Диана Казанцева - Плененное сердце

Он любил ее снова и снова, раз за разом выражая пылкими ласками и поцелуями всю ту любовь, что зародилась в нем давно и которую он так боялся выказывать.

— Ты маленькая искусительница, — сказал он, целуя ее в пересохшие губы после очередной волны упоительного блаженства. — Я люблю тебя, Каталина, моя прекрасная маркиза.

— Я люблю тебя, Себастиан, — словно эхом откликнулась она.

А спустя несколько часов утомленная неистовой схваткой изголодавшейся плоти, она засыпала на его плече, счастливо улыбаясь от того, что услышала из его уст слова признания.

На следующий день Себастиан отбыл в Мадрид. Вместе с ним отправились Марко, рыжебородый Маноло и еще четверо здоровяков из замка. Каталина не знала, какое задание должен был выполнить Себастиан для короля, но сердцем чувствовала что-то очень важное и, по всей вероятности, опасное. Недаром Джавиер подготовил для своего сеньора не только парадное платье, регалии и фамильный штандарт, но и оружие, шпагу, короткий кинжал и мушкет. Каталина допускала мысль, что Себастиан мог принять участие войне с Францией, о которой неустанно твердили в обществе. Еще в прошлом году испанцы с помощью прежних врагов, Англии и Нидерландов, с большими потерями вернули Каталонию назад в королевство, но растущая мощь соседа, особенно на фоне опустошения и обезлюдения испанских земель, заставляло испытывать ощутимое напряжение вблизи границ.

— Не волнуйтесь, сеньора, — Пилар смотрела на обеспокоенное лицо госпожи и хотела ее хоть как-то подбодрить. Ей самой было тяжко расставаться с добряком Маноло, которому давно подарила свое сердечко. — Сеньор Кабрерас обязательно вернется живым и невредимым, как и все те, кто сопровождает нашего маркиза. Все вокруг говорят о войне, но я в нее не верю. Господь не допустит новых кровопролитий на нашей земле. Мы итак пережили много бед.

Каталина и Пилар, кутаясь от пронизывающего холода в меховые плащи, стояли на крыше западной башни замка и тоскливым взглядом провожали маленький отряд, выехавший из Кастель Кабрерас ранним январским утром. Себастиан с гордо поднятой головой со своим оруженосцем ехал впереди, а его люди ровным строем по двое скакали следом, отставая на полкорпуса от сеньора.

— И мне хочется в это верить, Пилар, но пути Господни неисповедимы. Кто знает, что ждет нас впереди? Не превратится ли Испания из королевства, покорившего полмира в королевство, покоренное лягушатником?

Когда всадники скрылись с глаз и достигли дорожной развилки, один лихой наездник отделился от основного отряда и во весь опор помчал быстроногого коня на юг. В его седельной сумке лежало срочное письмо в Сент-Ферре.

Спустя неделю в Кастель Кабрерас пожаловали две гостьи в сопровождении полудюжины охранников в черных плащах, на спинах которых был изображен коршун, рвущий когтями змею. Герб маркиза Сент-Ферре. Каталина в тот момент находилась в Большом зале и, греясь у полыхающего камина, корпела над незаконченным гобеленом, что нашла в хозяйских кладовых, пока бесцельно бродила по комнатам, с интересом осматривая средневековое убранство старинного замка. На гобелене было запечатлено пришедшее на водопой семейство оленей. Отец семейства, благородный пятнистый олень с ветвистыми рогами, зорко вглядывался в чащу леса, в то время как олениха и двое их маленьких оленят утоляли жажду в мелководном ручье. Рисунок на полотне показался Каталине глубоко символичным, и она увлеченно принялась за вышивание, коротая время в ожидании возвращения Себастиана и испытывая немалое довольство, что нашла занятие по душе.

