Александра Хоукинз - В объятиях порочного герцога

— Ты разгадала мои низкие намерения, правда? — проговорил он, медленно вставая на ноги.

Она засмеялась, а он поцеловал ее в живот и начал подниматься губами вверх, пока не оказался с ней лицом к лицу.

— Была бы моя воля, с этой ночи ты бы уже спала здесь, со мной. Считаю своим долгом видеть тебя довольной и с растопленными костями!

— Кто-нибудь когда-нибудь умирал от избытка удовольствия? — спросила Имоджен.

— Моя прелестная леди, доверьтесь мне! Я никогда не дам вам испытать слишком много удовольствия. Обещаю, вы всегда будете получать ровно столько, сколько вам нужно, — заявил он, загадочно улыбаясь.

Имоджен узнала, что его так забавляет, минутой позже. Ее глаза расширились, стоило ей ощутить упругий нажим в области своего влажного лона. Не понимая, что делает, она раздвинула чресла, чтобы он смог… Ну наконец-то!

Ее плоть была покрыта росой вожделения… Вонзившись в нее, Тристан издал негромкое одобрительное рычание, ощущая, как она обхватывает его. Прежде, чем Имоджен успела удивиться тому, как прекрасно они друг другу подходят, он начал медленно двигаться внутри нее. Сначала очень осторожно… Он накрыл ее губы ртом, и она ощутила на них свой собственный вкус. Выгнула спину, получая удовольствие от ритмичного потирания сосков о его оголенную грудь…

— Имоджен, бога ради! Я не знаю, сколько смогу продержаться… Чувствуешь, как… — Он стиснул зубы и стал быстрее двигать бедрами.

Имоджен догадывалась, чего он хочет. Она обхватила ногами его бедра и слегка приподняла свои, приглашая забыть о снисходительности. Его глаза расширились от удивления, на лице отразилось облегчение и радость. Он схватил ее за бедра и стал толкать в сумасшедшем ритме. Только теперь она поняла, чего ему стоило сдерживаться.

— Ты мой? — спросила она, удивляясь, что сладкая истома куда-то девалась и внутри разгорается новое пламя.

Взгляд Тристана светился страстью, когда он прошептал:

— Да, любимая! — Он вошел в нее до предела и выдохнул: — Твой!

Если бы кто-то проходил в это время мимо господской спальни, то услышал бы приглушенный возглас ликования, порожденный умопомрачительным наслаждением. Тристан дернул бедра Имоджен на себя и зарылся лицом в ее волосы, изливаясь в нее. Имоджен обхватила его руками и даже не попыталась сдержать слезы, которые душили ее.

Когда дыхание успокоилось, Тристан привстал. Увидев слезы на ее щеках, он огорчился.

— Почему ты плачешь?

— Это слезы радости, ваша милость! — ответила она, улыбаясь. — Каждый раз, когда мы в постели, я думаю, что лучше быть не может, и каждый раз выясняется, что я ошиблась!

Тристан засмеялся, и его мужское естество дернулось у нее в лоне. Внезапно став серьезным, он перенес вес на одну руку, а другой погладил ее по животу.

— Любовная схватка не потревожила моего сына?

Это было сказано нарочито небрежно, но провести Имоджен ему не удалось. Тристан хотел знать, смог ли он развеять все ее страхи. Если она и вправду беременна, то отцом ребенка мог быть только он. Блекберн был в этом абсолютно уверен.

— Ваш сын прекрасно себя чувствует, ваша милость!

Ежели она заблуждается относительно своего деликатного положения, несколько дней и ночей, проведенных в постели с Тристаном, легко это исправят.

— Вот и замечательно! Ну, у тебя еще остались аргументы против оглашения нашей помолвки на завтрашнем балу?

Имоджен смутилась, и это было забавно, особенно если учесть, что она лежала совершенно голая в постели с любовником.

— Ни единого!

Ответь она по-другому, Тристан наверняка держал бы ее в кровати до тех пор, пока не выцеловал бы из нее нужные слова. Это была приятная перспектива… Но Имоджен слишком устала бороться с ним.

— Я твоя, если ты меня хочешь.

Он отреагировал на это плутоватой усмешкой.

— Да, дорогая! Знала бы ты, как я тебя хочу!

До самого вечера Тристан вознаграждал свою невесту за то, что она приняла правильное решение.

В последнее время Норгрейв почти не выходил из дома.

Со снисходительной улыбкой он смотрел на девушку, которая любовалась подаренным им аметистовым колье перед зеркалом небольшого туалетного столика. В одной лишь нательной сорочке леди Шарлотта была очень хороша. Он даже пожалел, что не владеет кистью и не может перенести эту красоту на холст.

С того дня, когда она, подобно библейскому Даниилу, вошла в львиное логово, случилось немало. Норгрейв лишил ее невинности и проделал с ее девственным телом все то, что раньше позволял себе только с проститутками. Неторопливое растление невинности забавляло его много дней, и временами его жертва даже выказывала удовольствие происходящим. Правда, намного чаще она сопротивлялась, и тогда он закрывал глаза и представлял, что это возмущенная леди Имоджен и ее мокрые глаза смотрят на него с ненавистью, потому что он предал ее. В такие краткие моменты наслаждения маркиз готов был поверить, что любит леди Шарлотту.

Она просто не могла долго сердиться на него. Норгрейв знал, как сломить сопротивление женщины, умел ее убедить в том, что грубость продиктована избытком страсти. Колье и другие маленькие знаки внимания быстро залечивали все раны. Если бы она не была влюблена в него как кошка, то задумалась бы о том, как ему удалось так скоро раздобыть это колье. На самом деле у Норгрейва имелось в запасе несколько — как раз для такого случая. Колье из аметистов он однажды уже преподнес другой леди. Но стоило ей понять, что это прощальный подарок, как она запустила им ему в голову и горделиво вышла из спальни. Такая вспышка темперамента заставила мужчину пуститься в погоню. Он поставил ее на колени и оседлал с поистине садистским энтузиазмом. Когда же семя было излито, она убежала, молясь о том, чтобы никогда его больше не видеть.

— О Кейзон! Это самое красивое колье из всех, что у меня есть! — воскликнула леди Шарлотта, возвращаясь к постели, с которой они недавно встали.

Норгрейв взял девушку за руку.

— Это означает, что твой отец скупится на подарки для своей любимой дочурки! Пару месяцев назад я видел на его любовнице похожее колье, и центральный камень был величиной с голубиное яйцо!

Юная блондинка нахмурилась.

— Мой отец верен матушке! У него не может быть любовницы!

— Святая невинность! — Норгрейв затянул Шарлотту на кровать и опрокинул ее на спину. — Не стану спорить, джентльмен ведет себя очень осмотрительно. Но живот у его последней пассии такой, что месяца через четыре у тебя точно появится новый сводный братишка или сестренка!

Леди Шарлотта заметно помрачнела.

— Я тебе не верю!

— Выходит, я лжец? — вкрадчиво спросил маркиз.

Бедняжка уже приобрела некоторый опыт общения с ним, поэтому поспешно замотала головой.