Сычев К. В. - Дмитрий Красивый

Князь еще хотел съездить в Смоленск к Ивану Александровичу и также «пожалобиться на своеволие братенича», но тут до него дошли слухи, что его злополучный племянник Всеволод уже не раз побывал в Москве у великого князя Симеона. – Он укрепляет свою силу и власть! – говорили князю Василию кашинские бояре. – И тебе нужно ехать в Москву! Неужели великий князь Семен не поддержит твое законное право? Тогда сходи к мудрым попам, поговори со святым человеком, Алексием, и пожалуйся ему на племянника! А, если надо, то посети самого митрополита! Он – твердый защитник правды!

Так князь и сделал. Без долгих слов и рассуждений, он объявил о своей поездке в Москву и уже на другой день отправился в путь. Дорогой он долго думал над словами своего тестя и колебался. – Может, сначала посетить людей святой церкви, а великого князя потом? – размышлял он. – А может, и не следует туда ехать?

Но отдаленный колокольный звон рассеял сомнения князя.

– Это уже Москва, батюшка, – сказал седовласый княжеский воевода, ехавший с ним рядом. – Добрались-таки!

Князь Симеон оказался в это время в Москве и сразу же принял кашинского князя, пригласив его в думную палату на боярский совет. – Мы выслушаем тебя и примем справедливое решение! – сказал усталый с виду и какой-то потерянный великий владимирский и московский князь.

На совете московских бояр князь Василий прямо, без обиняков, рассказал о своих взаимоотношениях с племянником, о стычках с ним, о его «неправедном княжении». – Я слышал, что вы поддержали бесстыжего Всеволода! – подвел он итог своей речи. – И поэтому я приехал к вам, знатные бояре и великий князь, чтобы довести до вас подлинную правду! Мне не верится, что вы не хотите соблюдать древний закон!

– Мы не нарушали древний закон! – возразил, выслушав кашинского князя, боярин Матвей Бяконтов. – Ты же сам к нам не едешь и спокойно отсиживаешься! И все думают, что ты доволен своим племянником!

– Однако, если поразмыслить, – встал, потирая ладонью лоб, боярин Дмитрий Зерно, – то вся правда на стороне Василия Михалыча! Зачем же ты, великий князь, поддерживаешь его племянника, вопреки закону? Пусть безоговорочно возвратит своему дяде великокняжеский «стол»!

Бояре зашумели, заволновались.

– Молодые князья совсем потеряли стыд и совесть! – буркнул Иван Акинфиевич. – Давно пора поставить их на свое место!

– Это так, великий князь! – пробасил Василий Окатьевич. – Нечего обижать стариков и поощрять пороки молодежи!

Бояре долго кричали и даже бранились. Князь слушал их высказывания и думал.

– Ладно, – промолвил он, наконец, подняв руку. – Я и сам вижу, что Василий Михалыч Кашинский прав! Однако, что теперь поделать? Ведь сам царь Джанибек выдал грамотку молодому Всеволоду!

– А разве не по твоей просьбе? – промолвил князь Василий.

Бояре вновь забурчали.

– Волей или неволей, – сказал князь Симеон, – но теперь вы сами должны договориться с племянником, кому из вас владеть Тверью! Это ваше семейное дело!

– Именно так, сын мой, – встал с передней скамьи местоблюститель митрополита отец Алексий. – Пусть тверские родственники сами разбираются в этом деле, но ты больше не поддерживай молодого Всеволода и не помогай ему в Сарае! Я думаю, Василий, что твой племянник скоро опомнится и признает свою ошибку! А я замолвлю за тебя доброе слово перед тверским владыкой! Спокойно уезжай в свой Кашин и добивайся правды миром, терпением и добротой. А мы поможем!

Поздней осенью 1348 года Дмитрий Брянский возвращался из Смоленска. На этот раз он побывал там в связи с неожиданной смертью младшего брата – Василия Смядынского.

В Брянск прискакал гонец великого смоленского князя Ивана Александровича с горькой вестью, приведшей в скорбь не только княжескую семью, но и бояр.

– Ты снова без наследника, княже! – сказал в тот день на боярском совете Славко Стойкович. – Мы уж и не знаем, кому достанется Брянск…Так и вымрем все, а молодые не смогут удержать город и удел…И вот захворал мой братец Брежко…Совсем нет надежды на его выздоровление! Даже наш славный Овсень ничего не может сделать! Нет его батюшки Велемила, и никто не в силах продлить старческую жизнь.

– Надо ехать в Смоленск, на похороны брата, – с грустью молвил князь Дмитрий, роняя скупую слезу, – а там разберемся с наследником! И успокой своего больного брата, Славко: я не оставлю в беде свой удел! Если я не договорюсь с великим князем Иваном или с сыном покойного Василия, тогда объявлю наследником Романа Молодого, сына славного Михаила Асовицкого!

Брянский князь вовремя прибыл в Смоленск и как раз успел на церковное отпевание покойного. Службу вел духовник умершего князя отец Епифаний.

Дмитрий Романович вошел в смядынскую церковь и сразу же устремился к супруге покойного, стоявшей в толпе знати и одетой в черное греческое платье. – Приношу тебе свои глубокие соболезнования, – сказал он, склоняясь перед красивой седовласой женщиной, – и желаю твоей душе утешения!

– Благодарю, славный Дмитрий! – ответила, роняя слезы, княгиня Анна. – Мы давно тебя ждем, но знаем, что на это нужно время…И вот ты успел…

– Как же это случилось? – пробормотал брянский князь. – Неужели мой несчастный брат заболел?

– Он совсем не знал болезней! – кивнула головой княгиня. – И вот собрался на охоту, был весел и доволен. А когда вышел за теремный порог, вдруг пошатнулся и рухнул на землю! Слуги бросились к нему с тревогой и страхом, но все было напрасно: мой ясный сокол был уже мертв!

– Вот как бывает, – грустно сказал князь Дмитрий. – Иной всю свою жизнь жестоко страдает от множества болезней, а живет до ста лет…А мой младший брат даже меня не пережил!

Священник между тем завершил заупокойную молитву и, помахав кадилом, приблизился к родным умершего. – Пора нести нашего славного князя на погост! – сказал он. – Мы хотели похоронить его в храме или в Смоленске, в родовой усыпальнице, но Василий просил меня еще в прошлое лето…Видимо, наш славный князь предчувствовал свою скорую смерть…Так он просил похоронить его здесь, на древнем погосте, скромно, без шума и многолюдия…

В это время дверь церкви широко распахнулась, и внутрь вошли три одетых в богатые шубы князя: Иван Александрович Смоленский и его сыновья – Святослав с Василием. – Слава Господу, что успели! – сказал густым сочным басом, седой и морщинистый, но все еще крепкий, рослый, широкоплечий князь Иван. – Вот уж не думал, что переживу своего молодого брата! – Князь и его сыновья сняли с голов богатые куньи шапки и дружно перекрестились.

Затем Иван Александрович подошел к Дмитрию Брянскому, обнял его и троекратно без слов поцеловал. То же сделали, подойдя к князю Дмитрию, и его сыновья.