Сычев К. В. - Роман Молодой

Брянцы въезжали в ордынскую столицу – Сарай-Аль-Джедид – в самую жару, сразу же после полудня. Несмотря на начало осени, в городе было душно и пыльно. Боярин Кручина довольно быстро разместил князя и его воинов в тех же самых гостевых юртах, в которых обычно останавливались брянские князья и их люди, он же похлопотал о довольствии, заехав в ближайшую чайхану и договорившись с ее хозяином о своевременных поставках готовой пищи: походные запасы круп, сушеных мяса и рыбы сберегли на обратный путь. После этого, оставив князя Романа отдыхать, Кручина Миркович, прихватив с собой племянников и сына Юрко, отправился на подворье своего сановного знакомца – ханского советника Тютчи, где был встречен с радостью. Одарив хозяина, его двух жен, трех сыновей и дочь богатыми подарками, боярин до самого вечера оставался у них. Они долго беседовали за привычными татарскими блюдами – пловом и кумысом – не отказывались и от греческого вина, доставленного в небольшом бочонке боярином Кручиной.

Тютчи подробно рассказал о последних событиях в Сарае, главным из которых была неожиданная смерть хана Бердибека, который почил в середине весны. Заснул у себя в опочивальне – и не проснулся! Наутро ханские жены подняли такой шум и крик, что во дворец сбежались все знатные татары. Причину смерти Бердибека так никто и не узнал. Однако большинство жителей ханской столицы считали, что Бердибек был «наказан Аллахом» за немилосердную расправу над своими младшими братьями и, особенно, над восьмимесячным младенцем. – Но я думаю, что причина была иная, – подытожил рассказ о смерти хана Тютчи. – Бердибек был сильно болен и, порой, казалось, что на троне сидит не хан, а тупой истукан! Как-то во дворец прибыли посланники от Иванэ из Мосикэ. Они просили хана, чтобы он приказал киевскому князю отпустить домой в Москву главного попа урусов! Но Бердибек только сидел и качал головой, как безумный! И люди Иванэ ушли, ничего не добившись!

Когда же этот хан скончался, в Орде началась «превеликая суета»! Вначале власть захватил первый приближенный умершего – мурза Товлубей. Поскольку наследников ханского рода в Сарае не осталось, сторонники Товлубея хотели объявить его самого ордынским ханом. – Это было бы несчастьем! – покачал головой Тютчи. – Сам покойный Бердибек был грубым и невежественным человеком. Он ненавидел и презирал ученых! Мне было так тяжело! На самом деле правил Ордой Товлубей, который грубо насмехался над нами! Это был бы безжалостный хан! Но Аллах не позволил этому свершиться! Неожиданно в Сарае объявился самозваный царевич по имени Кульпа. Он собрал вокруг себя знатных татар, не согласных с действиями Товлубея, сообщил им, что является одним из уцелевших сыновей Джанибека, якобы сбежавшего во время резни и, воспользовавшись тем, что Товлубей со своими соратниками пировали, уверенные в победе, окружил юрту временщика. Пощады не было никому! Пример подал сам Кульпа, прилюдно зарезавший Товлубея как бы в отместку за гибель своих братьев.

После этой расправы в Сарае вновь начались беспорядки. Воспользовавшись безвластием, в город ворвались неизвестные воины, которые начали грабить дома зажиточных татар и купеческие лавки. Не миновала беда и русских князей. Грабители начисто обобрали их юрты! Правда, сами князья, в числе которых пребывал и приехавший за ханским ярлыком нижегородский князь Андрей Константинович, предупрежденные заранее, сумели выехать в степь, где счастливо «отсиделись». Страсти улеглись лишь после того как Кульпа объявил себя новым ордынским ханом и вывел на улицы Сарая подчинившихся ему воинов.

– Слава тебе, Господи, – думал, слушая Тютчи, Кручина Миркович, – что мы тогда не поехали в Орду!

Далее Тютчи рассказал, что новоявленный хан Кульпа ведет себя совсем не по-хански. Сидит не на золотом троне, а рядом с ним на ковре. С мурзами разговаривает не как повелитель, а как старший товарищ. Правда, ученых людей уважает. – Молодой хан, – улыбнулся он, – признал меня своим советником и посадил рядом с собой на ковер, по левую руку!

Вскоре во дворец были возвращены все видные сановника покойного хана Джанибека. Сначала они обрадовались положительным переменам и стали наводить порядок в столице. Однако вскоре новоявленный хан их разочаровал. Он равнодушно относился к исламу, совсем не ходил в мечеть и не чтил имама Мухаммада.

– А это очень плохо для хана! – покачал головой Тютчи. – Наш славный имам со многими своими сторонниками не верят, что Кульпа – истинный потомок Великого Предка! Ходят слухи, что они послали людей в Синюю Орду к царевичу Хызру, приглашая его в Сарай. А что будет дальше – не знаю!

– Что же нам теперь делать? – спросил, нахмурившись, Кручина. – Неужели следует пойти к новому царю на прием?

– Надо пойти, Коручинэ, – кивнул головой Тютчи. – Ты должен доставить свой «выход» и получить ханский ярлык! Сколько ты привез серебра? Неужели за все три года?

– Нет, славный Тютчи, – пробормотал Кручина Миркович. – Мы собрали очень мало серебра: только на один «выход»! Нам досталось тяжелое наследие от покойного князя Василия, который раздал все накопленное годами серебро!

И он подробно рассказал о последних событиях в Брянске, смерти князя Василия и приходе к власти князя Романа.

– Ну, что ж, Коручинэ, – вздохнул, выслушав собеседника, ханский советник, – тогда я постараюсь помочь тебе! Сейчас у хана нет толкового денежника: все люди, знавшие о поступлениях налогов, погибли во время беспорядков, когда неизвестные разграбили нашу казну! Только я один знаю о долгах коназов-урусов. Я думаю, что мне удастся уговорить хана Кульпу по твоему делу. Тогда приходите завтра утром во дворец вместе с коназом Ромэнэ и приносите с собой все привезенное серебро!

– Благодарю тебя, мой любезный друг! – радостно воскликнул боярин Кручина, глядя, как беседуют его племянники и сын с сыновьями Тютчи в углу юрты. – Да поможет тебе Господь и даст крепкого здоровья на долгие годы!

Наутро брянский князь Роман с боярином Кручиной и воинами, сопровождавшими телегу с серебром и подарками, прибыл к ханскому дворцу. Стражники, стоявшие у входа, уже знали о предстоявшем визите брянцев и пропустили князя с боярином.

Войдя в приемную залу дворца, князь Роман и боярин Кручина пали на колени и медленно поползли к ханскому трону, на котором, вопреки словам Тютчи, восседал хан Кульпа. Брянский князь поцеловал золотую ступень и застыл в позе покорности, не поднимая головы. За ним «лежал в прахе» боярин Кручина.

– Салям тебе, Ромэнэ! – раздался вдруг скрипучий, как бы старческий, голос хана. – Подними же башку!

– Вагаляйкюм ассалям! – пробормотал, волнуясь, князь Роман, который впервые заговорил в Сарае по-татарски не просто с татарином, а с самим ханом!