально следует понимать ваши слова, майор, – сказала она. – У вас есть жена? Или мать и отец? Или какие-нибудь другие родственники? Есть ли кто-нибудь, кто станет горевать, если вы умрете? Но разве умереть, если вы можете жить, не значит поддаваться своим собственным слабостям?

Когда наконец Дэвид открыл глаза, она уже ушла.

Он убил Джулиана. Джулиана, которого любил, несмотря ни на что. Дэвид мог тогда закричать еще раз и отклонить в сторону устремленное вниз сверкающее лезвие. Или мог выстрелить в руку или ногу. Но вместо этого он прицелился в сердце.

Он убил мужа Ребекки, мужчину, которого она любила больше всех на свете. Он никогда не сможет вернуться домой и повстречаться с ней. Дэвид старался не представлять себе Ребекку в тот момент, когда ей сообщат эту новость. Он изо всех сил пытался гнать от себя эти образы, но они упрямо преследовали его – и во сне, и наяву. При одной мысли о том, что ему, убийце Джулиана, предстоит встретиться лицом к лицу с его женой, Дэвида вновь и вновь охватывало желание умереть. Он завидовал тем, кого уже настигла смерть – внешне такая легкая.

Он пытался перестать представлять себе, как его отец встретит известие о смерти Джулиана. Дэвид был единственным сыном у отца, его единственным ребенком. Отец возражал против того, чтобы его сын покупал патент для службы в гвардии, поскольку права Дэвида как землевладельца и наследника графского титула позволяли ему остаться дома. Но он должен был уехать. Уехать от Ребекки. По иронии судьбы случилось так, что его решение поступить на военную службу привело в армию и Джулиана – всего за каких-то несколько месяцев до свадьбы.

Мог ли Дэвид сознательно умереть и причинить отцу все эти страдания? Мог ли он так поступить?

В конце концов Дэвид решил выжить – словно полностью контролировал свою судьбу. Это произошло, когда он подслушал, как хирург и мисс Найтингейл обсуждают желательность его эвакуации домой. Меньше всего на свете он хотел бы оказаться дома. Если нужно выжить и выздороветь, чтобы отсрочить возвращение, то майор Тэвисток обязательно выживет и поправится.

Дэвид вернулся в свой полк в Крыму вскоре после Рождества и смог вместе со своими солдатами и друзьями-офицерами выстрадать все неописуемые ужасы тамошней зимы – без соответствующей одежды, подходящего жилья, нормального питания. Он чуть ли не радовался этим страданиям. В течение последующего года Дэвид вновь и вновь отличался в боях, завоевав хорошую репутацию своей отважной и непреклонной верностью служебному долгу. Он был награжден недавно учрежденным орденом – «Крестом Виктории», присуждаемым за выдающуюся доблесть.

Капитан сэр Джордж Шерер стал инвалидом после Инкерманской битвы и отбыл на родину. Капитан сэр Джулиан Кардвелл был похоронен вместе со многими другими солдатами и офицерами на Инкерманских высотах. О нем вспоминали как о герое и милом распутнике.

Дэвид разыскал его могилу. Он посетил ее лишь раз после возвращения из Скутари. Шел он туда с глубокой грустью. Это была братская могила. Кто-то бесстрастно собрал и захоронил всех вместе – офицеров и рядовых. Согласно обычаю, офицеров было принято хоронить в отдельных, аккуратно обозначенных могилах. Но Джулиана захоронили вместе со всеми другими воинами – из всех полков и всех званий, – которые не вернулись живыми с Китспура.

Похоже, и во время сражений, и после них всюду царила неразбериха. Дэвид горевал, что его не было там чтобы идентифицировать тело Джулиана, чтобы похоронить его пристойно, в соответствии с его званием. Он стоял с окаменевшим лицом и смотрел вниз на большую, занесенную снегом могилу.

Там лежал Джулиан. Джулиан, его брат. Человек, которого он убил.

Джулиан никогда не вернется.

Майор лорд Тэвисток будет один хранить свою тайну и нести бремя своей вины.

Крейборн, Англия, июль 1856 года

Весной 1856 года был заключен Парижский мирный договор. Он положил конец той полосе испытаний, что вошла в историю под названием Крымской войны, самой тяжелой и кровопролитной из всех войн, в которых до сих пор участвовали британцы. Домой начали возвращаться оставшиеся в живых из числа тех, кто покинул Британию более двух лет назад, в том числе раненые и искалеченные.

Леди Кардвелл все еще одевалась в черные цвета. По прошествии первого года с момента гибели Джулиана она неохотно отказалась от вуали и нарукавной повязки из толстого крепа, но продолжала носить траур, поскольку печаль не покидала ее.

Ребекка любила Джулиана. Он так долго привносил любовь и веселье в ее жизнь, что она не могла даже вспомнить то время, когда его не было рядом с ней. Джулиан был ее жизнью. Ребекка все еще не осознала, как жить без него.

Теперь же боль опять обострилась. А вместе с ней и чувство вины. Ребекка стояла у окна своей личной гостиной в Крейборне, загородном доме графа Хартингтона, и смотрела на подъездную аллею – на то место, где она в полумиле от дома скрывалась за деревьями. В минувшие четыре дня это стало постоянным занятием леди Кардвелл в послеобеденные часы, когда она ждала возвращения с вокзала экипажа. Она решила, что будет делать так до тех пор, пока наконец не приедет Дэвид. Об этом сообщил Ребекке его отец.

Дэвид…

Она хотела бы, чтобы из жизни ушел именно Дэвид. Дэвид, а не Джулиан. Она горько плакала от несправедливости случившегося. Оттого, что погиб Джулиан, а Дэвид остался в живых. Ребекка где-то читала, что хорошие люди умирают молодыми, а порочные продолжают жить. Сама эта идея была предельно глупой, но даже если это и так, то все равно: почему должен был умереть именно Джулиан? Он был воплощением жизни, любви, смеха…

Вскоре, однако, к Ребекке вернулись здравые мысли. И она почувствовала себя виноватой. Как она вообще могла желать смерти другому человеку, чтобы удалось выжить ее мужу? Будто между двумя этими фактами существует прямая зависимость. Она же не хотела этого. Она не хотела, чтобы Дэвид умер. Ей лишь было нужно, чтобы выжил Джулиан. Она страстно желала, чтобы выжили они оба.

Именно над этим размышляла Ребекка, когда в Крейборн приехал какой-то мрачный, встревоженный солдат и попросил о приватной беседе с графом. Она тогда поняла, что один из двух близких ей людей мертв. Но когда она прохаживалась по холлу перед библиотекой, испытывая сердечную боль и тошноту и отказавшись от компании Луизы, Ребекка отнюдь не думала, что им окажется Дэвид. Такая мысль ей даже не приходила в голову. Она лишь надеялась, упрямо надеялась на то, что речь идет не о Джулиане. Ее хрупкая надежда основывалась на том факте, что солдат не стал говорить с ней лично.