Джоан Вулф - Сделка

В день, когда произошло несчастье, мальчики встретили в лесу не шерифа, а Джонни Уэстера, своего ровесника, ехавшего с отцом на мельницу. Чарли предложил Джонни присоединиться к ним и вместе отправиться в «Шервудский лес», на что тот, получив разрешение отца, с радостью согласился.

Где был в это время их вездесущий наставник мистер Уилсон, я не знаю — кажется, поехал с разрешения Джонни в Хенли, чтобы встретиться там со своим родственником, но не думаю, что его присутствие могло бы предотвратить несчастье. У того, кто совершил преступление, было, как видно, все продумано до мелочей, иначе бы он не решился на такое. Впрочем, с мальчиками находился и взрослый мужчина — слуга, которого Чарли, наш Робин Гуд, уговорил сыграть роль своего любимого подручного Маленького Джона. Правда, роль Джона не была слишком важной — он должен был оставаться в разбойничьем лагере и как бы готовить пир на весь мир, ожидая возвращения вольных стрелков с очередной победой.

Ну и конечно, какой же это Робин Гуд с его добрыми молодцами без луков и стрел, каковые они поклялись выпускать только по стволам деревьев!

И все же несчастный Джонни Уэстер, который вместе с другими мальчиками наступал на врага и стрелял по деревьям, был убит стрелой, пронзившей ему грудь.

После того как слуга принес в замок раненого Джонни, после того как стало ясно, что бедняга умер, и послали за его родителями, Ральф попытался выяснить у трех перепуганных мальчиков, что же произошло. Мы с Джинни к тому времени уже вернулись из поездки в деревню.

— Это не мы, дядя Ральф! Не мы! — крикнул Чарли. — Как мы могли? Он стоял рядом с нами!

— Мы все вместе атаковали людей шерифа, — подтвердил Тео.

— Джонни был рядом со мной, — сказал Никки. — Справа… нет, слева от меня. Мы все кричали, но я слышал, как хрустят сухие ветки под его ногами. А потом… потом вроде был какой-то звук, и он крикнул… Джонни крикнул… Один раз.

Никки чуть не плакал. Остальные мальчики тоже.

— Думаете, это мы? — повторил Чарли. Он, как старший, видимо, больше разбирался в случившемся. — Ведь ему попали в грудь. А как мы могли?..

— Можешь поклясться, что никто из вас не заходил вперед? — спросил Ральф у Чарли.

— Ну как же? Как? — снова крикнул тот. — Мы же все были в одном отряде, стреляли в наших врагов. И Джонни тоже.

— Но ведь кто-то выстрелил в него? — устало произнесла Джинни. — Не он сам.

Мальчики замолчали, бледные, испуганные. Они в ужасе смотрели на нас и друг на друга, словно только сейчас поняли, что стрела не могла попасть в грудь Джонни сама по себе, а была пущена чьей-то рукой.

— Да, мама, — тихо сказал Чарли. — Кто-то был в лесу. С той стороны… Только не мы! — Опять его голос поднялся до крика.

— Ужасные игры, — сказала Джинни. — Стрельба, война. Ни до чего хорошего это не доводит. Сколько раз я говорила!

За банальными словами тщетно она пыталась скрыть свою беспомощность перед случившимся, перед страшной трагедией, разыгравшейся столь внезапно в этот яркий летний день.

— Мы больше не будем, — шепотом произнес Тео столь же бесполезные слова.

— Никакие сожаления уже не помогут, — безжалостно подвела итог Джинни.

— А не мог это быть браконьер? — пришло мне в голову. — Который вышел на охоту не с ружьем, а с луком, чтобы не производить шума?

— Браконьер, который охотится на детей? — спросила Джинни.

— Браконьер, который принял Джонни за… за оленя, — продолжала я не совсем уверенно.

— Все местные знают, — сказал Ральф, — что в этом лесу играют дети. И вообще никакой охоты здесь нет уже, наверное, несколько сотен лет.

— Мы так кричали… так кричали, — снова заговорил Никки. — Ведь у нас шел настоящий бой. Разве олени могут так кричать?..

Обстоятельства случившегося начинали представляться все более ужасными. Если это не дети и не случайный браконьер, то кто? И зачем? Какой-то одинокий безумец?

Вошел дворецкий и доложил, что приехали родители Джонни, Ральф немедленно пошел их встречать. Мне хотелось пойти с ним, хотелось выразить свое искреннее сочувствие несчастным и как-то помочь Ральфу найти слова утешения, которые, я понимала, совершенно тщетны. Но я не имела никакого права на подобный поступок, а потому промолчала.

— Я иду с тобой, Ральф, — сказала Джинни. с трудом вставая с кресла.

Я осталась наедине с мальчиками.

Мои чувства были в смятении. До боли в сердце я жалела родителей Джонни, и в то же время не могла избавиться от страшной мысли, что, если бы их сын случайно не включился в игру, жертвой стрелы мог бы стать мой Никки. И тогда он бы лежал без дыхания там, под деревьями, его бы принес слуга на порог замка.

Необходимо, решила я, как можно больше узнать о том, что произошло, и снова стала расспрашивать и без того несчастных, ошеломленных мальчиков.

— Вы не заметили, кроме вас в лесу еще кто-то был? Попробуйте вспомнить. Напрягите память.

Мальчики посмотрели один на другого и дружно покачали головами.

— Мы играли, миссис Сандерс, — ответил за всех Чарли. — Были очень заняты. Я не говорю, что там никого не было, но мы никого не видели. Верно?

Тео и Никки подтвердили его слова. Я поняла, что нужно оставить детей в покое.

— В жизни порой случаются страшные вещи, — сказала я, стараясь говорить как можно мягче, — которые трудно не только перенести, но и понять. Думаю, вам следовало бы поговорить в эти дни с вашим священником, дети. Никки и я делали так в трудных случаях, когда жили у себя дома.

— Да, миссис Сандерс, — отвечал Чарли. — А теперь мы пойдем наверх, можно? Если дядя Ральф спросит, мы будем там.

— Конечно, идите.

Я видела, что Никки хочет побыть со мной, и подозвала его. Когда мальчики скрылись за дверью, он обнял меня и спрятал лицо на моей груди.

— Как страшно, мама, — дрожащим голосом проговорил он. — Жалко Джонни. Он лежал, а из груди стрела торчала… А мы не знали, что…

Он громко зарыдал.

Я сжала сына так крепко, что, наверное, сделала ему больно, а перед глазами стояла картина, которую он в двух словах описал. Только стрела торчала из его груди…

Я вспомнила, что когда тело Джонни внесли в дом, я обратила внимание на его сходство с Никки: те же рост, сложение и волосы того же цвета.

Мои руки, сжимавшие Никки, ослабли. Страшное предположение заставило меня похолодеть. Нет, это уже не предположение, а уверенность. Мишенью неизвестного стрелка был мой сын!.. Или опять случайность, как два предыдущих раза? Нет! И еще раз нет!..

— Послушай меня, дорогой, — сказала я, когда его рыдания начали стихать. — С этой самой минуты я прошу… умоляю тебя никуда не отходить во время прогулок от мистера Уилсона и мальчиков. Слышишь меня? Никуда!

Он высвободился из моих рук и взглянул на меня округлившимися глазами: