Георг Борн - Султан и его гарем

– Об этом поговорим в другой раз. Сегодня у нас есть более важные дела! Есть у тебя свободное время, Фазиль?

– Только не сейчас. Я послан, чтобы принести льду. И кроме того, я хочу во что бы то ни стало слышать, что они там говорят, – отвечал Фазиль, указывая на ту часть дворца, где находились комнаты принца.

– Что же там такое? – тихо спросил грек.

– После! Гассан-бей у принца! Я скоро вернусь, жди меня здесь!

– Хорошо! Смотри же слушай внимательно, Фазиль, не пропускай ни одного слова, я заплачу тебе, быть может, за них, – пообещал Лаццаро и снова отошел под тень стены.

– Принц должен помочь моим планам относительно Реции и Сади, – прошептал, оставшись один, Лаццаро. – И если не он, так его слуги. Искусно составленное письмо к прекрасной Реции, потерянное на полу во дворце великого визиря, – это будет первый шаг! Фазиль поможет мне сделать остальное! Гассан-бей у принца? Они говорят, верно, о чем-нибудь важном! Ты и это узнаешь, Лаццаро! Мне кажется, ты как раз вовремя вернулся в Константинополь.

Спустя некоторое время во дворе снова показался Фазиль и, осторожно оглядываясь вокруг, протянул греку бутылку.

– Выпей-ка, это недурно! – сказал он тихо.

– Токайское! – заметил грек, попробовав вино. – Кто его тут пьет?

– Все! – засмеялся Фазиль. – Начиная с принца и кончая поваренком. Знаешь ты, что все это великолепие скоро кончится? – прибавил он, еще более понизив голос.

– Я знаю только, что начинаются беспорядки.

– Дело плохо! Надо приискивать новое место, так как на принца через несколько дней нельзя уже будет рассчитывать.

– Что там они говорили? – спросил Лаццаро.

– Гассан-бей был у принца. Когда они одни, они разговаривают, как родные братья.

– Ты все слышал?

Фазиль утвердительно кивнул головой.

– Гассан-бей говорил принцу, что готовится заговор, заговор министров для свержения султана! Это будет также и падение самого принца.

– Заговор министров? И Сади-паша в числе их?

– Нет, он тоже погибнет, если заговор удастся, – отвечал Фазиль.

«О! Это совсем другое дело! – подумал Лаццаро. – Тут нам нечего больше делать!»

– Гассан-бей, как видно, хотел, – продолжал Фазиль, – уговорить Сади-пашу принять меры против заговора, но тот не согласился и вообще не поверил его словам. Так что теперь Гассан-бей хочет взяться за это один.

– Чего же он хочет?

– Уничтожить заговор и отвратить опасность. Он сказал принцу, что ночь последнего дня мая месяца назначена заговорщиками для исполнения их плана. Поэтому он хочет опередить их в предшествующую ночь и арестовать всех.

– Гассан-бей?! Министров!

– Да, в ночь с тридцатого на тридцать первое мая.

– Какое у нас сегодня?

– Двадцать восьмое, – отвечал Фазиль. – Ждать придется недолго.

– Ты уверен, что Сади не участвует в этом заговоре?

– Я уже сказал тебе, что Сади-паша должен был арестовать министров, но он не захотел этого сделать!

– Тогда нам ничего больше не остается делать, как помогать заговорщикам. Гассан-бей тогда тоже падет.

– Он это хорошо сам знает. Поэтому-то он и хочет опередить заговорщиков, принц тоже будет ему помогать.

– Этого не должно случиться, Фазиль!

– Почему же? Если этого не случится, я потеряю мое место, Лаццаро.

– Его тебе ни в каком случае не удержать, поверь мне! Гассан-бей ничего не сможет сделать!

– Он мужествен и умен, говорю тебе!

– Ну, даже если ему и удастся на минуту отвратить опасность, то все-таки ему никогда не уничтожить ее совсем. Что ты хочешь: оставить это место и заработать завтра большую сумму денег или остаться здесь на несколько дней и потом не иметь ничего?

– Большую сумму?

– Не меньше твоего годового жалованья.

– Это стоит послушать!

– Ты можешь завтра очень легко заработать эти деньги, Фазиль, – сказал вполголоса Лаццаро.

– Гм!.. Почему же ты сам не хочешь их заработать? – спросил недоверчиво Фазиль.

– Я не могу заработать их сам, – отвечал грек. – Во-первых, тебе, как слуге принца, скорее поверят, чем мне, во-вторых, я не могу теперь еще показываться. Одним словом, я не могу заработать сам этих денег и поэтому хочу передать это дело тебе, так как ты мой друг!

– Хорошо, я согласен: ты прав, тут я ничего не потеряю!

– Ну так иди завтра, но чтобы этого никто не заметил, к одному из заговорщиков – ты знаешь их имена?

– Да, Гассан-бей называл их: Гуссейн-паша, Мидхат-паша…

– Довольно! Ступай завтра к Мидхату-паше и скажи ему, что заговор открыт и Сади-паша приготовился арестовать всех их накануне назначенного ими дня.

– Не Сади-паша, – заметил Фазиль.

– Это все равно! Скажи, что Сади-паша!

– Хорошо, пускай он!

– Тогда Мидхат не станет торговаться о вознаграждении. Завтра будет двадцать девятое мая, и у него будет еще время предупредить своих товарищей о грозящей им опасности. Они успеют еще исполнить свой замысел.

– Да, это правда!

– Когда же ты пойдешь?

– Завтра вечером.

– Не слишком поздно только!

– В девять часов.

– Ты в этом не раскаешься! Я приду узнать, как все произошло. Спокойной ночи, Фазиль.

И старые приятели расстались.

Когда на другой день Мидхат-паша возвращался в свой дом, у самого входа его остановил нищенствующий дервиш, который опять был не кто иной, как Лаццаро.

– Великий паша! – сказал он глухим голосом.

– Ступай во двор моего дома, – сказал ему Мидхат, – там тебя накормят и дадут денег.

– Я знаю, что ты великодушен и щедр, великий паша! Выслушай мои слова! Берегись Сади-паши!

Мидхат невольно остановился и взглянул с изумлением на нищего дервиша.

– Берегись твоего врага, Сади-паши! – продолжал тот. – Высокое место предстоит тебе! Займи его! В эту ночь все зависит от тебя! Воспользуйся ею и берегись Сади-паши.

С этими словами Лаццаро низко поклонился Мидхату-паше и отошел прочь.

Слова старого нищего еще более усилили волнение, все более и более овладевавшее Мидхатом по мере того, как приближался день развязки.

Эта развязка была ужасна! Дело шло о свержении султана и о возведении на трон другого. Удайся этот переворот, и те, которые его задумали, стали бы самыми сильными и могущественными людьми государства. В случае же неудачи им не избежать позорной смерти.

Мидхат хотел быть сильнейшим и первым. Он не доверял остальным участникам заговора. Он более всего боялся, что их сила и влияние будут первенствующими и он будет ими, как прежде Сади-пашой, отодвинут на второй план.

Но если бы ему удалось стать во главе их и захватить в свои руки все нити заговора, тогда нечего было бы их опасаться и, в случае успеха, легко было бы устранить их.

В то время, когда Мидхат, объятый этими мрачными думами, ходил взад и вперед по своему кабинету, вошел слуга и доложил ему, что один из слуг принца Юсуфа хочет его видеть.