Кэрол Тауненд - Холодная весна

В сословной Франции на рубеже XII–XIII веков игра в куртуазную любовь выполняла немаловажную социальную функцию. Выказывая умение изысканно завлекать женщин, кавалеры демонстрировали людям своего круга свою принадлежность к миру избранных, отличие от презираемого купечества и всякой «черни», деревенщины. С крепостными обращались несколько иначе, и неудивительно, что герои нашего романа десятилетиями не могут разобраться в наследственных правах — не секрет, что даже сам король имел, кроме 3–4 законных детей, как правило, человек 30–40 незаконных, а примеру короля следовала и вся знать. Это было в порядке вещей, и неудивительно, что Лена, служанка графов де Ронсье, даже гордится, что жестокий и властный Франсуа находит у нее то, чего ему не может дать его фригидная супруга, набожная аристократка Элеанор. Как правило, крупные аристократы по нескольку раз в год объезжали свои владения — нечто вроде инспекторских проверок — и в каждом местечке требовали от деревенских старост девушек «для согревания постели». Родители сами с удовольствием отводили к своему сеньору дочерей — зачастую случалось, что очередному незаконнорожденному ребенку уже с рождения было уготовано место пажа или оруженосца, с чего в те времена начиналась типичная карьера многих молодых людей. Кроме того, не нужно забывать о повсеместно бытовавшем во Франции пресловутом «праве первой ночи», также содействовавшем появлению на свет внебрачных отпрысков. Как правило, количество внебрачных детей служило предметом гордости феодала, зачастую внебрачные дочери в самом раннем возрасте отбирались у матерей и воспитывались в поместьях отца, где их готовили во фрейлины или отдавали в жены в качестве награды верным вассалам (например, вожакам услуживших хозяину наемников). Не удивительно, что между законными и внебрачными детьми возникали всякого рода трения и конфликты, порою выливавшиеся в трагедии целых родов, как прекрасно показано в нашем романе на примере семейства Сен-Клер. Каждый район и графство имели свое законодательство о наследстве, где внебрачные дети пользовались определенными правами, хотя и не столь значительными, как прямые наследники. Не нужно забывать также про существовавший в то время институт приемных детей и воспитанников (клиентов), когда ребенок из одного знатного рода воспитывался в поместье другого рода, что могло немало осложнять имущественные тяжбы. В средние века был детально разработан регламент фамильных имен, титулов и гербов, отнюдь не уравнивавших бастардов (внебрачных детей) с законными сыновьями и дочерями, но предоставлявший им определенные права.

Придворные обычаи воздвигали незыблемые барьеры между мужским и женским миром, не менее прочные, чем «вертикальные» барьеры между сеньорами и вассалами. У мужчин и женщин были свои тайны и секреты, своя религиозная жизнь, свои законы и порядки. Доходило до того, что в разгар истового религиозного рвения король и его королева могли праздновать Пасху в разные дни, поскольку они принадлежали к разным духовным течениям. Женские покои, гинекей, были закрыты для мужчин, и там женщины могли без помех заниматься своими повседневными делами, как это нам прекрасно и во всех подробностях показывает автор романа. Наоборот, появление женщин в некоторых специфических местах (караульные помещения, казармы, замковые службы), расценивалось как поступок бесчестящий тех, кто его совершает, и соответствующе оценивался обществом. Примечательно, что Франсуа, отправляясь в Кермарию в важную и опасную экспедицию, не считает нужным сообщить о своих намерениях жене.

Была и обратная сторона медали. В возрасте семи лет мальчиков отнимали от матери, и с тех пор их жизнь проходила исключительно среди мужчин (вспомним детей замкового сенешаля Обри и Джехана). С одной стороны, это способствовало развитию в них гомосексуальных наклонностей (просто удивительно, что Кэрол Тауненд никак не обыгрывает эту тему — общеизвестно, что в средневековье в силу ряда причин это отклонение было распространено гораздо шире, чем ныне), с другой стороны — формировался образ женщины как существа таинственного, скрытного. Женщинам, занимавшимся другими видами хозяйственных работ, чем мужчины, что затрудняло общение между полами, приписывали колдовские, чародейские умения, магическую власть, притягивающую и отталкивающую одновременно. Сегрегация полов порождала в мужском сознании определенную тревогу, которую обычно старались заглушить громогласным утверждением своего физического превосходства и своих сексуальных подвигов.

Почему же феодальная аристократия того времени приняла правила игры в куртуазную любовь? Дело в том, что для ограничения разделов имущества, в первую очередь земель, требовалось ограничить количество браков, в которые вступали сыновья благородных родов. Как правило, старались женить одного, старшего сына (отсюда такое значение, придававшееся первородству, которое остается часто непонятным современному читателю, например, в библейской сцене обмана Исава братом). Остальные сыновья (не говоря о незаконных) делали военную карьеру, становясь рыцарями (постоянные войны и периодически повторяющиеся крестовые походы давали к тому повод). Эти юноши, понятное дело, чувствовали себя в чем-то обездоленными и завидовали женатым мужчинам. Удали у них, день за днем обучаемых военному делу, было предостаточно, а служанки, проститутки и прочие женщины низших сословий были слишком легкой добычей, чтобы этим можно было при случае похвастаться в кругу равных. Поэтому так завлекательно представлялось соблазнить жену брата, дядюшки или, что еще лучше, сеньора. Это было опасным предприятием — но тем более интересным. Двор был именно тем местом, где воины, в мирное время изнывавшие от безделья, предавались подобным развлечениям.

Необходимо также учесть, что при феодальном строе мальчики из благородных семей проходили военное обучение при дворе сеньора, отца или дяди по материнской линии. Дама, жена патрона традиционно выступала в роли покровителя всех этих юнцов, причем церковные и нравственные каноны предписывали ей быть благодушной и снисходительной, но недоступной (вспомним, как Элеанор заступается за избиваемого конюха). Практически, хозяйка замка заменяла мать нескольким десяткам юношей, имея на них неоспоримое влияние и зачастую передавая юношам приказы своего мужа, их господина. Дама присутствовала на турнирах, оценивая юных соперников, которые изо всех сил стремились не упасть в грязь лицом перед госпожой и господином. Таким образом, любовь к даме вполне включалась в механизм функционирования феодального общества.