Мэри Бэлоу - Ночь для любви

И он был готов жениться на красивой женщине, принадлежащей к его миру.

Он думал, что Лили умерла. Он забыл ее. Он никогда не рассказывал о ней, это было видно по реакции людей в церкви. Вероятно, ему было стыдно о ней рассказывать. Или она для него так мало значила, что он не считал нужным делать это. Их брак был заключен в спешке, так как он считал себя обязанным ее отцу. Он расценивал его как небольшое приключение, о котором и говорить-то не стоит.

Сегодня у него был день свадьбы, а она ворвалась и все испортила.

— Лили! — внезапно он еще крепче сжал ее руку. — Это действительно ты? Ты действительно жива? — Он смотрел вперед, не сбавляя шага.

— Да. — Она вовремя замолчала, чтобы не начать извиняться. Для него было бы гораздо лучше, если бы она умерла. Его нельзя было назвать недобрым человеком, скорее наоборот, но все же...

— Ты была мертвой, — сказал он, и она вдруг осознала, что они идут по заросшей папоротником тропе, направляясь к пляжу, где она провела ночь. — Я видел тебя умершей, Лили. Я видел, как пуля пронзила сердце. И Харрис докладывал мне, что тебя убили. Убили вместе с еще одиннадцатью солдатами.

— Пуля миновала сердце, — ответила она. — Я выжила.

Невиль остановился, когда они дошли до водопада. Он, пенясь и сверкая в лучах солнца, срывался со скалы и образовывал озеро, вода из которого струилась к морю. На берегу озера стоял маленький коттедж под соломенной крышей, Лили видела его вчера. К его двери вела узкая тропа, но он выглядел необитаемым.

Однако Невиль повернул в другую сторону и зашагал к пляжу, таща ее за собой. Лили, которой стало жарко от быстрой ходьбы, свободной рукой развязала ленточки, поддерживающие ее шляпку, и та упала на песок, позади нее. Ночью она растеряла почти все свои шпильки. Оставшихся было недостаточно, чтобы поддерживать ее неуправляемые локоны, и они рассыпались по плечам и спине. Встряхнув головой, она убрала их с лица, и легкий ветерок подхватил ее волосы.

— Лили. — Невиль впервые посмотрел на нее с тех пор, как они покинули церковь. — Лили. Лили.

Миновав полосу твердого песка, они прошли по пляжу и остановились у кромки воды. «Как было бы хорошо, если бы нас разделял океан», — подумала Лили. Если бы только она осталась в Португалии. Это было бы гораздо лучше для них обоих.

Он бы женился на другой женщине.

А она бы не узнала, что он так скоро забыл ее, что она так мало для него значила.

— Ты жива. — Он наконец отпустил ее руку и, повернувшись, жадным взглядом заглянул ей в лицо, потом нерешительно дотронулся до ее щеки. — Лили. О моя дорогая, ты жива!

— Да.

Она достигла наконец цели своего путешествия. Или, возможно, это было только началом чего-то другого. Перед ней стоял граф Килбурн во всем своем великолепии.

Невиль внезапно осознал, что он стоит на пляже у самой кромки воды. Он не имел ни малейшего представления, почему из всех мест выбрал именно это. Может, потому, что очень скоро его дом будет опять полон гостей. А это было место, куда он приходил, чтобы побыть одному. Подумать.

Но сейчас он был не один. С ним была Лили. Он держал ее руку, теплую и живую. Лили была маленькая, худенькая и очень хорошенькая; ее длинные волосы трепал ветер.

Она была... О Господи, она была Лили.

— Лили, — произнес он, глядя на море, но не видя ни его воды, ни его бесконечности, — что произошло?

Из ущелья его вынесли без сознания. В госпитале лейтенант Харрис сказал ему, что Лили и еще одиннадцать человек, включая капеллана, погибли. Отряду пришлось бежать, унося с собой раненых. Они были вынуждены оставить погибших и все вещи вернувшимся французам для разграбления и предания тел земле.

