Демет Алтынйелеклиоглу - Хюррем, наложница из Московии

Военачальникам было жутко любопытно, что же произошло. Но падишах хранил молчание. Хызыр-ага произнес: «Повелитель, пока вы пишете ваш приказ, все будет готово». Но Сулейман резко ответил: «Ничего писать не надо, подготовьте гонцов и приведите их ко мне».

После того как всадники, отправленные падишахом к Садразаму, ускакали, весь лагерь был поднят на ноги.Пушки, огромные катапульты и войсковые бунчуки, обозные повозки с провиантом, стада коров и овец – все это в течение получаса двинулось в путь. Во главе войска, как всегда, следовал военный янычарский оркестр. Падишах продолжал все так же хмуриться. Видно было, что он очень спешит, он то и дело подзывал к себе военачальников, требуя, чтобы они подгоняли свои отряды. Войско двигалось с такой скоростью, что за три дня преодолевало недельный путь. Его не останавливали ни горы, ни долины, ни реки. В любой момент могли напасть войска Сефевидов – падишах близился к турецко-персидской границе.

Когда до лагеря Ибрагима оставалось два дня пути, падишах не вытерпел и, переодевшись в одежду простого воина, с отрядом янычар уехал вперед. Все знаки султанской власти остались с войском, чтобы никто не догадался, что падишах покинул его.

Ибрагим-паша вовсе не ожидал, что среди ночи пред ним предстанет сам султан Сулейман, да еще и в солдатском одеянии. А Сулеймана впервые поразил его роскошный шатер, вид которого затмевал его собственный. Шатер стоял на золотых подпорках, был украшен лентами, расшитыми золотом, окошки были из венецианского стекла, а внутри все было покрыто тончайшими шелковыми тканями.

Дело было такой важности, что в шатре разговаривать о нем было нельзя. Два друга, Садразам и падишах, ступили в ночную тьму, оставив лагерь позади. Их сопровождали несколько воинов, следовавшие поодаль.

– Послушай, Ибрагим. Я знаю, что вы с Искендером-пашой все никак не можете помириться. Я надеялся, что общий враг и общее дело вас объединят, и поэтому отправил вас вместе. Но вы оба не унимаетесь. Ты нашел предлог, чтобы казнить его брата. Я поверил твоим объяснениям, и не стал вмешиваться в это дело. Но тебе этого недостаточно. Ты продолжаешь слать мне наветы на Искендера-пашу. Не думай, что у тебя есть право судить кого-то вместо меня, – ты можешь поплатиться за это головой.

– Ради вас, повелитель, Ибрагим всегда готов пожертвовать головой. Я никогда ничего от вас не скрывал. Верно, я не люблю Искендера Челеби. Но и Челеби меня не любит. Мне известно, что он постоянно доносит вам на меня. Я же никогда ни на кого не доношу, даже на моих врагов, и даже на тех, кто на меня клевещет.

– Расскажи мне честно, как все было, – потребовал Сулейман.

– Наш разведывательный отряд доложил, что в трех днях пути от нас движется караван. Мы убедились в том, что этот караван принадлежит казне нашего падишаха. Но на караван напали. Мы бросились было защищать караван. Но, когда мы подоспели, все стражники были убиты. Разбойники уже высыпали золото из сундуков. Их застигли на месте преступления. Большинство разбойников остались лежать там же. Нескольким удалось скрыться. Двое взмолились о пощаде. Они оказались людьми Искендера Челеби.

– Ты хочешь сказать, что Искендер нас грабит, я тебя правильно понял?

Ибрагим кивнул.

– А ты что сделал?

– Собрал обратно все золото. Караван благополучно добрался до места назначения. Всех погибших похоронили. Всех раненых собрали. Двое людей Искендера Челеби у моих ног признались во всем. На пальце одного из сдавшихся было кольцо с ядом. Он отравился, а другой попытался было сбежать…

– Так что, свидетелей не осталось?

