Эльвира Барякина - Князь советский

Машина выехала на нарядную улицу, застроенную высокими домами с балкончиками и скульптурами. Гудели клаксоны и звенели велосипедные звонки; уличные разносчики предлагали прохожим газеты, воздушные шары и – бог ты мой! – апельсины .

Внезапно дорогу перегородила колонна демонстрантов в форме, похожей на военную – мятые фуражки, галифе и перепоясанные ремнями гимнастерки. Стучали барабаны, и в такт их грохоту демонстранты вскидывали к плечу правую руку со сжатым кулаком.

– Rot Front! – неслось над улицей.

– Так это же Союз красных фронтовиков! – воскликнула Тата. – Боевое подразделение Коммунистической партии Германии!

Демонстранты встали, не давая автомобилям проехать. Золотозубый водитель высунулся из окна – посмотреть, сколько им еще ждать.

– Вот дьявол, мы, кажется, накрепко тут застряли! – ругнулся он.

Тата дернула хромированную ручку на двери, и они с Китти кубарем вылетели на мостовую.

– Бежим! – крикнула Тата.

– Куда?! – завопил водитель. – Убью!

Он погнался за ними, но Тата и Китти бросились вперед, сквозь строй демонстрантов, и водитель быстро отстал.

– Там мой папа остался! – рыдала Китти, но Тата неумолимо тащила ее через толпу.

Запыхавшиеся и зареванные, они остановились перед странным домом, похожим на греческий храм.

Мимо шли расфранченные нэпманы и нэпманши; на вывесках и указателях – ни одного знакомого слова: даром что Тата столько времени учила немецкий язык в школе!

Все было не по-нашему: на тротуаре стоял шарманщик и что-то гнусаво пел; два солдата в дурацких касках покупали сосиски с уличной жаровни. Только одно выглядело знакомым – хлопочущие у водостока голуби. Но они клевали белую булку! Это кто же выкинул такую вкуснятину?!

Китти не переставая ныла на одной ноте.

– Помолчи, пожалуйста! – взмолилась Тата.

Она сунула руку в карман и вытащила записку, которую ей дал дядя Клим, – он сказал, что по этому адресу находится «безопасное место». Но в какую сторону надо идти? Кругом одни немцы, и даже дорогу спросить не у кого.

Усатый старик с ведром клейстера и бумажным рулоном под мышкой подошел к афишной тумбе и принялся наклеивать на нее плакат с красной звездой и надписью: «Kommunistische Partei Deutschlands». Эти слова Тата знала: они означали «Коммунистическая партия Германии».

Верно, это был свой человек, из пролетариев! Она подбежала к нему:

– Комерад… Я это… Ихь хабе… хаус… Ой, я не знаю, как сказать по-немецки!

– Да ты по-русски говори, – ухмыльнулся старик.

Тата сначала испугалась: вдруг этот человек окажется таким же предателем, как и Сергей? Но у него вроде было доброе лицо.

– Дяденька, миленький! Вы коммунист?

Тот покосился на плакат со звездой.

– Да бог с тобой! Мне за что платят, то я и развешиваю. Семью-то кормить надо.

«Тоже белоэмигрант, – в отчаянии подумала Тата. – Опустившийся беспринципный человек из прошлой эпохи».

– Ты чего хотела-то? – спросил он.

Тата застыла в нерешительности, но потом все-таки показала ему бумажку с адресом:

– Как нам сюда добраться?

Старик достал из кармана очки и, нацепив их на нос, прочитал адрес.

– В метро иди.

– Какое метро? Где оно находится? – испугалась Тата. – Мы заблудились! Мы только-только приехали в этот город и ничего тут не знаем.

Старик подхватил ведро с клейстером и поманил их за собой к дверям «храма».

– Вот это и есть метро. Пойдемте, я вас провожу.

Они вошли внутрь, и Тата замерла от удивления. Крыша станции была стеклянной и сквозь нее проходил солнечный свет. На облицованных плиткой стенах висели щиты с рекламой кабаре и спортивных товаров. В киосках, установленных вдоль стен, продавали всякую всячину.

Старик помог Тате купить билеты и объяснил, куда идти и как отличить нужную остановку ото всех остальных.

– Спасибо! – проговорила Тата и повела Китти вниз по лестнице.

Она не могла поверить, что все это происходит с ней взаправду. Еще вчера она сидела в шкафу и оплакивала свою несчастную жизнь, а сегодня они с Китти оказалась под землей, под городом Берлином. Причем одни, без взрослых!

Девочки вышли на скудно освещенную платформу и сели на лавочку.

Наверное старик все-таки был коммунистом – белогвардеец никогда бы не стал помогать незнакомым детям. Просто он не знал Тату и не доверял ей – ведь тут, в Берлине, было полно эмигрантских барчуков и маленьких фашистов.

Мимо с грохотом пронесся поезд, и Тата с Китти закрыли уши ладонями. Стоявшие рядом школьницы расхохотались и принялись шептаться, показывая на них глазами.

– Я хочу к папе! – всхлипнула Китти.

Тата сжала ее руку.

– Не трусь – мы его найдем. Мы с тобой храбрые пионеры!

Они сели в поезд и долго ехали, отсчитывая остановки, – как велел старик.

Неожиданно вагон выскочил из-под земли, и ослепительное солнце наполнило весь вагон. Мимо потянулись странные немецкие домики, парки и магазины, и наконец поезд прибыл на конечную станцию «Тильплац».

Тата и Китти сошли с открытой платформы и огляделись.

– Нам туда! – объявила Тата, показывая на разноцветные многоквартирные дома. – Сейчас мы у кого-нибудь спросим, куда идти. В крайнем случае нам пальцем покажут.

От Оскара Рейха одна за другой пришли две телеграммы: в одной он обещал Зайберту привезти деньги во вторник, а во второй извинялся и просил перенести встречу на следующий день на пять часов.

В среду с утра Зайберт сел за печатную машинку и начал писать развернутую статью о трудовых лагерях. Он решил, что если Оскар сегодня же не принесет денег, завтра этот материал уйдет в печать.

Статья получилась настолько душещипательной, что Зайберту захотелось похвастаться ею перед Ниной. Конечно же, она не могла оценить красоту немецкого языка, но в пересказе текст тоже звучал впечатляюще.

Несколько дней назад Нина получила телеграмму от Магды с намеком на арест Клима, и с тех пор каждое утро ездила в Шарлоттенбург. Она говорила Зайберту, что ищет работу, но он не особо ей верил: у этой дамочки были такие наклонности, что, скорее всего, она пыталась отыскать белогвардейских головорезов, которые согласятся перейти с ней границу и взорвать к чертям всю Лубянку.

Было одиннадцать часов, и Зайберт решил, что ему пора подкрепиться – за углом как раз имелся прекрасный ресторан, где подавали жаренные колбаски и капусту с яблоками.

Зайберт надел пальто и шляпу, накрутил шарф, но стоило ему открыть входную дверь, как в квартиру влетела Нина в сопровождении Китти и незнакомой девочки в пальтишке с белочками.

– Генрих, мы едем спасать Клима! – объявила Нина и схватила с полки ключи от «Мерседеса».

– Не троньте! – крикнул Зайберт, но Нина его не слушала.