Жаклин Монсиньи - Флорис. Флорис, любовь моя

— Простите, Полина, это Жорж-Альбер.

— А, это ваша жуткая обезьяна?

Флорис сокрушенно развел руками.

— Вы сердитесь на меня? Наверное, Жорж-Альбер спрятался здесь от дождя. Он очень умный. Умоляю вас, простите его.

Полина улыбнулась.

— Я прощаю вас, Флорис, потому что нам было очень хорошо.

Флорис слегка покраснел. Все это так ново для него, он не знал, как следует вести себя.

— Жорж-Альбер! — позвал он. — Иди сюда сейчас же. Ты пошутил неудачно. Отдай Полине бант и извинись перед ней.

Жорж-Альбер, высунув свою головенку, осклабился в улыбке. Бант он повязал себе на шею и теперь хлопал в ладоши, вызывающе глядя на Полину. Флорис умоляюще произнес:

— Скажите же, что вы прощаете его, Полина.

Полина рассмеялась.

— Какой же вы еще ребенок! Так и быть, я прощаю вас, Жорж-Альбер, но, друг мой, будьте добры вернуть мне бант, иначе я приду в замок растрепанной.

Жорж-Альбер принялся танцевать вокруг Полины и кланяться ей, отчего девушка невольно начала улыбаться. Обезьянка, опьяненная успехом, совершила особо опасный кульбит, но не рассчитала и отлетела к двери амбара.

— Ну, хватит дурачиться, Жорж-Альбер, — недовольно бросил Флорис. — Иди-ка сюда и веди себя прилично.

Но Жорж-Альбер, не слушая хозяина, с большим интересом ковырял в щели около притолоки. Он почти целиком засунул туда свою мохнатую лапку, а затем достал с торжеством какую-то вещицу. Бросившись к Полине, Жорж-Альбер с радостными воплями стал прыгать у нее на коленях — в одной руке он держал бант, а в другой цепочку из грубого металла, на которой болталось нечто вроде железной пластинки. Кулон был покрыт засохшей грязью.

— Что это ты нашел? — вскричал Флорис.

Полина попыталась оттереть пластинку соломой. На пластинке были выбиты какие-то странные знаки прочесть их молодые люди не смогли. Полина со смехом надела кулон на шею Флориса.

— Посвящаю тебя в свои рыцари, Флорис. Ты сохранишь это навсегда, мой маленький кавалер, в память о сегодняшнем дне.

Флорис, схватив руку Полины, покрыл ее поцелуями.

— Клянись же, мой рыцарь, клянись спасением души.

— Клянусь вам, Полина, что навсегда сохраню этот кулон в память об этом дне.

Поднявшись на ноги, Флорис шепотом произнес:

— Я люблю вас, Полина, хотите ли вы выйти за меня замуж?

Девушка громко расхохоталась. Озадаченный Флорис яростно взглянул на нее, и в черных глазах его блеснули опасные зеленые огоньки. Полина поняла, что обидела юношу, и, прижавшись к нему, шепнула:

— Флорис, мой красавец Флорис, любовь моя, ты юный хищник, который еще сам не знает своей силы. Ты создан быть свободным, как тигр. Ты не ведаешь мощи своих когтей. Но не тревожься, любовь моя, ты всегда будешь моим единственным.

— Что вы хотите сказать, Полина?

— Не беспокойся и помни мои слова: ты всегда будешь моим единственным.

— Но вы не ответили… Вы выйдете за меня замуж?

Полина улыбнулась и, потянув Флориса к себе, стала страстно целовать его. У юноши закружилась голова, и он попытался увлечь девушку на солому. Но та со смехом вырвалась.

— Жорж-Альбер, милый Мой, напомни-ка своему хозяину, который теперь час.

Жорж-Альбер одобрительно кивнул.

— Видишь, Флорис, надо возвращаться, я уверена, нас уже ищут по всему парку.

Флорис вздохнул и стал помогать Полине поправить свой туалет. Пользуясь этим, он целовал ее то в шею, то в грудь. А Полина со смехом отстранялась:

— Флорис, вы не помогаете мне, а мешаете. Вот что, затяни-ка мне корсаж.