– Но ведь они во всем признались! А еще есть свидетели из разведывательного отряда.

– То есть верные тебе люди?

Ибрагим не знал, что ответить. Либо он лишится головы, либо Искендер. С того момента, как произошла история с печатью, он старался быть намного осмотрительнее. Каждое свое действие, каждое свое слово он многократно продумывал. И теперь жертва запуталась в паутине. Оставалось лишь выпить ее кровь. Но и это Ибрагим собирался сделать лишь по велению султана. Сам султан должен был отдать приказ о казни своего любимого казначея Искендера Челеби. Ибрагим-паша сделал последний шаг, чтобы убедить падишаха в своей правоте. Он снял кривой меч, висевший на поясе, и протянул его Сулейману: «Если повелитель сомневается в нашей преданности, пусть он лучше нас казнит. Пусть жизнь Ибрагима будет доказательством верности падишаху. Не отдавайте нас палачу, мы хотим принять смерть из ваших рук, прямо здесь! Не лишайте нас вашей милости».

Сулейман задумчиво и пристально смотрел Ибрагиму в глаза. Увы, теперь он больше не видел в его глазах той искренности, того чистосердечия, которые светились там раньше. Теперь в глазах Садразама была лишь хитрость. Прямых доказательств вины самого Ибрагима в произошедшем не было. Как раз наоборот, большой отряд воинов застал людей Искендера Челеби за грабежом казны. Он оттолкнул руку Ибрагима, протягивавшую меч:

– Что ты сделал с Искендером Челеби?

– Я поместил его в надежное место. Воины думают, что он отправился проверять выставленные дозоры.

– Ты даже не спросил меня, верно ли то, что ты сделал.

– Он все отрицает. А что ему еще остается.

Искендер Челеби и вправду все отрицал, несмотря на пытки. Припав к ногам падишаха, казначей молил о прощении, а Ибрагим смотрел на него и втайне радовался. «Как жаль, что здесь сейчас нет твоей союзницы Хюррем, – думал он. – Посмотрим, сможешь ли ты спастись».

Хотя падишах и догадывался, что дело не такое простое, каким выглядит, ему ничего не оставалось, как поставить печать на смертный приговор, который протянул ему Ибрагим.

– Только не вздумай Челеби казнить здесь, – сказал он. – Возьмем Багдад, и там приведут приговор в исполнение.

Пока султан Сулейман смотрел на багдадскую крепость, выстроенную на развалинах Вавилона, Ибрагим сгорал от нетерпения. Он ловко замел следы. Воины, бывшие в разведывательном отряде, были постепенно по одному убиты. Но главному визирю по-прежнему было неспокойно. Он боялся, что осада затянется. Однако осада продолжалась недолго. Вскоре Багдад открыл ворота перед Сулейманом. Когда Сулейман въезжал верхом на белоснежном коне в Багдад, его вышел встречать знаменитый поэт Физули. Но Ибрагим не стал даже ждать, пока Физули дочитает поздравительный стих. Он немедленно приказал повесить своего многолетнего противника, и труп казначея закачался на висилице. А Ибрагим каждый вечер пил вино и размышлял: «Теперь пора расправиться с московиткой. Змея промахнулась, но меч палача никогда не промахивается».

Из-за злосчастной истории с Искендером Сулейман толком не насладился победой.Он понимал, что лучше бы вместо того, чтобы разбирать дело Челеби, разобраться с Тахмаспом. Султан никак не мог убедить себя в том, что Искендер Челеби действительно виноват. Конечно, паша был очень влиятельным человеком, но вряд ли бы он осмелился грабить самого падишаха. У Сулеймана перед глазами все время стояло лицо Искендера Челеби, который говорил: «Я не виновен!» Когда он увидел труп Челеби, болтающийся на веревке, он закричал: «Немедленно снимите этого несчастного! Вам что, жалко земли для нашего раба, что он здесь болтается на виду у всех, воронам на пропитание? Вы что, ни веры, ни Аллаха не боитесь?»