Александр Гваньини - Описание Московии

VERONENSIS

OMNIUM REGIONUM MOSCOVIAE DESCRIPTIO

MOSCOVIAE MCMXCVII

Александр Гваньини

ОПИСАНИЕ МОСКОВИИ

Перевод с латинского, вводная статья и комментарий Г. Г. Козловой «Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина» Москва 1997

Набор латинского текста О. В. Титовой Корректор К. К. Андреев Оригинал-макет подготовлен А. В. Пахомовой «Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина»®

ЛР № 040433 от 3 июня 1997 г.

Подписано в печать 20.10.97 г. Формат 60x90/16. Гарнитура Антиква. Бумага офсетная. Печать офсетная. Печ. л. 11. Уел. печ. л. 11. Уч.-изд. л. 10,6. Тираж 1000 экз.

ISBN 5-87245-026-5

© «Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина»®, 1997

Зак.2629

Отпечатано с оригинал-макета в Московской типографии «Наука» 121099, Москва, Шубинский пер., 6

Автор сочинения «Описание Московии. Полное и правдивое описание всех областей, подчиненных монарху Московии, а также описание степных татар, крепостей, важных городов и, наконец, нравов, религии и обычаев народа. Присоединены, кроме того, и добросовестно описаны важные деяния и недавняя великая тирания нынешнего монарха Московии Иоанна Васильевича». Александр Гваньини (Alexander Gwagninus) был итальянцем по крови и родился на севере Италии в городе Вероне в 1538 г. О его бурной жизни точных сведений сохранилось немного. Известно, что он происходил из знатной семьи и получил рыцарское воспитание, в котором к середине XVI в. от рыцарских традиций классического средневековья остались необходимые добродетели: обязанность быть верующим христианином, мужественно сражаться с врагами, слагать стихи, играть в шахматы, фехтовать. В середине 1550-х гг. юноша Гваньини вместе с отцом приехал в Польшу, где поступил на военную службу к последнему королю Ягеллонской династии Сигизмунду II Августу (1520—1572 гг.). В истории Польши правление этого короля было временем, когда буйное шляхетское сословие достигло наивысшего процветания,.была подписана Люблинская уния с Литвой (в 1569 г.), в 1550 г. началась Ливонская война; король покровительствовал наукам и искусствам. Обстоятельства благоприятствовали молодому, предприимчивому, одаренному человеку, собиравшемуся сделать карьеру. Гваньини, питавший склонность к естественным наукам и математике, начал как военный инженер. Проследить в деталях его военную карьеру трудно, но очевидно, что ему довелось участвовать во многих сражениях Ливонской войны при Сигизмунде II Августе и знаменитом Стефане Батории (1533—1586 гг., польском короле с 1575 г.), где он показал себя незаурядным храбрецом. Гваньини, по свидетельству современников, одинаково хорошо владел пером и шпагой. Кроме военного дела, в круг его занятий входило изучение географии, политики и этнографии Польши и сопредельных с нею государств. Он был хорошо образованным европейцем второй половины XVI в., знал несколько европейских языков — немецкий, итальянский, разумеется, латынь, со временем выучился свободно говорить и читать по-польски; знакомство с его сочинениями дает основание полагать, что он владел литовским и русским языками. С течением времени Гваньини принял польское подданство и целых восемнадцать лет занимал важный пост коменданта старинного польского города Витебска, который ему пришлось оборонять от русских войск. Совершенно ополячившись, под конец жизни он обосновался в столичном польском городе Кракове, где вел жизнь, достойную его высокого чина королевского ротмистра. Умер Гваньини в 1614 г. На гравюре неизвестного автора XVII в.

изображен «Александр Гваньини, веронец, золотой рыцарь и начальник пехоты, семидесяти трех лет», — гордого вида подтянутый пожилой человек с умным, строгим, слегка саркастическим взглядом больших глаз, рыцарь и мыслитель.

Потомкам Гваньини стал известен как автор одного из самых интересных повествований о России XVI века, принадлежащих перу иностранца. Безымянный литератор пушкинского времени так представлял Гваньини русскому читателю: «Среди шума военного занимаясь науками, он написал ... весьма важную книгу о нашем отечестве, где сообщает любопытные и почти всегда достоверные сведения о естественном и гражданском состоянии России» (Сын Отечества и Северный архив, 1832, № 23. С. 177—178). Не менее интересны и другие его сочинения. Обширный том, куда, кроме «Описания Московии», вошли очерки по истории, географии и этнографии Польши, Литвы, Пруссии, Ливонии, европейской Сарматии, татарских орд, а также жизнеописания польских королей, был издан первый раз в Кракове в 1578 г. (Sarmatiae Europeae descriptio, quae regnum Poloniae, Letvaniam, Samogitiam, Rus-siam, Massoviam, Prussiam, Pomeraniam, Livoniam, et Moschoviae, Tarta-riaeque partem complectitur. Krakow. 1578). Эти сочинения неоднократно переиздавались в латинском оригинале (издание XVI—начала XVII в.: Базель, 1582 г., Франкфурт-на-Майне, 1584 и 1600 гг.); переводились на немецкий, чешский и польский языки.

«Описание Московии» является самостоятельным произведением и представляет собой замечательный образец европейской публицистической прозы XVI в. Автор, по-видимому, поставил перед собой двоякую задачу: дать историко-географический очерк Московии, сравнительную характеристику ее областей и, кроме того, описать тиранию Ивана Грозного, яркое политическое явление русской истории. Позиция Гваньини в отношении тирании русского государя является существенно важной для понимания его политических воззрений. Хотя нельзя говорить ни о стройной системе социологических взглядов автора, ни тем более о том, что Гваньини был политическим писателем, в его трудах нашли блестящее отражение традиции шляхетской вольности и философские принципы гуманизма. «Нынешний государь Московии Иоанн Васильевич, — пишет Гваньини, — властью, которой он обладает над своими подданными, далеко превосходит монархов всего мира... Но так как весь народ, подчиненный московскому князю, предпочитает подвластное положение свободе, то неизвестно, не требует ли он такого тирана, соответствующего его нравам, который смог бы укротить его необузданность». Вывод, к которому с сожалением приходит автор, «все московиты или русские более довольны состоянием рабства, чем свободы», перекликается с мыслью римского историка Тацита: «Тут рабское терпение и такое количество пролитой дома крови утомляет душу и сжимает ее печалью. Я не стал бы просить у своих читателей в оправдание ничего другого, кроме позволения ненавидеть людей, так равнодушно погибающих» (Летопись. Книга 16).