Кэрол Тауненд - Холодная весна

Арлетта застыла с открытым ртом. Этот аргумент весил больше, чем все другие, вместе взятые. Подобные мысли несколько раз приходили к ней по ночам, но до этого разговора она не видела проблему во всей ее мрачной глубине.

— Так что лучше выходи за меня, — легонько поглаживая ее щеку, продолжал соблазнитель. — Что касается меня, я всегда буду защищать нашего с тобою сына.

Гвионн прижался к ней еще теснее, их лица почти касались друг друга. Дальше должен был последовать поцелуй, и Арлетта уже зажмурилась, предвкушая его. Все мысли исчезли, по телу разлилась сладкая истома; она жаждала, чтобы он целовал ее. Арлетта вся горела от долго подавляемой страсти.

— Ты же хочешь меня, — шепотом убеждал ее Гвионн. Когда их губы соприкоснулись, его рука потянулась к ее груди.

Арлетта испустила стон, свидетельствовавший о ее полной капитуляции, и теснее прижалась к своему любовнику.

Услышав это, Гвионн оторвал свои губы от ее лица, в его глазах читалось такое вожделение, что ее сердце забилось с удвоенной силой.

— Ты можешь подвинуться, чтобы и я прилег рядышком? Мои колени уже все в ссадинах от этих сухих тростников.

Графиня улыбнулась и встала с постели.

— Минуточку, — сказала она и, прошлепав босыми ногами к одной из своих дорожных укладок, откинула крышку и достала оттуда желтую губку, привезенную из Средиземноморья, а также плотно закупоренную бутылочку темного стекла.

Гвионн, который уже раздевался, удивленно посмотрел на нее.

— В чем дело, дорогой друг? — спросила Арлетта, наслаждаясь озадаченным выражением его лица. — Разве раньше, когда ты спал с другими женщинами, ты не видел этого? — Она плеснула уксуса на губку. — Это предотвращает появление детей, по крайней мере в большинстве случаев. Но наш Люсьен не таков, он прорвался.

Зеленые глаза рыцаря расширились от изумления и, как ей показалось, в них даже мелькнул страх.

— Хочешь сказать, что ты и раньше этой штукой пользовалась?

— А как же?

Арлетта наклонилась и поцеловала милого друга в губы.

Даже через легкую ткань халата Гвионн ощутил прикосновение ее грудей, разбухших от молока. Его руки бессознательно потянулись к ним, ладони приняли их тяжесть. Оказывается, она пыталась помешать зачатию, и, судя по всему, серьезно заботилась об этом, а он-то, болван, даже не догадывался об этом. И все же один раз ее хитрость не сработала.

Оставив изумление на потом, Гвионн занялся тем, что от него требовалось в данную минуту.

Теперь, проведя столько времени друг без друга, они уже не могли сдерживаться, и вся сила их молодого чувства вырвалась наконец наружу.

Через полчаса Гвионн лежал на спине, откинувшись на подушки. Разомлев от наслаждения и довольства, он играл волосами Арлетты. Ее глаза закрывались, словно у кошки, которая греется на солнце. Накручивая на палец золотисто-рыжий локон, Гвионн обдумывал, чего же он добился. Ухаживание за Арлеттой таило в себе что-то необычное, магическое, что-то холодяще-запретное, чего не было в их простых отношениях с Анной. Но он не мог до конца разобраться, что же это было.

Перед Богом он оставался мужем Анны, и всегда считал только ее своей истинной супругой. Анна знала о нем все до мелочей, и принимала его таким, каков он был на самом деле. Во многих отношениях бывшая крестьянка была более чувственна, чем неискушенная в искусстве любви графиня. Может быть, изюминка заключалась именно в титуле Арлетты, в том, чего никогда не будет у его жены?

А может быть, дело в том, что запретный плод всегда кажется слаще? Но не слишком ли это простое объяснение?

По законам своего времени, будучи мужем Анны, он не должен был и в мыслях мечтать о графине. Но то, чего он добился от Арлетты, покрывало его честью и славой в собственных глазах. Каждый раз он отдавался ей без остатка. Ее робкое восхищение, отблеск страха в глубине глаз, словно бы говоривших: «Пожалуйста, не делай мне больно. Я знаю, ты не обидишь меня». Это было сильнее, чем любой приворотный напиток, пусть даже и приготовленный самой могущественной колдуньей во всей Франции.

Он запечатлел поцелуй посередине ее вспотевшего лба и еще раз прижал Арлетту к себе. Он наконец понял истину, которой он избегал месяцами.

Все было просто: он любил ее.

Ему был нужен этот брак, как средство удержать ее в своей власти, распоряжаться ею, как захочется, но в глубине души он не верил в успех такого дерзкого и неслыханного предприятия. Смешно даже думать, что она согласится. Но помечтать, как он, Раймонд Хереви, при живом графе Франсуа, сидит на возвышении рядом с его дочерью, или находится в вечных разъездах между обширными владениями в Бретани и Аквитании, — это было забавно. Ему также нравилась мысль о том, что его сын, плод его чресел, унаследует не только земли Этьена Фавелла, но и земли проклятого Франсуа де Ронсье. Сначала он жаждал только мести, но как-то незаметно в его настроениях произошли перемены.

Он полюбил ее.

Да, теперь он смотрел правде в лицо. Он любил дочь того человека, который злодейски убил его родного отца. Ну, и что же теперь? Должен ли он обречь себя на адские муки, которые уготованы двоеженцам, и жениться во второй раз на женщине, которую действительно любит? Если да, то он навсегда потеряет свое прежнее имя. Раймонд Хереви действительно окажется погибшим той ночью в Кермарии, и лишится честного погребения. Однако игра стоила свеч.

А как же Анна? Она ему нравилась, но расположение — это еще не любовь. Этому он научился от Арлетты. Ему просто надо будет выкинуть эту крестьянку из своих мыслей и планов. Задача была бы невыполнимой, если бы рядом не было Арлетты. К тому же эта женщина сама первая предала его. Покинула рыцаря ради странствующего менестреля. Так поделом ей, шлюхе, поделом.

Арлетта пока еще не сказала ни да, ни нет. И еще не зная, как ему быть, если она вдруг согласится, он как бы между прочим, спросил:

— Ты так и не ответила мне.

— Что?

Ее голос звучал сонно и немного хрипловато.

— Ты не дала мне ответ. Пойдешь за меня?

Арлетта тихонько прыснула, и ее рука нащупала детородный член своего партнера; тот при этом прикосновении вздрогнул и начал распрямляться.

Она подняла голову, и Гвионн увидел ее смеющееся лицо и ласковый взгляд.

— Мне кажется, ты и сам мог бы прочитать ответ в моих глазах, — сказала она, поцеловав его в грудь. — Но если вы, мужчины, такие непонятливые, я скажу тебе прямо. Да, я пойду за тебя замуж, и с радостью. Сегодня пополудни я поговорю с Элеанор, и мы оповестим о моем решении моего бедного отца.

Гвионн прикрыл на секунду глаза, мысленно отправляя Анну во тьму забвения.

— Я почему-то был уверен, что твой отец балансирует на грани жизни и смерти и разговаривать не может…