Анри Ренье - Шалость

Г-н де Шомюзи слушал эти увещевания с улыбкой. Если бы все женщины были похожи на его достойную невестку, он охотно бы от них отказался. Увы! В то время как она говорила, перед его глазами проходили очаровательные видения. Свежие, смеющиеся глаза пронзали его взорами, полными коварства и нежности, лукавые голоса обращали к нему соблазнительные речи. Их посылали ему давняя юность, зрелый возраст, все минуты его жизни. Но не все исчерпывалось этими лицами, голосами, взглядами; г-на де Шомюзи возбуждали и иные соблазны. Женские тела вставали перед ним, вытягивались, выгибались сладострастно. Он чувствовал, как послушные призраки воображения окружают его, задевают, ласкают — и это заставляло с большей остротой наслаждаться мыслью о том, что после проповеди г-жи де Морамбер он направится в какой-нибудь кабачок развлечься за бутылкой доброго вина и будет вызывать в своей памяти любовные воспоминания, пока какой-нибудь случай не даст ему возможности перейти от воспоминаний к действию. Г-н де Шомюзи почувствовал, что он вполне настроен соответствующим образом, из чего г-жа де Морамбер, если бы она хоть немного была внимательной к подобным признакам, имела бы возможность заключить, что ее слова производят совсем не то впечатление, на какое она рассчитывала.

Неудачи не мешали г-же де Морамбер возобновлять свои попытки. Она не оставляла без внимания и то окружение, в котором жил г-н де Шомюзи. Если некоторые приключения и вводили его в достаточно высокое общество, он все же не отказывался искать там чего-либо соответствующего своим вкусам, в которых было слишком много мещанского, чтобы не сказать — просто вульгарного. Ему очень нравились девицы легкого поведения. Многие из них приходят к веселой жизни из среды, облеченной скромностью нравов, а иногда даже из народа, с которым легко порывают, и под внешним лоском, достигнутым ими с легкостью, нетрудно заметить низкое происхождение, дающее себя чувствовать грубоватостью манер. Все же в них остается природная свежесть, не лишенная очарования, а к этому г-н де Шомюзи никогда не был равнодушен. Он чувствовал в себе склонность к доступной для всех любви. С годами это пристрастие усилилось, и ничто не могло дать ему лучшего удовлетворения, чем свежая девушка из народа, здоровая и бойкая на язык. Он разыскивал их поэтому с увлечением. Его видели блуждающим по улицам и рынкам, заходящим в лавки, где он запросто беседовал с продавщицами, поджидал их выхода из магазинов и белошвейных мастерских, чтобы завязать знакомство с той, которая ему понравится.

Эти привычки привели г-на де Шомюзи к весьма предосудительным знакомствам и сделали его завсегдатаем кабачков Куртиль и Рампоно. Он не пренебрегал ни гостиницами предместий, ни деревенскими харчевнями. Сколько раз видели его по воскресеньям в Шарантоне или Бисетре в обществе нескольких миловидных и свежих мордочек, если он только не направлялся в Монморанси или Гонесс срывать вишни или лакомиться простоквашей! Ах! Чудесно толкаться на ярмарках, кружиться на деревенских балах, мять косынки, распускать подвязки! Народные празднества нравились г-ну де Шомюзи бесконечно, но он едва ли пренебрегал еще более предосудительными местами. Из любопытства ему приходилось иногда спускаться до таких низин, где рискуешь жизнью. Однажды он даже сошелся с известной Аннетой Фотье, очень красивой девушкой, которая была замешана в краже, и так неблагоразумно покровительствовал ей, что г-ну лейтенанту полиции пришлось предупредить маркиза де Морамбера о всех тех неприятностях, которые мог иметь г-н де Шомюзи от подобного знакомства. Г-н де Шомюзи не был чрезмерно задет этим поступком, говоря, что наслаждение не имеет иной цели, кроме самого себя, и что тело женщины всегда есть тело женщины, даже если оно отмечено на плече знаком королевской лилии; он добавил, что честный человек имеет право им наслаждаться, если оно прекрасно, и не требовать от него иного, когда оно словно создано для любви. И он еще долго продолжал развивать эти мысли, несмотря на то, что от него не было скрыто то ложное положение, в которое ставят его подобные чувства.

Однако эти предупреждения не оказались излишними, потому что в один прекрасный день его подняли в полубессознательном состоянии у двери подозрительного кабачка на набережной Рапэ. Он так никогда и не сознался, каким образом попал в засаду.

Даже столь неприятное приключение не могло приостановить любовных поисков г-на де Шомюзи, и он продолжал отдавать им все свои силы. Кроме обладания женщинами, г-н де Шомюзи не имел никаких потребностей. Он ограничивался тем, что чисто и прилично одевался и поддерживал едой и питьем свои силы настолько, чтобы они обладали известными способностями и были расположены к наслаждениям. Исполнив это, он охотно распределял свои деньги между теми, кто их добивался, обменивая некоторую часть своего золота на удовольствия, которые ему охотно всегда и предоставлялись. Г-н де Шомюзи был лучшим из людей и самым благородным из любовников. Он не искал гордости быть любимым ради себя самого, полагая совершенно естественным, что люда могут извлекать выгоду из его пристрастия к любви, в чем Нельзя усмотреть никакой неблагодарности или неделикатности. Он охотно предоставлял свой кошелек в распоряжение своих подруг, оставляя для себя только действительно самое необходимое. У него никогда не было ни кареты, ни слуг, ни благоустроенного жилища. Он довольствовался наемной комнатой и случайной прислугой. Он привыкал жить в гостинице или на постоялом дворе, меняя их только для того, чтобы быть поближе к кварталу, где обитала очередная любовница. Там снимал он себе помещение, куда и перевозил весь скарб. Хорошая комната и небольшой кабинет с отдельным входом его вполне удовлетворяли. При таком образе жизни он наслаждался полной удобств свободой и называл трактирщиков города Парижа самыми приятными людьми на свете. К тому же он старался сидеть дома как можно меньше, будучи по природе ротозеем и бездельником. Ему нравились все парижские зрелища и он утверждал, что нет лучшего места для «охоты», что нигде еще не приходилось ему встречать в таком изобилии и разнообразии лакомой «дичи». Однажды, когда невестка, г-жа де Морамбер упрекала его за разгильдяйство и разврат и предсказывала, что в один прекрасный день его найдут мертвым на тротуаре после какого-нибудь любовного безрассудства, он ответил ей, что не видит «ничего смешного в том, чтобы умереть так на улице, только бы это не было сделано нарочно». Г-жа де Морамбер в ответ пожала плечами, но г-н де Шомюзи своего мнения не изменил. Так и жил он, счастливец, в непрестанных наслаждениях, пока не достиг пятидесятилетнего возраста и не заметил, что природа советует ему щадить свои силы.