Маргарет Барнс - Изабелла Прекрасная

Эти слова стали как боевой клич шотландцев, чтобы собрать воедино силы для нападения. Каждый раз, когда она ловила себя на том, что внимательно присматривается к Мортимеру, она успокаивала себя, снова и снова мысленно повторяя: «Нет ни единого признака насилия!»

Епископ Орлетон привез невесту, которую желал Эдуард III. Но к тому времени, когда она приплыла на корабле в Дувр, ее будущий жених был на севере, сражаясь с шотландцами и пытаясь отбросить их назад, к границе. Сражение было отчаянным и шло с переменным успехом. Даже в разгаре схваток он посылал распоряжения, как следует встретить его невесту. Он приказал коннетаблю замка в Дувре позаботиться о том, чтобы ее сопровождению было удобно там. Все важные особы городов, через которые она проезжала, должны были тепло приветствовать ее. Их не пришлось долго уговаривать — простенькая и свеженькая Филиппа очень понравилась всем. Люди так устали от бесконечных интриг и заговоров. Многие надежды уже связывались не с Изабеллой, а с молодым королем, если только он сможет освободиться от влияния Мортимера и милой, но твердой узды его мамаши. Лондонцы развлекали фламандскую принцессу во время Рождества, стараясь доставить ей удовольствие. Но она была скромной и застенчивой девушкой. Было ясно, что она мечтает лишь о том, чтобы увидеть своего суженого. Поэтому как только у Неда появилась возможность остановиться в Йорке, Филиппу отправили туда для свадебной церемонии.

Изабелла и Мортимер были уже на севере. Они прилагали максимум усилий, чтобы заключить мирный договор с Робертом Брюсом. Изабелла взяла с собой свою пятилетнюю дочь Жанну, чтобы обручить ее с сыном Брюса, Дэвидом. Она понимала, что англичане будут недовольны этим браком, но и Изабелла была слишком умна, чтобы не осознать: королевство ее сына никогда не будет в безопасности, если не прекратятся постоянные стычки на границах. И кроме того, он не сможет сохранить свои земли на континенте.

— Много лет назад, когда я возвращалась во Францию и у меня болело сердце из-за несправедливости и горя, и не было никакой ясности в моей судьбе, я обещала тебе, моя крошка Жанна, что сделаю тебя королевой, — сказала она, целуя свою любимую дочку. — Теперь мы обсуждаем брак твоего брата Джона, и я надеюсь, что твоя сестренка будет помолвлена с кем-нибудь из ветви Шотландии. И между нами не будет моря, и когда ты вырастешь, мы сможем иногда встречаться.

Она поехала с Мортимером в Бервик на обручение детей вскоре после того, как Эдуард и Филиппа были повенчаны в Йорке. В разгаре зимы у королевы-матери было много дел. Два ее замысла были удачно завершены. Жанна будет воспитываться в Шотландии, а Нед был слишком счастлив и занят своей супругой в Вудстоке. Мортимер все еще оставался на севере, подгоняя шотландских гостей и стараясь повыгоднее составить мирный договор. Сама она поехала в Лондон. Там, хотя и считаясь всего лишь королевой-матерью, она сможет по-настоящему управлять страной. Но от позднего и неожиданного шторма испортились все дороги. К ее недовольству, ей пришлось прервать путешествие в Ноттингеме.

— Я ненавижу ноттингемский замок, — жаловалась Изабелла. Она вся дрожала, несмотря на яркий огонь, который приказал разжечь сэр Роберт Эланд, коннетабль замка.

— Похоже, из-за метели мы можем застрять здесь надолго, — сказала Жислен. Она возвращалась вместе с Изабеллой с помолвки малышки Жанны.

— Ну, и хорошо, тогда мне будет чем заняться, — решила Изабелла. — Столько всего случилось, что я даже не проверяла реестровые книги с той поры, как овдовела. После ужина, дорогая Жислен, скажите всем, что они могут идти спать, и пришлите ко мне Фоунтена, и пусть он принесет с собой все реестровые книги.

Когда в замке все замерло и занавеси были задернуты, чтобы оборониться от холодного злого ветра, она села у огня, беседуя со своим управителем.

«Почему на меня всегда так плохо действует это место? — подумала Изабелла. Она огляделась и пристально посмотрела на фигуры в рост человека, вытканные на гобеленах, колышущихся при порывах ветра. — Не потому ли, что со мной нет Роджера? Не потому ли, что я вдова, и моя молодость канула в лету? Не потому ли, что я уже больше не королева?..»

Она вспомнила графа Вильяма, и ее кузину, и их дитя из ветви Валуа. Ту самую девочку, которую приветствовали во время свадьбы с ее сыном. Казалось, в жилах Филиппы течет больше фламандской крови, чем французской. «Как она отличается от меня, когда я была юной супругой, — подумала Изабелла. — Филиппа — миленькая простушка, а я была красивой, живой девушкой, привлекавшей взгляды мужчин уже в нежном возрасте. Она пока свеженькая, но после нескольких родов, наверное, растолстеет, а я даже в моем возрасте все еще очень хороша…»

Изабелла придвинула к себе зеркало. Где бы она ни была, зеркало всегда находилось неподалеку. Изабелла поставила его так, чтобы на него падал свет свечи, и внимательно вглядывалась в свое отражение.

«Я все еще красива… но лицо стало каким-то напряженным и жестоким. Маргарита едва бы меня сейчас узнала…» — призналась себе Изабелла. Ей стало жаль ту веселую, добрую девушку, о которой она вспоминала с такой ностальгией, когда оставалась одна.

«Увы, заботы и дела непременно оставляют неуловимый след на лице, если даже они не записаны в реестровые книги».

Открылась дверь, и вошел Фоунтен. Он почтительно поклонился Изабелле, в его длинных руках была кипа скучных книг в кожаных переплетах.

«Ну, хорошо, — подумала она, — у меня много грехов, но никто не сможет обвинить меня в лени».

С той поры как она стала принимать участие в управлении страной, ей приходилось думать сразу о тысяче вещей. Она легко теперь понимала, как должен был ненавидеть все это Эдуард, который всему предпочитал развлечения и удовольствия. И еще были дела, о которых знали только она и Мортимер.

— Фоунтен, расписки в другой реестровой книге, в той, которую мы запираем? Там точно записано, сколько мы потратили фламандского приданого… Вы никогда не оставляли ту книгу незапертой?

— Ваше Высочество, в книге записи сделаны только моей рукой. Мадам, вот ключ от нее.

— Спасибо вам за предосторожность, друг мой!

Изабелла вздохнула с облегчением и положила ключ себе за пазуху. Теперь она могла заняться более простыми и несекретными делами.

— Так, с чего мы начнем сегодня?

Длинными тонкими пальцами он переворачивал листы реестровой книги. Он поставил свечу в золотом подсвечнике так, чтобы она освещала листы, где были записи, сделанные его аккуратным почерком.

— Здесь начало октября, мадам! Вот расписки, присланные управителем милорда Беркли. Мне кажется, что он честный и аккуратный человек.