Юлия Андреева - Тюремная песнь королевы

Все вещи погибших девушек были доставлены начальнику стражи господину Густаву Денье, который после недолгих колебаний велел отвезти все к ростовщикам, после чего полученную сумму разделил между личным составом согласно занимаемому в отряде месту и степени участия в деле. Немного смущало присутствие в монастыре короля Франции, но сразу же после спешного отъезда монарха отпала сама необходимость тайно увозить из монастыря девушек, убивая их по дороге, так как стражники получили приказ приходить к королеве раз в неделю и предлагать ей и всем желающим фрейлинам безопасное и совершенно бесплатное возвращение домой.

Сведения о желающих добровольно покинуть Францию следовало доставлять к королевскому двору непосредственно оруженосцу короля господину Фернанду Мишле, который сразу готовил бы охрану и выдавал деньги на дорогу желающим. При этом было оговорено, что за каждую добровольно упорхнувшую из монастыря пташку начальник стражи получает кошелек серебра, которое он волен как положить себе в карман, так и разделить между своими людьми. Если желание вернуться в Данию выскажет сама королева, начальник стражи сразу же получит повышение и поместье.

Услышав о столь радостных перспективах, начальник стражи Густав Денье – красавец и лучший лучник Франции – постарался проявить все свое красноречие для того, чтобы уговорить «северных куколок» поскорее покинуть Францию. С одной стороны, это было несложно потому, что придворные дамы Энгебурги и сами понимали, что Франция не приняла их и лучше уж вернуться домой, где можно будет либо продолжить служить при дворе, либо вернуться к родителям и выйти замуж. С другой стороны, многие девушки много лет знали Энгебургу и теперь не хотели покидать ее в горестях.

В основном все фрейлины были по-своему создания несчастные и не имеющие за душой ничего, кроме своей красоты и обаяния. В Дании их не ждало ничего хорошего, а при особе Энгебурги, ставшей королевой Франции, они могли надеяться, что рано или поздно король все же призовет к себе свою опальную супругу и тогда у них самих появится реальный шанс устроить свои судьбы при французском дворе. В лице таких девушек Густав Денье встретил решительное сопротивление. И это рушило его честолюбивые планы.

Начальник стражи прекрасно понимал, что король согласился отпускать и доставлять на родину всех без исключения фрейлин Энгебурги только потому, что надеялся таким образом сломить ее волю. Мол, увидев, что она рискует остаться одна в чужой стране, без языка и связи с миром, королева сломится и сама пожелает разорвать несостоявшийся брак. Месяц после полученного приказа Густав Денье обивал пороги королевы и ее приближенных, уговаривая, очаровывая и, наконец, запугивая их. К концу октября из пятидесяти человек в свите королевы осталось всего двадцать, а состояние финансов начальника стражи заметно улучшилось.

Двадцать пятого октября в монастырь неожиданно прискакал гонец из Амьена. Густаву Денье было приказано незамедлительно явиться к бывшему оруженосцу короля, а ныне хранителю печати господину Фернанду Мишле, который принял начальника стражи в своем новом доме.

– Король изъявил желание расторгнуть брак с проклятой колдуньей, – вальяжно развалившись на укрытой мехами софе, сообщил Мишле. – Тем не менее, как вам должно быть известно, Святая католическая Церковь не всегда идет навстречу сильным мира сего. Так что их могут развести, а могут и не развести… – Он протянул руку и легко поднял с невысокого столика массивный кубок с вином. – Короче говоря, драгоценный наш господин Денье… Несмотря на то что король официально и не одобряет подобных действий, ему было бы приятно, если бы в пользу развода были выдвинуты еще какие-нибудь аргументы. – Хранитель печати поднялся и, подойдя к окну, любовался какое-то время на исполняющих обычную муштру молодых гвардейцев. – Не скрою от вас, что по совету приближенных к особе Его Величества глупцов король будет ссылаться на якобы существующее кровное родство между его бывшей супругой Изабеллой де Эно и Энгебургой Датской. Что, по правде говоря, может сработать только в случае, если папский легат откажется заглянуть в соответствующие бумаги и примет сказанное на веру. Потому как между Изабеллой де Эно и нынешней королевой такое же родство, как между белкой и медведем. Поэтому мы… – господин Мишле оборвал свою речь, выразительно прикладывая палец к губам. – Разумеется, вы не ждете, чтобы я называл вам имена?

Густав Денье поклонился.

– Было бы неплохо, мессен Денье, чтобы на слушаньи дела прозвучал еще хотя бы один аргумент против брака. Вы меня поняли?

– Но что же могу сделать я? – Густав Денье поскреб подбородок. – Вы бы хоть намекнули, ваша милость. Мы люди маленькие, откуда нам знать…

– А что, если обвинить королеву в измене королю? – Фернанд Мишле вопросительно поднял брови, точно эта мысль пришла к нему впервые.

– Но супружеская измена никогда не считалась поводом для развода. Папа [7] Имеется в виду папа Целестин III, в миру – Джачинто Бобоне Орсини (ок. 1106–1198) – папа римский с 1191 по 1198 год. на это не обратит и внимания. – Денье казался растерянным.

– А если обратит? Если доказать, что король не мог иметь с ней любовного дела из-за колдовства, в то время как она сама часто развратничала с молодым и привлекательным дворянином, а?..

– Ничего не получится. Королева все время находится в компании своих служанок или монахинь. Она не видит мужчин. И стража не допускает посторонних в монастырь.

– Тем не менее вы-то вхожи в покои королевы! – несколько раздраженно прогнусил хранитель печати.

– Я?

– Ну да. Вы молоды, привлекательны. Клянусь богом, вы нравитесь женщинам! Короче, если королева Франции окажется в вашей постели и это мы сможем доказать в суде… Благодарность короля не будит иметь границ… – Он выразительно заглянул в глаза Денье. – Кстати, для начала король даже согласится замять дело об исчезновении девяти верных фрейлин королевы. Одну из которых вы, мой милый, кажется, изнасиловали рядом с трупами ее подруг, а затем отсекли несчастной голову! Ай-ай-ай! Какая жестокость. А ведь эта девушка была незаконнорожденной дочерью короля Вальдемара I Датского и, стало быть, приходилась сводной сестрой королеве Франции.

Густав Денье смертельно побледнел. Его коленки подломились, и воин зашатался, точно подрубленное дерево, но каким-то невероятным усилием воли все же остался стоять на ногах.

– За смерть любой из приближенных королевы вас и ваших людей ждет как минимум повешение. Что же касается сестры королевы, то… такое преступление во Франции приравнивается к измене родине и карается…