Сычев К. В. - Дмитрий Красивый

– Так ты бы лучше взимал серебро за прощение этих крамольников! – усмехнулся князь Иван Александрович. – И не пришлось бы повышать налоги!

– Если бы мы не повышали налоги, брат, – мрачно молвил Дмитрий Романович, – то не было бы столько татей! Однако ты прав – доходы за прощение преступников высоки! Родственники готовы платить серебром даже за послабление строгостей к сидящим в темнице! А за свободу от заключения – и больше! Но пока еще нет тишины в нашем городе. Вот только намедни немного успокоились, и я смог выехать на похороны. Однако я не верю этой тишине и с тревогой думаю: неужели там опять идет смута?

– А ты мне еще предлагаешь быть твоим наследником! – с укоризной сказал молодой Иван Васильевич. – Зачем мне эти беды? Нет, мой почтенный дядюшка Дмитрий Романович, я ни за что не соглашусь с твоей просьбой!

– Мне горько слышать твои слова, Иван! – пробормотал раздраженный Дмитрий Брянский. – Я вижу, что тебя нелегко уговорить! Тогда решать тебе, Иван Александрыч! Ты у нас – самый старший в роду! Поэтому жду твоего совета!

– Ну, мне надо подумать, – нахмурился старый князь. – Оно, конечно, если бы Иван согласился, все было бы хорошо…

– Не соглашусь! – сердито сказал молодой Иван Васильевич. – Зачем повторять?!

– Тогда придется назначить тебе наследником Василия Большого! – буркнул Иван Александрович. – Что ты скажешь нам, Василий? Говори прямо – тебя никто не будет заставлять силой!

– Я тоже не хочу, батюшка, – ответил сидевший по другую сторону стола, в середине, князь Василий Иванович. – Мне давно известно о беспорядках в Брянске, и все эти испытания меня не прельщают! Пусть будет брянским наследником старший брат Святослав!

– Я не согласен с тобой! – нахмурился великий смоленский князь. – Святослав унаследует смоленский «стол»! Пусть готовится управлять великим княжением! Но и Брянск нельзя упускать! Тогда там сядут москвичи, сыновья покойного Ивана Калиты, и отрежут от нас весь юг! Этого бы не хотелось! А может, и Литва захватит богатый удел… Ольгерд – великий воин и настоящий хитрец!

– Так ты же в союзе с этим Ольгердом, батюшка! – воскликнул Святослав Иванович. – Чего нам боятся Литвы? Пусть тогда литовцы наследуют брянскую землю, если так угодно Господу!

– Это – глупость, сын мой – покачал головой князь Иван Смоленский. – Зачем отдавать Литве русскую землю? Разве она мало отхватила себе от святой Руси? Я, конечно, не боюсь литовцев. Мои воины уже не один год приходят к ним на помощь против немцев! Ты помнишь, брат, их жестокое сражение на реке Стреве? Там, говорят, полегло около восьми тысяч литовцев! И едва отогнали немцев! Ты не посылал туда своих людей, Дмитрий?

– Нет, не посылал, брат, – пробормотал брянский князь. – Я дал им только серебро…Меня обидели тогда непотребные слова знатных литовцев на свадьбе Романа Молодого!

– Мы уже говорили об этом, Дмитрий, – тихо сказал князь Иван Александрович, – и не нашли в том ничего для тебя опасного. Посуди сам, разве ты не дружил с Михаилом Асовицким? И разве не скорбел о его ранней гибели! Я не прав?

– Прав! – кивнул головой Дмитрий Брянский. – И я помогал его сыну Роману Молодому…Но мне обидно слышать, как чернь объявляет его моим наследником, а он сам не желает изъявить своего почтения приездом в Брянск!

– Приедет, когда настанет время! – насупился князь Иван Смоленский. – Вот и держи его своим наследником…А мои сыновья пока не согласны. Но не беспокойся: мы всегда найдем выход! А с Литвой нужно дружить, пока у меня не все ладно с поганой Ордой! Мне нужна поддержка от великого князя Ольгерда…Вот если он предложит тебе в наследники того Романа, тогда соглашайся…Нельзя ссориться с Литвой!

С тем и ехал в Брянск князь Дмитрий Романович, не зная, что говорить по этому делу боярам. Город встретил его на этот раз спокойно. – Горожане пока утихли! – сказал, встречая князя у ворот крепости, тиун Супоня Борисович. – Но у нас другая беда: захворала твоя: княгинюшка! Теперь за ней присматривает лекарь Овсень! А вчера скончался твой старый боярин Брежко Стойкович! Я думаю, что тебе следует проститься со своим верным человеком!

– Милосердный Господь! – пробормотал, чувствуя в груди комок горечи, князь Дмитрий. – Я попал, как кур в ощип, с одних похорон на другие!

– Что ты думаешь о просьбе Ольгерда, святой отец? Ты разрешишь ему жениться на православной? – промолвил князь Симеон Московский, сидя на татарском диванчике в светлице митрополита. – Литовский посланник ждет твоих слов…

– Я подумаю, – тихо ответил святитель, сидевший напротив князя в своем большом серебряном кресле на мягкой, набитой лебяжьим пухом подушке. Он склонил голову и закрыл глаза. Великий князь Симеон знал привычку митрополита Феогноста не спешить с ответом. Святитель был человеком практичным, рассудительным и просто так, наспех, решений не принимал. Князь, ожидая ответа, тоже откинулся на диванную спинку и погрузился в размышления.

К осени 1349 года ему удалось добиться больших успехов в своих отношениях с Ордой и Литвой. Неожиданно ему помогли сами литовцы. Ольгерд уже давно вынашивал планы покорения Смоленщины и примыкавших к ней московских земель, отхваченных в свое время московскими князьями у Смоленского княжества. Кроме того, он рассчитывал занять и Новгородчину, и Псковщину, но на пути к достижению этих целей стояла Москва. Великий литовский князь не забыл, как жестоко сражались против него еще при жизни отца Гедимина московские полки в 1341 году под Можайском. Помнил он и об ответных походах московской рати на его земли. – Просто так я не одолею могучую Москву, – решил Ольгерд, – и нужно искать сильного союзника.

Помимо всего прочего, Литву беспокоили постоянные вторжения немецких рыцарей, которые жаждали захватить русский север, но были непрочь поживиться и в Литве. Оставляя значительную часть своих сил для отпора немцам, Ольгерд никак не мог собрать большое войско для похода на Москву. В лихорадочных поисках союзников он принял совет своей знати – послать верных людей к ордынскому хану Джанибеку и, если удастся, заключить с ним союз против Москвы.

В Орду с богатыми дарами поехал брат Ольгерда Литовского новогродский князь Кориад с «нужными людьми». Татарский хан был несказанно удивлен приезду делегации от своих исконных врагов, сразу же согласился их принять и «порадовался предивным дарам». Но как только литовские посланники вошли, он встретил их суровым взглядом. Дело в том, что гордые, чванливые литовцы, привыкшие вести себя у чужеземных правителей достаточно вольно, сразу же совершили много ошибок. Уже при входе в приемную залу ханского дворца князь Кориад споткнулся о порог и со злобой чертыхнулся. Правда, по-литовски. Но хан и его вельможи поняли все. Гордые литовцы не пожелали и лечь на ковер, чтобы ползти до ханского трона, как им советовали ханские люди. Вместо этого князь Кориад с величием и высоко поднятой головой прошел вперед, к ханскому трону, а его люди, весело улыбаясь, проследовали за ним. Остановившись у золоченых ступеней, Кориад лишь склонил голову в небольшом поклоне, сказав по-русски: – Здравствуй, великий государь, славный Джанибек! Привет тебе от моего государя Альгирдаса! Наш великий князь и русский король хочет иметь с тобой дружбу! Вот почему мы здесь!