Джоржетт Хейер - Черная моль

— Я уже подумываю.

Леди Лавиния ахнула.

— Трейси! Ты серьезно? Господи, что угодно, только не женитьба!

— Но почему нет, Лавиния?

— Ты в роли респектабельного женатого мужчины?.. Невероятно! И сколько же продлится эта страсть?

— Разве можно предсказать? Но, надеюсь, что вечно.

— И ты готов связать себя ради какой-то девчонки? Боже!..

— Бывает судьба и похуже.

— Разве? Ну, так рассказывай же дальше, мне жутко интересно! Ты настроен ухаживать за ней и…

— При подобном раскладе событий? Нет, это было бы просто бестактно с моей стороны, дорогая. Я должен похитить ее, но следует соблюдать осторожность. А уж заполучив Диану, буду обольщать ее отца.

— Трейси, но это просто безумие! Что скажут люди?

— Неужели думаешь, что это мне не безразлично?

— Нет, думаю, все же нет. А как взбесится Боб, можешь себе представить?

— Да, ради одного этого уже стоит рискнуть. Он так и пыжится, надеясь обскакать меня во всем. Не думаю, однако, что у него получится… — он сидел, упершись локтем в колено, положив подбородок на ладонь, с таинственной улыбкой на тонких губах. — Неужели ты можешь вообразить себе Боба, Лавиния, в моей герцогской мантии?

— Очень даже могу! — пылко воскликнула она. — Да-да, Трейси, тебе надо жениться на этой девушке!

— Если она захочет…

— Что-то не похоже на тебя. Вдруг разуверился в своей способности убеждать?

Тонкие ноздри герцога дрогнули.

— Уверен, нельзя заставить девушку силой пойти к алтарю, — ответил он.

— Если она не дура, то согласится.

— Да, на ее родителей мой титул может произвести должное впечатление, на нее же — нет. Даже если она и узнает, кто я.

— Так она не знает?

— Разумеется, нет. Для нее я мистер Эверард.

— Как предусмотрительно с твоей стороны, Трейси! Тогда тебе нечего бояться.

— Бояться? — он прищелкнул пальцами. — Когда это я кого-нибудь боялся?

Тут вдруг штора бесшумно раздвинулась. На пороге возник Ричард Карстерс.

Трейси обернулся и лениво оглядел его с головы до ног. Затем поднял руку и стащил маску.

— Возможно ли это? Муж унюхал интрижку! Нет, меня положительно ждут сегодня одни разочарования!

Лавиния дико расхохоталась.

— Нет, скорее, он принял меня за другую даму! — взвизгнула она.

Ричард коротко кивнул. Похоже, он ничуть не удивился при виде герцога.

— Ты недалека от истины, дорогая. Я думал, тут леди Чарлвуд. Позвольте откланяться, — и с этими словами он исчез.

Трейси хмыкнул и снова нацепил маску.

— Однако, в какого сноба превратился наш Дики, а, Лавиния?

Она сжала кулачки.

— Да как он смел? Как смел он оскорбить меня?!

— Сестра, дорогая, как это ни печально, но тебе все же следует признать, он — башмак не с той ноги.

— О! Я знаю, знаю! И он вечно злится… ревнует… ведет себя просто глупо!

— Ревнует? И что же, у него есть повод?

Нетерпеливо передернув плечиком, она отвела взгляд.

— Ах, я не знаю! Он сам не знает!.. Отведи меня в бальную залу!

— Разумеется, дорогая! — Трейси поднялся и вывел ее из алькова. — Могу ли я навестить тебя завтра?

— О! Это будет просто восхитительно! Приходи обедать, Трейси! Ричард как раз обещал быть у Фортескью.

— В таком случае буду просто счастлив принять твое приглашение… Но кто это, скажи на милость?

К ним приближался Лавлейс.

— Лавиния! А я вас повсюду ищу! Ах, ваш покорный слуга, сэр! — он поклонился герцогу и взял Лавинию под руку.

— О… Гарольд! Ты помнишь Трейси? — нервно спросила она.

— Трейси! Я не узнал вас в маске. Последний раз мы, кажется, виделись в Париже?

— Разве? Сожалею, но не был осведомлен о вашем присутствии. Да, немало лет прошло с тех пор, как я имел удовольствие видеть вас.

— Пять, — уточнил Лавлейс и, улыбнувшись, метнул в сторону Лавинии влюбленный взгляд.

— Совершенно верно, — поклонился герцог. — И вы, как я понял, возобновили знакомство с моей сестрой?

Парочка удалилась, и герцог задумчиво потер подбородок.

— Лавлейс… А Ричард так ревнует… ведет себя так неразумно… Остается лишь надеяться, что сама Лавиния не сотворит какой-нибудь глупости… Да, Фрэнки, я говорю сам с собой, дурная привычка.

Фортескью взял его под руку.

— Признак умопомешательства, мой дорогой! Тебя, между прочим, желает видеть Джим Кавендиш.

— Вот как? Могу я знать, зачем?

— Он там, с картежниками. Хотят заключить какое-то пари.

— Тогда я иду. Будь другом, идем со мной, Фрэнки.

— Охотно. Леди Лавинию видел?

Глаза герцога сузились под маской.

— Да, Лавинию видел. И еще одного старого друга… По имени Лавлейс.

— Капитан в длинном парике? Ты сказал, твой друг?

— Разве? Нет, следует поправиться. Друг моей сестрицы.

— Вот оно что… Так ты, наверное, видел его с ней?

Трейси загадочно улыбнулся.

— Можно сказать, что так.

— Ну, а ты, Трейси?

— Я? А что я?

— Не далее, как сегодня утром, ты заявил, что наконец-то влюбился. Это правда? Ты действительно влюбился по-настоящему?

— По-настоящему! Откуда мне знать? Я знаю лишь одно: вот уже целых четыре месяца я сгораю от страсти, и чем дальше, тем она становится сильней. Так что очень смахивает на любовь.

— Тогда, если она добрая женщина, можно надеяться, что примет тебя таковым, каков ты есть. И постарается сделать из тебя… ну, все, что в ее силах.

— Очень остроумно, Фрэнк, поздравляю! Конечно, примет, а вот насчет всего остального… сомневаюсь.

— Однако, Трейси! Ты произнес это таким тоном, словно она вовсе не собирается тебя принять!

— Обычно отказа я не знал.

— С обычными шлюхами — нет, конечно. Но если твоя Диана настоящая леди, то она быстро разберется, что к чему. Добивайся ее, друг мой! Иди на все! Забудь о собственных амбициях, ползай перед ней в пыли, если то, что существует между вами, действительно любовь!

Они дошли до дверей комнаты, где играли в карты. Ее отгораживала от бальной залы плотная штора; уже взявшись за нее, Трейси немедленно обернулся к другу.

— Ползай в пыли? Да ты с ума сошел!

— Может быть, но поверь мне, Трейси, если это чувство, что ты испытываешь, действительно любовь, о гордыне забывают! Тогда она и яйца выеденного не стоит! А ты жаждешь заполучить эту девушку вовсе не для того, чтоб сделать счастливой, а ради удовлетворения своих прихотей. Тогда это не любовь. Не та любовь, которая, как я уже говорил однажды, может спасти тебя. Когда она придет, все амбиции тут же сами собой улетучатся, ты осознаешь собственную незначительность, а главное — будешь готов пожертвовать всем для блага своей избранницы! Да, всем, даже возможностью обладать ею!

Его светлость насмешливо скривил губы.

— Нет, твое красноречие превыше всяких похвал, — заметил он. — За все время пребывания в Париже ничего более забавного не слышал!..