Альма-Мари Валери - Единорог и три короны

Казалось, он не слышал ее и продолжал идти вперед. Приподняв юбки, чтобы они не стесняли ее движений, Камилла бегом бросилась за ним и, нагнав, схватила за руку:

— Филипп, вы должны выслушать меня…

— О! — презрительно усмехнулся он. — Ваше высочество преследует одного из самых скромных своих подданных! Это вам не пристало как будущей королеве.

В его голосе звучало презрение. Ей показалось, будто он дал ей пощечину. Однако она не отступала; так как он вырвал свою руку и двинулся дальше, она метнулась вперед и преградила ему путь, не давая пройти:

— Филипп…

— Уйдите с моей дороги!

— Не раньше чем объясню вам…

— Объясните — что? Что ваше высочество решили подшутить над безвестным шевалье?

Лицо молодого человека приняло угрожающее выражение; казалось, сейчас он способен на самое худшее. Однако Камилла не испугалась, хотя при взгляде на это лицо в памяти ее тотчас же всплыли горестные воспоминания.

— Вы же знаете, что это неправда, — тихо прошептала она.

— А что же правда? Единственное, в чем я уверен, так это в том, что вы самое отвратительное, самое коварное существо, которое я когда-либо встречал. За свою жизнь мне пришлось повидать немало подлецов, некоторые из них были настоящие виртуозы злодейства, однако, должен признать, вы превзошли их всех. Вы великолепно исполнили свою роль маленькой робкой провинциалочки…

— Я не имела права рассказывать о себе! Мое происхождение должно было оставаться тайной до тех пор, пока король не сочтет нужным сам сообщить, что я его внучка. Вы один из немногих, которым известна правда. Впрочем, все, что я вам рассказывала о себе, истина, и я была не точна только в тех случаях, когда мне приходилось скрывать свое настоящее имя.

— Действительно, вот уж поистине ничтожная деталь, не имеющая никакого значения!

Если бы Филипп находился в нормальном состоянии, он бы согласился с тем, что девушка права и отнюдь не несет ответственность за свою ложь. Но он клокотал от ярости, считал, что его одурачили, с ума сходил от отчаяния, от того, что все его мечты о счастье рухнули.

— Все это ничего не меняет в наших чувствах, мягко сказал Камилла, пропуская мимо ушей его ядовитое замечание. — Пусть я принцесса, но ведь с нами остались те чудесные мгновения, что мы провели вместе с вами, разве не так?

Сейчас он понимал лишь одно: он больше не имел права приближаться к ней, а уж тем более мечтать о ней. Однако против своей воли он продолжал жадно смотреть на Камиллу. В белом платье она была похожа на ангела! Она так красива, так желанна! В надвигающейся темноте он различал ее бархатистые губы, притягивавшие его как магнит. Он с трудом удержался от искушения наброситься на нее, опрокинуть на землю и овладеть ею прямо посреди королевского сада. Но долг офицера, преданного своему королю, не позволил ему сделать это; он мог только смотреть на нее и молча страдать.

Внезапно на него нахлынуло желание уязвить ее, заставить ее страдать так же, как страдал он сам. Он злобно усмехнулся:

— Наши чувства? Вы что же, воображаете, что я был с вами искренен? Знаете, почему я так рассвирепел? Да просто оттого, что из-за вас я потерял весьма значительную сумму.

— Что… что вы говорите?

— Представьте себе, я заключил с друзьями пари и поставил на вас крупный куш. Я поспорил, что за неделю уложу вас в свою постель!

— Вы лжете! — воскликнула она.

Жадным взором она впивалась в молодого человека, стоявшего перед ней с искаженным лицом и сжатыми кулаками. Она вспоминала эти руки, которые еще несколько минут назад так нежно ласкали ее; она видела эти губы, которые с такой страстью целовали ее, а сейчас кривились в пренебрежительной усмешке. Не в силах переносить это зрелище, она закрыла глаза.

— Вы лжете, — повторила она. — Я это чувствую.

— Ваши предчувствия могут быть приравнены только к вашему коварству, бедная моя Камилла. Неужели вы поверили во всю эту чушь, которую я вам плел? Полно, вы слишком хитры для этого! Нет, я полагаю, что вам просто захотелось немного позабавиться с офицером, имеющим столь лестную репутацию, как моя.

— Как вы можете так говорить!

— Но в конце-то концов король, в сущности, оказал мне большую услугу, помешав мне переспать с вами. Ибо, судя по вашим поцелуям, мне предстояла весьма тоскливая ночь: хотя поведение ваше ничем не отличается от поведения шлюхи, у вас явно не хватает ее талантов! Поэтому теперь я свободен и могу завершить вечер в обществе двух опытных развратниц, которых хорошо знаю; так что я ничего не теряю от такой замены!

Не в силах далее сносить оскорбления, Камилла, вскинув руку, устремилась к нему, готовая дать ему пощечину. Но он схватил ее запястье, сильно сдавил его и бросил ей в лицо:

— Только не это! Я не стану терпеть пощечину от такой женщины, будь она даже принцесса!

На лице ее появилось выражение такого горького отчаяния, что вся его жажда мести мгновенно улетучилась и ему захотелось поцеловать ее. Желая подавить этот приступ слабости, он грубо оттолкнул ее; отлетев на два метра, девушка упала на землю и осталась лежать недвижно, лицом в траву.

Филипп разрывался между желанием избить ее и стремлением взять на руки, утешить и вымолить прощение. И вот, обезумев от ненависти и любви, неистовый и отчаянный, он бросился бежать по темным аллеям сада, оставив Камиллу лежать на земле.

Она долго плакала, уткнувшись лицом в песок садовой дорожки. Тьма быстро сгущалась. Луна осветила сад своим серебристым светом; деревья отбрасывали фантасмагорические тени, напоминавшие ужасных чудовищ.

Когда измученная горем, задыхаясь от боли, превратившей ее сердце в сплошную зияющую рану, Камилла подняла голову, чтобы вдохнуть свежего воздуха, она увидела над собой небо…

Этот огромный купол, при виде которого все земные тревоги казались смешными и ничтожными, неудержимо притягивал ее к себе. Прекратив плакать, она сосредоточилась на двух звездах, сиявших ярче, чем остальные. Она тут же подумала о своих родителях: может быть, их души нашли там свое пристанище. Она чувствовала, что они там и из своей дали хотят помочь ей преодолеть все препятствия; отринув смерть, они вдыхали в нее невидимую и непобедимую силу, пробуждали мужество продолжать борьбу. Если бы они видели свою дочь, разве согласились бы они, сами обретшие ослепительную разделенную любовь, чтобы ей было отказано в подобном счастье?

Постепенно звезды на небе начали разгораться и, сверкая в беспредельном пространстве, принялись кружиться в веселом танце, бесконечной фарандоле жизни и смерти. Камилла слышала, что движения светил влияют на судьбы людей.

Если это действительно так, значит, там, в вышине, известно ее будущее, и она не может поверить, что оно будет печально и сурово. Она готова бороться изо всех сил против несправедливой судьбы; она хочет отомстить убийцам! И кто знает, может быть, ей еще удастся завоевать Филиппа.