Джейн Остин - Гордость и предубеждение

– Да, заходила вчера вместе со своим отцом. Уильям такой приятный, правда, мистер Бингли? Такой стильный, такой благородный и непринужденный! И для каждого у него найдется что сказать. Именно так я и представляю себе хорошее воспитание; те же, кто о себе очень высокого мнения и никогда не соизволят открыть рот, зря считают, что именно они хорошо воспитаны.

– Шарлотта с вами обедала?

– Нет, она предпочла уйти домой. Кажется, для того, чтобы помочь с приготовлением сладких пирожков. Что касается меня, мистер Бингли, то для такой работы я всегда держу слуг, и мои девушки воспитаны по-другому. Но каждый сам себе судья, а сестры Лукас – девушки очень приятные, уверяю вас. Жаль, что они некрасивые! Нет, я вовсе не думаю, что Шарлотта очень невзрачна! К тому же она – наша хорошая подруга.

– Кажется, она – очень приятная молодая женщина.

– Ну что вы, конечно же, но все равно нужно признать, что она некрасивая. Леди Лукас сама об этом часто говорила и завидовала мне, что Джейн такая красавица. Не хочу хвастаться собственным ребенком, но действительно – не часто встретишь девушку, красивую, как Джейн. И это все говорят, это не только мое пристрастное мнение. Когда ей было только пятнадцать и мы приезжали в город к моему брату Гардинеру, один господин так влюбился в нее, что невестка уже думала: он сделает ей предложение, пока мы будем в Лондоне. Но почему-то он этого не сделал. Возможно, она показалась ему слишком молодой? Однако он посвятил ей несколько стихотворений, причем очень неплохих.

– И на этом его любовь и кончилась, – раздраженно сказала Элизабет. – Мне кажется, что такая же судьба постигла не одну пылкую страсть. Интересно, кто первый догадался лечиться от любви с помощью поэзии? Способ очень эффективный!

– Я всегда считал поэзию пищей любви.

– Возможно – если речь идет о любви изящной, крепкой и чистой. Все может быть пищей для чувства, уже успевшего окрепнуть. Но если это только чахлая и неопределенная симпатия, то я убеждена: достаточно одного хорошего сонета, чтобы она отдала Богу душу.

Дарси только улыбнулся; а общее молчание, наступившее после этих слов, заставило Элизабет трепетно ожидать – не примется ли случайно матушка опять за свое? Ей очень хотелось как можно скорее что-то сказать, но ничего не приходило в голову; поэтому после непродолжительной тишины миссис Беннет снова начала благодарить мистера Бингли за его доброту к Джейн и извиняться за те неудобства, которые им причиняет еще и Лиззи. Мистер Бингли ответил непринужденно и вежливо, что заставило быть вежливой также его младшую сестру, которая высказалась, как и положено в таких случаях. Свою роль она играла не слишком удачно, но миссис Беннет этим все равно удовлетворилась и вскоре велела подать карету. Тут младшая ее дочь как по сигналу выступила вперед. В течение всего визита две девушки все время о чем-то перешептывались, и в результате самая младшая из них укоризненно напомнила мистеру Бингли, что когда он впервые появился в их округе, то обещал устроить бал в Недерфилде.

Лидия была высокой и уверенной в себе девушкой крепкого телосложения с добродушным выражением лица, которое имело прекрасный цвет. У своей матери она была любимицей и благодаря этому еще в раннем возрасте начала появляться в обществе. Она отличалась чрезвычайной жизнерадостностью и врожденным чувством собственной значимости, переросшим в самоуверенность из-за любезного внимания со стороны офицеров, чувствовавших расположение Лидии благодаря щедрым обедам, которые давал ее дядя, а также благодаря ее непринужденным манерам. Поэтому она безо всякой неловкости обратилась к мистеру Бингли по поводу бала и прямо напомнила ему о его обещании, добавив при этом, что если он его не сдержит, то не избегнет позора на весь мир. Его ответ на такое внезапное нападение прозвучал прекрасной музыкой в ушах ее матушки.

– Уверяю вас, что я абсолютно готов выполнить свое обещание; когда выздоровеет ваша сестра, то, пожалуйста, – вы сами сможете назвать точную дату бала. Вы же не собираетесь танцевать во время ее болезни?

Лидия заявила, что она довольна услышанным.

– Да, конечно! Лучше подождать, пока не выздоровеет Джейн, а там глядишь – и капитан Картер вернется в Меритон… А после того, как бал устроите вы, я буду настаивать, чтобы они тоже устроили бал. Я скажу полковнику Форстеру, что когда он этого не сделает, то это будет позор на весь мир.

После этого миссис Беннет с дочерьми уехала, а Элизабет сразу же вернулась к Джейн, оставив свое поведение и поведение своих родственников в жертву комментариям со стороны двух дамочек и мистера Дарси. Женщины начали порицать ее, однако, несмотря на все те шпильки, которые отпускала мисс Бингли по поводу прекрасных глаз, ей так и не удалось привлечь последнего к этому занятию.

Следующий день прошел почти так же, как и предыдущий. Несколько утренних часов миссис Херст и мисс Бингли провели с больной, которая хоть и медленно, но поправлялась; а вечером Элизабет присоединилась к обществу в гостиной. Однако на этот раз столика для игры в мушку не было. Мистер Дарси писал письмо своей сестре, а мисс Бингли, сидя возле него, наблюдала за этим процессом, время от времени мешая ему просьбами приписать что-нибудь от своего имени. Мистер Херст и мистер Бингли играли в пикет, а миссис Херст наблюдала за игрой.

Элизабет занялась шитьем, не без любопытства прислушиваясь к разговору между Дарси и его приятельницей. Непрерывные похвалы со стороны мисс Бингли то относительно его почерка, то относительно аккуратности строк или объема самого письма – в сочетании с полным равнодушием к похвалам, которую проявлял Дарси, составляли интересный диалог, который полностью совпадал с представлением Элизабет о каждом из них.

– Мисс Дарси так обрадуется, когда получит это письмо!

Он не ответил.

– Вы так необыкновенно быстро пишете.

– Вы ошибаетесь. Я пишу довольно медленно.

– Наверное, в течение года вам приходится писать очень много писем! И деловых – тоже! Они кажутся мне такими скучными!

– Поэтому радуйтесь, что заниматься ими приходится мне, а не вам.

– Пожалуйста, напишите вашей сестре, что я соскучилась по ней.

– По вашей просьбе я уже это сделал.

– Кажется, ваше перо плохо пишет. Давайте я вам его подточу. Я очень хорошо умею это делать.

– Спасибо, но я всегда сам точу свои перья.

– Как вам удается писать такими ровными рядами?

Он промолчал.

– Передайте вашей сестре, что я рада ее успехам в игре на арфе; и, пожалуйста, напишите ей, что я просто в восторге от выполненного ею замечательного эскиза стола и мне он кажется намного лучше того, который сделала мисс Грантли.