Джоан Вулф - Обман

— Ну, скажи же, — снова попросил он. — Скажи, как тебе хорошо.

— Мне очень хорошо, — задыхаясь, пробормотала я. — Очень хорошо.

— О Боже, — застонал Адриан. — Мне кажется, я мог бы заниматься этим всю ночь, Кейт.

— Еще один раз и все, — сказала я. — Думаю, мне больше не выдержать.

Он разбудил меня рано, чтобы узнать, не хочу ли я покататься верхом в парке, но как только я села на кровати, комната поплыла у меня перед глазами, и пришлось снова лечь.

— В последнее время по утрам мне частенько бывает нехорошо, Адриан, — призналась я. — Может, покатаемся попозже?

— Большую часть дня я буду занят.

— Вот как.

Откинувшись на подушку, я посмотрела на мужа. На его щеках и подбородке проступила золотистая щетина, волосы растрепались. Мне очень хотелось отправиться на прогулку вместе с ним, и я снова попыталась сесть, но попытка эта не привела ни к чему хорошему: снова помутилось в глазах, и вдобавок сильно затошнило.

— Что с тобой, Кейт? — обеспокоенно спросил Адриан.

Закрыв глаза, я подумала и решила поделиться с ним тем, о чем подозревала уже давно.

— Кажется, я беременна.

Ответа не последовало. Приоткрыв глаза, я уставилась на мужа.

— Что-то у тебя не особенно радостный тон, — сказал он наконец ровным голосом, но при этом сам заметно помрачнел.

Беременность, если, конечно, я была права в своих подозрениях, меня и в самом деле не радовала. Я не могла допустить, чтобы связанное с этим состоянием недомогание лишило меня возможности вести привычный образ жизни. Прежде чем самой стать матерью, я должна была выполнить свой дочерний долг перед отцом. Тем не менее я не стала говорить всего этого Адриану.

— Довольно сложно радоваться, когда плохо себя чувствуешь, — проговорила я, снова закрыв глаза, и шмыгнула носом. — И потом, мне так хотелось покататься вместе с тобой верхом сегодня утром.

— Мы найдем для верховой езды другое время, милая, — мягко сказал муж, и я почувствовала, как его ладонь легла на мой лоб. — Обещаю тебе.

— А ты рад? — спросила я, посмотрев на Адриана.

— Да, я очень рад тому, что у нас будет ребенок, — ответил он. — Но меня совсем не радует твое плохое самочувствие.

Я с трудом выдавила из себя улыбку.

— Ничего, это пройдет. Хуже всего бывает именно по утрам.

— Ты была у врача?

Я отрицательно покачала головой.

— Я разузнаю, кто в этих делах хороший специалист, и позову врача домой, — сказал Адриан.

Разумеется, новость вызвала у него озабоченность. Это было понятно: в случае рождения мальчика ребенок стал бы наследником Адриана.

— Хорошо, — сказала я и подумала, что, по всей видимости, мне в самом деле необходимо проконсультироваться у врача.

— А теперь ложись и поспи еще, — сказал Адриан.

Я посмотрела в сторону окна, чтобы попытаться определить, который час, и взгляд мой упал на разбросанные по полу вещи.

— Адриан! Наша одежда!

— А что с нашей одеждой? — не понял муж.

— Но мы же не можем оставить ее здесь в таком виде. Подумай, как это будет выглядеть!

Глаза Адриана весело сверкнули, но голос остался серьезным, даже несколько мрачноватым:

— Да, это будет не очень-то хорошо, Кейт.

— Может, ты их уберешь? — взмолилась я. — Я бы сама это сделала, но если я встану, мне станет дурно.

— Это будет еще хуже, — заметил Адриан, и смешинка в его глазах стала еще более явственной.

— В этом нет ничего смешного! — запротестовала я. — Я вовсе не хочу, чтобы камеристка увидела, что моя одежда разбросана по полу как попало. Стоит ей взглянуть на все это, и она сразу поймет, что здесь происходило ночью. Она же француженка.

На губах Адриана заиграла улыбка.

— Адриан! Убери одежду!

Муж поднялся с кровати. Его обнаженное тело было прекрасно, и я подумала, что, если бы Жанетта увидела его в эту минуту, она бы наверняка сравнила его с греческим богом.

— Не надо нервничать, дорогая, — сказал он успокаивающим тоном. — Я сейчас все уберу.

Он в самом деле поднял одежду с пола и аккуратно сложил ее на стуле. После этого Адриан отправился в гардеробную, чтобы привести себя в порядок.

Лишь проснувшись часов в десять утра, я сообразила, что скорее всего напрасно рассказала Адриану о своей беременности. Ведь через три дня мы должны были ехать в Ньюмаркет. А вдруг он не захочет брать меня с собой?

Если не считать кое-каких неприятных ощущений в желудке, общей усталости и кратковременных приступов головокружения, я чувствовала себя достаточно хорошо. Именно так я и сказала доктору Адамсу, молодому врачу, который по просьбе Адриана в тот же день заехал к нам, чтобы осмотреть меня.

Поначалу мне не понравилось, что доктор Адамс так молод. Это был стройный мужчина с почти мальчишеской внешностью, и мне было неловко разговаривать с ним на такие интимные темы, как физическая сторона нашей с Адрианом супружеской жизни и мои месячные. Мне показалось, что я гораздо свободнее чувствовала бы себя в присутствии пожилого мужчины, который по возрасту годился бы мне в отцы.

Однако доктор Адамс был настолько жизнерадостен и говорил обо всем с такой легкостью, что все же его визит не превратился для меня в пытку, чего я, честно говоря, ожидала. Не произошло и того, чего я боялась больше всего на свете: мне не пришлось раздеваться. Мистер Адамс ограничился тем, что, поговорив со мной, сообщил, что я нахожусь примерно на втором месяце беременности, совершенно здорова и могу продолжать вести свой обычный образ жизни при условии, что буду хорошо высыпаться.

— Значит, на этой неделе мне можно будет съездить на скачки в Ньюмаркет? — уточнила я.

— Разумеется, — подтвердил доктор Адамс и широко улыбнулся. — На дерби в Эпсом я бы вам ездить не рекомендовал, но что касается Ньюмаркета, то для вас это будет совершенно безопасно, леди Грейстоун.

Проводив доктора Адамса, я пришла к выводу, что это даже хорошо, что Адриан нашел для меня молодого врача с современными взглядами, не имеющего предрассудков относительно опасностей, связанных с беременностью, характерных для медиков старой школы. Мало того, доктор Адамс, судя по всему, имел представление о том, что такое Ньюмаркет и скачки, которые там устраивали. Остальные крупнейшие ипподромы Англии, такие как Эпсом, Аскот и Донкастер, были оборудованы огромными трибунами и собирали толпы самого разнообразного люда. Например, в Эпсоме в дни скачек скапливалось до ста тысяч человек, а если учесть, что в расположенных поблизости от ипподрома переносных ларьках вовсю шла торговля пивом, такое столпотворение зрителей могло в самом деле быть опасным. Я знала все это, потому что бывала на скачках в Эпсоме. Там проводились не только скачки. На территории ипподрома нередко можно было наблюдать и другие спортивные состязания, в частности соревнования по боксу и борьбе.