Однако Флорис с пылом неофита вырвал шнурки и обхватил девушку за грудь, с жадностью поглаживая соски. Он уткнулся губами в затылок молодой женщины, которая сопротивлялась все слабее.

— Отпусти меня, Флорис, отпусти! — Нам надо возвращаться.

— Нет, Полина, красавица моя, ты принадлежишь мне, я хочу тебя, и ты тоже этого хочешь.

Дерзость Флориса возрастала на глазах. Давно уже исчез тот робкий подросток, который с трепетом вошел в амбар. Любовники вновь повалились на солому, и Флорис с некоторой даже грубостью задрал юбки.

— Я хочу тебя еще, — прорычал Флорис и овладел ею, умело пресекая всякое сопротивление. Дыхание их смешалось, они оба задыхались, охваченные страстью. Быть может, еще более возбуждала их мысль, что вот сейчас кто-нибудь войдет в амбар и все увидит. Флорис познал новые радости плотского наслаждения, ему хотелось, чтобы это блаженство никогда не кончалось. Полина, охмелев от восторга, смотрела на Флориса, который уже надевал рубашку. Он с улыбкой протянул ей руку и помог подняться.

— Флорис, как же ты любишь жизнь! Какая невероятная страсть! Какой пыл! Остерегайся, любовь моя, жизнь иногда мстит тем, кто берет ее штурмом.

Флорис, обхватив свою юную любовницу за талию, закружил по амбару, восклицая со смехом:

— Красавица моя, я ничего не понимаю из того, что вы говорите, и не желаю понимать. Зато точно знаю — я люблю вас до безумия!

Молодые люди вышли из амбара с пылающими щеками, но им Каким-то чудом удалось привести себя в более или менее пристойный вид. За ними бежал вприпрыжку Жорж-Альбер. Они направились к замку и, повернув на аллею, столкнулись с Мари-Анной и Адрианом — эти тоже держались за руки и не сводили друг с друга блестящих глаз. В летней гостиной Ли Кан и Федор накрывали на стол. Обе молодые пары проскользнули туда с некоторым беспокойством, но на них никто не обратил внимания, ибо Батистина упала и расшибла себе колено. Теперь все суетились вокруг нее. Флорису хотелось закричать на весь мир, что он счастлив, но пришлось сдержаться. Он рассеянно склонился к Батистине, а девочка, обхватив его за шею руками, закричала со слезами:

— О Флорис, у меня болит колено. Флорис, не бросай меня!

Беря Батистину на руки, Флорис машинально притронулся к кулону, висевшему у него на шее. Он не мог знать, что именно этот талисман старая цыганка шестнадцать лет назад оставила для его матери. Флорис посмотрел на Полину и решил, что будет верен этой женщине всю оставшуюся жизнь.

На следующее утро Флорис с Адрианом проснулись с восходом солнца. День обещал быть знойным. Юноши побежали на реку купаться, к ним присоединилась, ускользнув от Элизы, Батистина. Девочка своими растрепанными волосами напоминала маленькую дикарку. Влажный ветерок создавал иллюзию прохлады. Братья, поиграв немного с Батистиной, взялись за шпаги и стали ожесточенно биться, к великому удовольствию сестренки и Жоржа-Альбера, хлопавшего в ладоши. Оба уже настолько овладели искусством фехтования, что давно отказались от рапир с наконечником — сражаться боевым оружием казалось им гораздо интереснее. Это всегда приводило в ужас Максимильену, зато очень нравилось Батистине. Иногда кто-то из них получал царапину — при этом потерпевший поражение веселился не меньше победителя. Однако сегодня схватка продлилась недолго. Батистина попыталась было увлечь Флориса к реке, чтобы продолжить обычные игры, но у нее ничего не вышло — через несколько минут он заскучал и уселся под кедром на то самое место, где вчера отдыхала Полина. Федор и Ли Кан, ставившие верши неподалеку, переглянулись и сразу же поняли друг друга. Барчуки томились и жаждали что-то предпринять. Несмотря на некоторое различие в характере, они вели себя словно близнецы: делили на двоих не только одну спальню, но и одинаковые чувства. Их связывала некая невидимая нить, которую ничто не могло разорвать.