Сычев К. В. - Роман Брянский

– Ну, если так, Ромэнэ, – спокойно ответил знатный татарин, – то спокойно отъезжай. Не мы провалили эту войну, а Лэвэ, ваш глупый коназ, – он указал рукой на багрового от гнева галицкого князя. – А нам, слава Аллаху, и без того хватит добычи. Мы еще по дороге, через эти заречные земли, прихватим немало и добра, и пленников!

– Видишь, Лев, – укоризненно сказал князь Роман по-русски, чтобы не понял татарский мурза. – Дружба с погаными не лучше войны! Позвал на свою голову этих нечестивцев, вот они и разоряют русские земли!

– Ну, вот, княгинюшка, Арина уже не в чести у нашего князя! – молвила, сидя на скамье напротив княгини Анны, Лесана. – Я же тебе говорила, что эта любовь ненадолго!

– Откуда ты об этом узнала? – спросила с удивлением сидевшая в своем мягком греческом кресле княгиня. – Есть ли какие свидетельства?

– Да, есть, княгинюшка, – усмехнулась Лесана. – Помнишь, как я тебе рассказывала о любовницах моего супруга Лепко? Тех красотках, которых вывез мой тестюшка Илья Всемилич из поганской Орды?

– Помню, Лесанушка, – кивнула головой княгиня. – Ты тогда жаловалась, что загулял твой муженек.

– И вот эти блядищи нагрянули сюда к нам, в Брянск! – воскликнула Лесана. – Когда я об этом узнала, я сразу же подумала, а не станет ли мой Лепко снова с ними заигрывать! Однако он пока к ним не ходил. Ну, вот моя служанка Дуня, посланная мной в тот терем, чтобы наводить порядок, мыть полы и…не развести там блох и разных тварей, кое что узнала…Все думали, что сам тестюшка сюда скоро пожалует, но получилось иначе. Он прислал своих блядей! Они не прижились в Смоленске! Да как же! Там владыка весьма строг на такие дела! А к чему я об этом? Да, так вот! Эта Дуня мне намедни рассказала, что те женки уже не раз ходили в охотничий терем нашего князя!

– Как, все три?! – вскричала в негодовании княгиня. – Вот уж стыд-то какой!

– Ну, все ли три, или как иначе, – усмехнулась Лесана, – однако Дунька сказала, что они ходили к нашему князю каждая по отдельности…Да, так будет правильней!

– Ну, если каждая, а не все сразу, – вздохнула княгиня, – то что тут поделаешь? Князь – такой сильный муж! Ему нужны женки! Пусть себе любится с теми женками, если это ему нравится…Зато мне будет телесный и душевный покой. Давеча я была на исповеди у отца Арсения…Отец Игнатий занемог, и вместо него ведет службу молодой священник…Он одобрил мою такую жизнь. В мои года, Лесанушка, не до телесной любви. Да и больше праведности, если ты не даешь хода своей плоти и угождаешь Господу своей скромностью!

– Что ты, княгинюшка! – пробормотала Лесана. – Разве можно отказывать себе в телесном благе? Я вот боялась, как себя помню, после родов моего единственного сына, даже приближаться к своему супругу…И мой Лепко стал искать непотребных девок да связался с теми блядями! А когда наш славный лекарь Радобуд придумал снадобье против зачатия, я стала частенько любиться со своим муженьком, и он перестал мне изменять…Я так привыкла с ним спать каждый день, что когда он уезжает по воле нашего князя, меня гложет любовная тоска…

– Это грех, Лесана, – нахмурилась княгиня, – думать о плотском! Это соитие дано нам Господом только для рождения детей…А если нет зачатия, то зачем все это греховное?

– Так устроил сам Господь, княгинюшка, что мужи тянутся к женкам, а женки – к мужам. И не только ради зачатия, но для телесного удовольствия! Но чтобы не было зачатия, пьют особое зелье!

– Замолчи, Лесана! – возмутилась княгиня. – Вот узнают наши священники о таком искусстве твоего знахаря, тогда не миновать этому Радобуду церковного суда!

– Какой же может быть суд, княгинюшка? – улыбнулась Лесана. – Это снадобье существует не без Господнего благословения. Мой Радобуд говорит, что ни одно зелье он не делает без нужной молитвы Господу.

– Не от Господа, Лесанушка, – вздохнула княгиня, – эти знахари! Мне об этом еще покойный батюшка говорил и наш галицкий поп Аристарх. Я тогда была совсем молодая, но запомнила, что если сам господь Бог не пожелает и не помогут молитвы, то никакие знахари уже не помогут. Если Господу угодно забрать к себе православную душу, то даже самые лучшие лекари бесполезны!

– А как же тогда спасение купеческого сына Василька Мордатыча? – усмехнулась Лесана. – Все уже были уверены, что он непременно умрет. Однако Радобуд, когда пришел и увидел больного, нашел такое снадобье, что тот несчастный был спасен от лютой смерти в первый же день лечения! А там он и вовсе выздоровел! А та роженица, супруга нашего дружинника, которая заболела горячкой? Уже не надеялись, что она выживет! Но Радобуд ее выходил!

– Значит, так было угодно Господу, если Он не принял души тех грешников и дал им еще пожить на этом жестоком свете! – грустно молвила пожилая женщина и провела рукой по лицу. – Что-то я сегодня плохо спала…Пролежала до самого рассвета, но чувствую усталость, как от бессонницы. Все эти тяжелые мысли и горечь на душе…Вспоминаю своего князя молодым и таким любимым! А нынче что? Я теперь – старуха, ненужная моему супругу! Хоть и есть праведность в телесном воздержании, но совсем нет радости лежать одной в холодной постели!

– А ты бы, матушка, – улыбнулась Лесана, – завела себе сердечного друга…Смотришь – и легче станет на душе!

– Что ты, Лесана? – вздрогнула Анна Данииловна. – Разве можно такое говорить? В своем ли ты уме? Ты же замужняя женка?!

– В своем, княгинюшка, – сказала спокойно купчиха. – Зря мы, женки, терпим любовные измены наших мужей! Я никогда не прощу своему Лепко тех смоленских женок, приехавших сюда! Если он изменник, то пусть и от меня такое же получит!

– Ну, ты смеешься, Лесана! – рассердилась княгиня. – А я говорю с тобой серьезно! Ты же сама сказала, что не допускала к себе своего супруга! Вот он и стал погуливать! А как же иначе? И мы жили с моим супругом в полном согласии, как душевном, так и телесном. Народили детей…А когда я стала болеть, появилась та Арина, чтобы ублажать моего Романушку…А если ему от этого было хорошо, то я готова простить Арине ту горькую обиду…Но чтобы изменять своему супругу…Ты, Лесана, сказала такую нелепость! Кто как не мы, женки, должны больше всего хранить свою честь? Уж так устроены мужи, что измена для них – только одна игра. Но не женкам! Что с того, если мой супруг завел себе зазнобу? Здесь нет мне ни срама, ни позора, а только сочувствие! А вот если супруга нарушит свою верность и отдаст свое тело поруганию, то это для ее супруга – великий позор! Разве я позволю себе такое? Чтобы мой Роман, великий князь, славный воин, стал посмешищем всего города и русской земли? Этому не бывать! А теперь я уже старуха, и какая у него будет ко мне телесная любовь? Пусть же привечает молодиц: ему – радость, а мне – душевный покой. Был бы только жив и здоров мой муженек и отец моих детей!