Кейт Куинн - Дочери Рима

— Жаль, что я больше не могу надеть красное, — посетовала Корнелия, грустно глядя на красное платье, подол которого был богато расшит бисером. — Диана поклялась, что будет прилично себя вести лишь в том случае, если я надену платье красного цвета, в честь ее любимой фракции. Но красный не самый лучший мой цвет. Он совершенно мне не идет. Почему бы ей разнообразия ради не отдать свою благосклонность «зеленым»?

— Чепуха. Красный тебе к лицу. Сядь, отдохни, дорогая, ты и так за все утро ни разу не присела.

— Мне нужно проследить, чтобы все было готово. Ведь к нам в ложу в конце концов может заглянуть сам император.

— Сомневаюсь. Он не любитель забав и игрищ.

— Зато ему нравишься ты, — произнесла Корнелия и пригладила непокорные локоны на голове мужа. — Кто знает, вдруг он объявит об этом прямо сегодня.

— Почему именно сегодня?

— В последние дни он вызвал бурю негодования введением новых налогов, — ответила Корнелия. Весь Рим знал, что подручные Гальбы выгребли все украшения у бывших придворных Нерона и пытаются выжать из них все деньги до последнего сестерция, которые те, в свою очередь, некогда вытянули из казны. Придворные дружно роптали, видя, как их дома, их драгоценности, их рабы и поместья переходят в морщинистые руки Гальбы. А вот Корнелия этот шаг императора вполне одобряла. Ни для кого не секрет, что Нерон дочиста опустошил казну. Неужели его прихвостням и в голову не приходило, что когда-нибудь найдется тот, кто возьмется за пересчет расходов венценосного транжира?

Впрочем, находились и такие, кто, услышав имя Гальбы, вслух высказывали недовольство. Так что император наверняка захочет успокоить, ублажить народ, дать своим подданным новую пищу для разговоров…

Вроде разговоров о новом наследнике трона. Молодом, красивом, энергичном и способном.

— Ты такой красивый, Пизон. Ты не похож на других . — Настоящий император, мысленно добавила Корнелия. — Ну что, идем?

Она вышли из атрия на залитые ярким солнечным светом ступени, ведущие к воротам. Пизон жестом подозвал носильщиков. Корнелия подняла над головой зонтик, прикрывая лицо от осеннего солнца.

До их слуха неожиданно донесся мужской голос.

— Сенатор Кальпурний Пизон Лициниан?

Корнелия растерянно повернулась и увидела, что в паре шагов от ворот застыл легионер — в полном боевом снаряжении, на голове шлем с красным плюмажем. Преторианец. Возле него — еще с полдюжины таких, как он, гвардейцев.

— Да, это я.

— Я центурион Друз Семпроний Денс из преторианской гвардии, — ответил легионер и, шагнув вперед, отсалютовал и замер в почтительном приветствии. — По приказу императора имею честь служить тебе и повсюду сопровождать тебя и охранять. Я в твоем полном распоряжении, сенатор.

Преторианская гвардия, личная гвардия, которая подчиняется одному лишь императору… или членам императорской семьи.

Я в твоем полном распоряжении.

Корнелия почувствовала, как ее лицо неудержимо расплывается в улыбке, однако постаралась, насколько это было в ее силах, не показать своей радости. Нужна холодная сдержанность, как будто для нее нет ничего удивительного в том, что императорские телохранители безмолвно повинуются ей.

— Благодарю тебя, центурион, — услышала она голос супруга. — Мы будем рады, если ты сопроводишь нас до Большого цирка.

— Слушаюсь, сенатор. — Центурион отдал салют, и преторианцы выстроились позади паланкина. Пизон кивнул центуриону, отдавая команду «вольно». Корнелия спустилась по ступенькам и шагнула вперед.

— Ты сказал, что тебя зовут Друз Семпроний Денс?

— Да, госпожа. — Центурион снял шлем и отвесил ей поклон. Без шлема Денс оказался значительно моложе, чем она поначалу предположила. У него были каштановые волосы, которые кудрявились даже несмотря на короткую стрижку. Сам он был широкоплеч, хотя и не высок ростом. Корнелия привыкла к тому, что муж почти на голову ее выше, центурион же был почти с ней вровень.

Корнелия с улыбкой предложила руку новоявленному начальнику своей личной охраны.

— Приветствую тебя на новой службе, центурион. Вверяю тебе заботу о жизни моего мужа.

— Это мой долг, госпожа, — ответил преторианец, почтительно склоняясь над ее рукой. Пальцы у него были сильные и загрубевшие. Это от того, подумала Корнелия, что ему часто приходится сжимать в них меч — меч, который теперь будет служить ей и ее Пизону.

Когда она и ее супруг, правда, порядком опоздав, вошли в ложу, Корнелии бросилось в глаза выражение на лицах гостей, их придирчивые взгляды. Они оценивали ее цветы, ее вино, ее преторианцев… ее мужа.

Поклоны сделались ниже, улыбки наполнились подобострастием, в голосах звучали нотки уважения.

Семейство в полном сборе представляло собой внушительную картону. В ложу к Корнелии и Пизону, которого в последнее время дарил благосклонностью сам император, пожаловали даже самые дальше родственники, которых Марцелла не видела уже много лет. Пизон был явно доволен, хотя выглядел немного смущенным. Корнелия же держалась с таким видом, будто ее особу всю жизнь охраняли преторианцы. Лишь на лице у Туллии было написано ее обычное недовольство всем и вся.

— К чему эти орхидеи? — услышала Марцелла ворчливый голос золовки. — Я могла бы подсказать ей, что плющ и розы способны лучше подчеркнуть осеннее настроение.

— Лишь в том случае, если бы она попросила у тебя совета, — повернулась к золовке Марцелла. — А зачем это Корнелии? Зачем ей советоваться с тобой? Ей и так, без посторонней помощи, удалось затмить тебя.

Туллия ничего не ответила и лишь с оскорбленным видом пригубила кубок. Марцелла отошла от нее и тотчас увидела знакомую фигуру.

— Марк! Мы так давно не виделись с тобой! Как я рада нашей встрече!

— Марцелла! — над ее рукой склонился сенатор Марк Вибий Август Норбан, бывший муж Туллии и дальний родственник Корнелиев. А также внук императора Августа, хотя и рожденный вне брака. Не удивительно, что Марцелла видела в нем истинные императорские черты. В окаймленной пурпурной полосой сенаторской тоге Марк Норбан был воплощением истинного величия и благородства. Такой как он вполне достоин того, чтобы его высеченная из мрамора статуя украшала собой зал сената. А еще с ним было интересно беседовать. Сенатор был единственным из немногих родственников, с кем она могла общаться.

Марцелла снова улыбнулась. От нее не скрылось, что Марк одобрительно посмотрел на нее. Она же мысленно похвалила себя за то, что надела светло-розовую столу, собранную, подобно изысканным узорам храмовой колонны, десятками изощренных складок. Никаких драгоценностей… Луций еще в прошлом году забрал у нее последнюю нитку жемчуга, чтобы вручить его в качестве подношения губернатору Нижней Германии. Впрочем, Марцелла знала, что ей не нужны украшения, чтобы на нее обратили внимание. И подумаешь, что ее оливковая кожа не может и близко сравниться с румяным лицом Лоллии, а волосы, цветом напоминающие темно-бурую опавшую листву, не идут ни в какое сравнение с густыми, темными и волнистыми волосами Корнелии, не говоря уже о том, что чертам ее лица далеко до изящества красотки Дианы! Зато Марцелла по праву считала себя обладательницей самой красивой груди из всех женщин их семьи.