— Ваше сиятельство, — в зал вошел высокий худощавый слуга и, церемонно поклонившись, вздернул кверху длинный горбатый нос, — в Кастель Кабрерас прибыла Беатрис с…

Каталина подняла взгляд от гобелена:

— Какой приятный сюрприз, Джавиер! — она улыбнулась камергеру маркиза, временно исполнявшему роль дворецкого вместо старого Бернардино, мучившегося подагрой в своей каморке на чердаке. — Что же ты держишь нашу дорогую Беатрис на пороге? Скорее зови ее сюда, к огню. Она, должно быть, устала и замерзла. Нигде нет спасения от ледяных пронизывающих ветров.

Джавиер кивнул и, искусно подражая манерам Анселмо, учтиво осведомился:

— Что-нибудь принести, сеньора?

— Конечно, — Каталина всплеснула руками, радуясь тому, что увидит знакомое лицо. Постная физиономия баронессы за последние дни ей порядком поднадоела. Как же ей не хватало разнообразия в этих скучных и холодных стенах. — Принеси нам горячего шоколада и медовых булочек, тех, которые Ана испекла поутру. Да, и передай ей, чтобы принималась за обед. Беатрис приехала издалека и, скорее всего, успела проголодаться в дороге, — размышляла вслух Каталина, поднимаясь с кресла и давая слуге последние указания. — Что касается приехавших с ней людей, пусть их накормят на кухне, и подумай над тем, где их можно разместить.

— Слушаюсь, ваше сиятельство.

Едва Джавиер вышел из зала, как на пороге появились две женщины, закутанные в теплые шерстяные плащи. В одной из них Каталина сразу узнала свою добрую Беатрис и уже хотела подбежать и расцеловать бывшую кормилицу мужа, так сильно она истосковалась по славной и заботливой женщине, как другая гостья заставила ее замереть на месте. С прекрасного лица маркизы сошел весь румянец, она побледнела до такой степени, что голубые прожилки на лбу и висках стали отчетливо видны. Она не могла ни пошевелиться, ни что-то сказать. Как рыба, выброшенная штормовыми волнами на берег, она открывала рот, не издавая ни звука, оцепенев от потрясения. Перед ней собственной персоной стояла гадалка и целительница Эуфимия Майора, больше известная как повитуха из Сент-Ферре.

— Что вы здесь делаете? — Каталина, наконец, обрела голос, стараясь заглушить нараставшее с каждой секундой волнение. — Зачем вы здесь?

Сухое, изборожденное мелкими морщинками лицо дернулось в подобие улыбки:

— Приветствую вас, сеньора, — сказала Эуфимия Майора, и ее черные, пронзительные глаза впились в бледное лицо Каталины. — Я приехала по просьбе своего племянника.

— Сеньора, — в разговор вступилась Беатрис, экономка широко улыбалась, — я рада видеть вас в добром здравии! Я думала, вы простужены и лежите в постели, вам настолько худо, что вы не в силах подняться, а наш бедный сеньор сбился с ног, подыскивая вам лекаря, но так как не смог найти достойного, послал в Сент-Ферре.

Каталина мгновение смотрела на Беатрис, а затем обратила взор на целительницу. Глубокие черные глаза ярко выделялись на фоне сморщенного желтоватого лица старухи. Эуфимия смотрела прямо, не отводя взгляда, и тогда Каталина поняла, гадалка точно знала, зачем она здесь. Очевидно, Себастиан дал повитухе весьма недвусмысленные указания, которые та приехала исполнить. Как же так? Он ведь обещал подумать! Неужели она в нем ошиблась? Это неожиданное открытие поразило ее, как раскат грома на ясном небе! Ее мольба для него оказалась пустым звуком, а приводимые ей доводы не слишком убедительны. Каталина судорожно вздохнула. В сердце, будто кинжал вонзили. Она покачнулась, но в последний момент удержалась за спинку кресла. В какой-то миг ей почудилось, что в черных, как ночь глазах промелькнуло неприкрытое торжество, но она моргнула и обманчивая иллюзия исчезла так же быстро, как возникла. Единственное, что осталось неизменным, это полная уверенность в истинных намерениях Эуфимии.