Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 3

Если любовь Аурианы несет с собой смерть и избавление от этой убивающей душу, насквозь прогнившей жизни с ее бесчеловечными законами, то такую смерть философы восхваляют. Свидания с ней в этом случае не риск, а молитвы жертвоприношения на поросший живой травой алтарь настоящей, естественной жизни. Надо обязательно повидаться с ней.

В этом решении Марк Юлиан еще больше укрепился к тому времени, когда добрался до дома Виолентиллы и оттуда послал гонца к Эрато с приказом отвести Ауриану в свой дом. Он уверял себя, что все будет хорошо. Она придет поздно вечером, одетая в мохнатую телячью шкуру и маску козла вместе с переодетыми стражниками, которых лично отберет сам Гарпокрас. Наверняка никто не обратит на них никакого внимания.

Заговорщики встретились в подвале особняка. Кроме Марка Юлиана и Нервы там присутствовали еще три влиятельных члена Сената, которые примкнули к заговору в числе первых. Был также центурион преторианской гвардии, человек, обладавший феноменальной памятью. Он был в состоянии рассказать о том, где в данный момент находились многочисленные посты и в каком порядке на них сменялся караул в течение всего прошлого месяца. Вместе с ним пришел и Главный постельничий дворца Парфений, которому лучше, чем кому бы то ни было известен распорядок дня Императора и его привычки. Марк Юлиан слушал, как они обсуждают различные планы спасения жизни Нервы.

Он решил предложить пожертвовать собой, но хотел выждать до последнего, надеясь обойтись без этого. Все предложения сводились к одному — немедленно убить Домициана, но никто не мог пройти мимо того факта, что до сих пор не удалось привлечь на свою сторону достаточное количество офицеров преторианской гвардии и обеспечить явный перевес в силах. К тому же в течение последующих восьми дней Домициан должен был находиться на вилле Альбан под охраной центурии, которой командовал самый преданный Императору центурион Сервилий. Домициан будет обдумывать обвинения против своих очередных жертв и охотиться вместе с Сервилием на лосей и антилоп.

Марк Юлиан с ужасом осознавал, что время летит слишком быстро. Солнце уже зашло, и на небе наверняка появилась коварная луна. Ауриана скорее всего давно уже находится в его доме. Его отсутствие расстроит и встревожит ее.

Подождав еще немного, Марк Юлиан подозвал Анакреона, вольноотпущенника, которому он доверял и который неплохо нажился, получая от него щедрое вознаграждение за выполнение различных опасных заданий. Анакреон должен был предупредить Ауриану, что Марк Юлиан сможет вернуться домой лишь после того, как взойдет луна.

Но в эту ночь удача изменила Анакреону. Его поймали, когда он перелезал через чей-то забор, пытаясь пройти напрямик и сэкономить время. Вигилий, схвативший его, передал вольноотпущенника людям Вейенто, учуявшим неплохую поживу — этот человек шел со стороны особняка Виолентиллы, а всем было известно, что эта благородная дама находится под подозрением. Анакреона тут же доставили во дворец и подвергли пыткам на дыбе, но он мужественно стоял на своем и утверждал, что ему ничего не известно о тайных связях Виолентиллы.

Когда Марк Юлиан начал, наконец, излагать свой собственный план перед шестью впавшими в уныние заговорщиками, он еще не знал, что послание к Ауриане так и не было доставлено, и что его верный помощник мертв.

— Боюсь, что у нас не осталось иного выхода, как пойти на одну очень рискованную и крайнюю меру, — при звуках его голоса в помещении установилась напряженная тишина, так как остальные заговорщики прекратили бесплодные дебаты. Так бывает с закапризничавшей лошадью, когда опытная рука натягивает поводья. — Нерва, ты должен принять яд.

Нерва ошарашенно вздрогнул.

— Проклятье, я думал, что ты и в самом деле изобрел что-нибудь для спасения моей жизни.

— Успокойся. Я говорю о том, чтобы ты притворился, что хвораешь какой-нибудь смертельной болезнью. Послушай меня. Как бы то ни было, ты, Нерва, из-за своей древней родословной принадлежишь к числу тех немногих, кого Домициан не хотел бы преследовать открыто. Ты ведь знаешь, что ему страшно хочется обожествления своей персоны после смерти. Он желает превзойти в этом отношении самого Августа. В его честь должны быть построены храмы, жрецы которых каждодневно будут возносить ему хвалу. Мне думается, что весть о твоей болезни приведет его в замешательство, и он не будет знать, как поступить с тобой. Если он оставит тебя в живых, это будет явным свидетельством его великодушия и во многом загладит впечатление о его недавних злодеяниях, однако мне кажется, что в конечном итоге он не захочет рисковать и решит убрать тебя. Ведь он прекрасно понимает, что по благородству крови у тебя куда больше прав на императорский престол, чем у него. Мы заставим его думать, что избавиться от тебя он сможет, не прибегая к убийству. Зачем ему браться за дело, которое может совершить сама природа? Необходимо создать у него впечатление, что ты при смерти. Я уже проконсультировался по этому поводу у Анаксагора. Он берется составить для тебя снадобье, которое вызывает все признаки предсмертного состояния — корчи, синяя язва, пена изо рта. Анаксагор утверждает, что ему уже приходилось проделывать подобные штучки при дворе парфянского царя. Ты должен скрывать эту болезнь, чтобы все выглядело естественно. В этом случае о ней неминуемо пойдут слухи, которые достигнут ушей Домициана. Я настоятельно тебе советую послать завтра доверенное лицо и забрать свое завещание из храма Весты. Я приму меры, чтобы соглядатаи Вейенто случайно обнаружили этот факт. Еще я науськаю парочку охотников за наследством, чтобы они начали околачиваться около твоего дома, а всем известно, что у этих стервятников нюх на умирающих богачей еще лучше, чем у шакалов на падаль. Разумеется, тебе нельзя покидать свой дом, а уж если это будет неизбежно, то ты должен находиться в носилках с задернутыми занавесками. Впрочем, вряд ли тебе захочется покидать пределы особняка, где ты будешь в относительной безопасности.

— Чудесно.

— И пусть у твоей постели постоянно дежурит человек, внешне похожий на лекаря.

— Но я слишком стар для такого тщательного притворства.

— Если ты будешь плохо играть свою роль, твое старение прекратится совсем. Выбирай, что лучше — остаться навсегда в этом возрасте или дожить до глубокой старости.

— Все это бесполезно. Думаю, что он нас всех подозревает.

— Мы не знаем, что ему на самом деле известно. Было бы глупо опускать руки и смиренно ждать конца. Мы те, кто выполняет волю богов. Если мы будем действовать с толком и без паники, нас ничто не сможет остановить. Главное — раскачать маятник посильнее, и тогда он обязательно достигнет противоположной крайней точки, — Марк Юлиан внимательно вгляделся в лица заговорщиков. Никто не двигался, лишь дымок масляной лампадки поднимался вверх. — Да будет вам! Приободритесь! Еще далеко не все потеряно. Ему везло слишком долго. Теперь настал его черед испытывать невезение. Счастье никогда не бывает вечным. Очень скоро нам придется назначить день выступления, — продолжил Марк Юлиан.