Полтора года со дня этого события Невиля терзало чувство вины. Он не сумел защитить своих людей. Он не уберег сержанта Дойла. Он не уберег Лили — свою жену.

— Они забрали меня в Сьюдад-Родриго, — ответила Лили, — и военный врач вытащил пулю. Она была всего на волосок от моего сердца. Именно так он выразился. Он говорил по-английски. Многие из них говорили. Они были добры ко мне.

— Так ли это? — Он повернулся к ней и внимательно посмотрел на нее. — Они нашли твои бумаги, Лили? Они хорошо к тебе относились? С уважением?

— О да, — ответила она, глядя ему в лицо.

Невиль вспомнил эти большие невинные глаза, голубые, как летнее небо. Они совсем не изменились.

— Они были добры. Они называли меня «миледи». — Она слегка улыбнулась.

Невиль почувствовал слабость в коленях. Сейчас бы он уже был женат и возвращался к завтраку вместе с Лорен, своей женой. А вместо этого он в свадебном наряде стоит здесь на пляже вместе... со своей женой. Он почувствовал, что у него голова идет кругом.

— Они держали тебя в плену и относились хорошо? — спросил он. — Когда и где они освободили тебя, Лили? Почему меня не информировали об этом? Или ты бежала, Лили?

— Вскоре после того как мы покинули крепость, французов атаковали испанские партизаны. Меня снова взяли в плен.

Невиль почувствовал облегчение и даже улыбнулся.

— Значит, ты была в безопасности. Партизаны наши союзники. Они сопроводили тебя обратно в полк? Но ведь это было так давно. Почему никто не сообщил мне, Лили?

Он заметил, что она отвернулась и стала смотреть на пляж. Ветер трепал ее волосы, закрывая лицо.

— Они знали, что я англичанка, — неохотно ответила она, — но не хотели верить, что я пленница. Меня не держали в тюрьме, поэтому они сомневались, что я жена офицера. Я была плохо одета. Они считали, что я была у французов... наложницей.

Невиль почувствовал, как сердце перевернулось в груди. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова не шли с языка.

— Но твои бумаги, Лили...

— Французы забрали их у меня и не вернули, — ответила она.

Невиль закрыл глаза. Испанские партизаны были известны своей жестокостью по отношению к тем французам, которые попадали к ним в плен. Как же они должны были относиться к их наложнице, пусть даже она была англичанкой? Как Лили удалось избежать ужасных пыток?

Ясно как.

Он набрал в легкие побольше воздуха.

— Ты была с ними... долгое время? — спросил он. — Лили, они...

Неужели все самые худшие опасения Дойла свершились? А его собственные? Ему не было нужды слышать ее ответ, настолько он был очевидным. Другого ответа и быть не могло.

— Да, — тихо ответила она.

Повисла тяжелая тишина. Где-то рядом прокричала чайка, и этот звук был полон скорби.

— Спустя долгое время — семь месяцев — к нам на несколько дней приехал английский агент и убедил их отпустить меня. Меня отвезли в Лиссабон. Никто так и не хотел поверить моему рассказу, пока в Лиссабоне случайно не оказался капитан Харрис, приехавший туда по делам бизнеса. Они с миссис Харрис возвращались в Лондон и взяли меня с собой. Капитан хотел написать вам, но я не стала ждать. Я решила ехать. Мне нужно было самой сказать вам, что я осталась жива. Вчера вечером я попыталась проникнуть в дом, но меня приняли за попрошайку и хотели подать шесть пенсов. Я сожалею о том, что случилось сегодня утром. Теперь, когда вы все знаете, я не задержусь здесь. Если вы... оплатите мне карету, я уеду в другое место. Мне кажется, что после всего, что произошло, нашему браку пришел конец. Если у вас есть деньги и влияние, то все обойдется. Теперь вы можете осуществить свои намерения.