Жаклин Монсиньи - Флорис. Флорис, любовь моя

— А, может, нам уехать, Адриан? — воскликнул вдруг Флорис. — Мы бы поступили в армию или во флот, а Полину с Мари-Анной похитили.

— А как же быть с «Господом на небесах»? — спросил Адриан, фыркнув при одном только упоминании любимой присказки маркиза де Майи-Бреля.

— Подумаешь! Можно его прикончить при помощи секретного удара, которому нас пока не научили.

— Слушай, это верно! — вскричал Адриан. — Федор! Эй, Федор!

— Что, барин?

— Ты должен показать нам секретный удар Петрушки.

— Я вас обоих научу, барчуки, когда придет время, — ответил казак.

— А когда придет это время? — нетерпеливо осведомился Флорис.

— Скоро, барчук, очень скоро.

И Федор, отвернувшись, вновь принялся за свою работу. Его единственный глаз искрился весельем. Ли Кан прошептал:

— Майский Цветок и Счастье Дня стали мужчинами, скоро они отправятся навстречу своей судьбе.

— Да, Ли Кан, а барыня наша этого не замечает. У малыша в жилах такая же горячая кровь, как у царя. Но что мы можем сделать?

— Ты сам сказал, Острый Клинок, нам надо ждать. Ждать, пока волчата не превратятся в волков, пока львята не выползут из берлоги, пока орлята не выпорхнут из гнезда. Тогда мы поможем им, и они станут настоящими леопардами!

Флорис, растянувшись на траве, смеялся от всей души:

— Этот Федор такой забавный! Все твердит: «Скоро, барчук, скоро!» Да я уже выше его ростом, а он по-прежнему считает нас детьми. Знаешь, Адриан, — продолжал Флорис, сладко потянувшись, — жизнь прекрасна! Стоит изумительная погода, и мы оба влюблены… нас с тобой любят самые красивые женщины королевства.

— Вот именно, — подтвердил практичный Адриан. — Главное, что они любят нас!

Вдруг Флорис вскочил на ноги и принялся трясти брата, не в силах иначе выразить обуревавший его восторг.

— Да, да, да, да! Ты прав, Адриан, а у меня появилась хорошая идея. Поедем к ним! В конце концов, до замка Майи всего десять лье.

Глаза у Адриана засверкали, он обнял Флориса.

— Брат мой, это гениально! Дарую тебе титул герцога, принца и маршала Франции.

Юноши ринулись переодеваться и седлать лошадей. Через несколько минут они промчались галопом мимо Максимильены и Батистины, завопившей от бешенства при виде такого коварства. Как они посмели бросить ее! Максимильена улыбнулась. Ли Кан с Федором ошибались — она давно заметила, как изменились сыновья. Материнская интуиция позволила ей отчасти догадаться и о том, что произошло накануне. Она мучительно размышляла о будущем Адриана и Флориса. Максимильена сказала Майи-Брелю правду — от прежнего ее состояния почти ничего не осталось. Мальчикам необходимо выгодно жениться… или вступить в армию — однако без денег они не могли купить себе чин, как было принято. Максимильена помахала юным всадникам, а те с громким криком «ура!» перемахнули через садовую изгородь, вихрем пролетели через деревню Мортфонтен. У входа в церковь Блезуа в одеянии служки почтительно выслушивал наставления старого кюре. Аббат крикнул вдогонку молодым людям:

— Куда это вы так спешите?

— Мы не можем вам сказать, господин кюре, — со смехом крикнул Адриан. Флорис же, сорвав с головы берет, издал воинственный клич, заставивший Блезуа побледнеть. Старый священник улыбнулся.

— Ну, Блезуа, в лихости нашим молодым господам не откажешь.

— Воистину так, господин кюре, только не люблю я все эти скачки. Навидался я их в свое время! Не приведи Господи пережить такое еще раз, — ответил Блезуа, вздрогнув при одном воспоминании.

Адриан и Флорис скакали, поднимая клубы пыли. Ветер свистел им в уши.

— Я обойду тебя, брат, — закричал Флорис, вонзив шпоры в бока несчастной лошади.

Кони нервничали, чувствуя нетерпение всадников, и даже зной не мешал им мчаться, закусив удила. Только таким искусным наездникам, как Флорис с Адрианом, было под силу справиться с обезумевшими животными. Отмахав два лье, братья остановились — надо было напоить лошадей и дать им перевести дух. Флорис дрожал от возбуждения:

— Какие несносные клячи! Почему мы не нуждаемся в отдыхе?

— Потому что им спешить некуда, — философски заметил Адриан.

Юноши улеглись на траве, Флорис жевал травинку.

— Что они скажут, когда увидят нас? — спросил Адриан.

— Разумеется, очень обрадуются, — с олимпийским спокойствием промолвил Флорис.

— Да, но какой предлог выдумать для нашего визита? — не унимался Адриан, который не любил доверяться случаю.

— Зачем предлог? Мы сойдем с коней и упадем к их ногам, говоря, что умираем от любви, — ответил Флорис, доверявший только вдохновению.

Юноши вновь вскочили в седло, но теперь им пришлось умерить свой пыл, чтобы несчастные животные смогли выдержать.

— Она так красива, — воскликнул Флорис, — что достойны ее только король и я.

Адриан расхохотался:

— Король и ты, Флорис? Ты мог бы сказать, брат мой, ты и только потом король, ведь ты благородный и великий Флорис де Вильнев-Карамей!

— О, король! — вздохнул Флорис, который с легкостью переходил от одной мысли к другой. — Только бы увидеть короля! Служить ему, умереть за него!

Адриан улыбнулся. Флорис постоянно жаждал за кого-нибудь умереть. Адриан наклонил голову, чтобы ветка не хлестнула его по лицу.

— Скажи, Флорис, — произнес он, меняя тему разговора, — этот жаркий лес не напоминает тебе Дубино? Правда, ты был тогда совсем малышом…

— Нет, Адриан, я ничего не забыл и часто вспоминаю парк, жаркое лето, холодную зиму, — отозвался Флорис, вдруг став серьезным. — А по ночам мне иногда снится Петрушка. Порой мне хочется вернуться в Россию и еще раз прокатиться на санях, запряженных в тройку.

— Да, я тебя понимаю. Во сне я тоже иногда вижу, как мы спасаемся бегством… отчетливо помню некоторые детали, но мне не удается увидеть лицо Петрушки. Забавно, но я всегда вспоминаю какого-то человека, похожего на нищего, но не могу определить, встречал ли я его в реальной жизни или он только снится мне.

Внезапно обоих братьев охватило непонятное уныние. Адриан едва не сказал Флорису: «Давай вернемся, не стоит заезжать в Майи. По правде говоря, нам нечего там делать».

Но он побоялся произнести это — ему не хотелось разочаровывать Флориса, пылавшего энтузиазмом. Впрочем, Флорис, не признаваясь в том самому себе, уже не так рвался повидаться с Полиной. Братья, не сговариваясь, пришпорили коней, чтобы обрести прежнюю уверенность. Пейзаж изменился: вокруг тянулись ровные поля, и золотистая пшеница слегка колыхалась под порывами теплого ветра. Начиналась Нижняя Пикардия. И вот наконец показался замок Майи, построенный одним из предков маркиза в царствование Людовика XII. Издалека эти башни казались красивыми, но вблизи становилось заметно, насколько они обветшали. Тем не менее это было величественное сооружение, и Луи де Майи-Брель гордился своим замком по праву.