Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува

Иоганна и Мари отправились на стекольный завод, чтобы заказать заготовки, а Рут вместе с Вандой поехала в Зоннеберг, откуда послала Вулворту подтверждение заказа. В тот же день она дрожащими от волнения пальцами, с гулко бьющимся сердцем бросила в ящик еще одно письмо.

С начала нового года не прошло еще и двух недель, когда производство в мастерской было запущено. Несмотря на то что в ней трудились не привыкшие друг к другу люди, ритм у них вскоре сложился такой, словно они работали вместе уже давно. В первой половине дня Петер и Мари сидели за горелкой и выдували шары. Готовые шары отправлялись на соседний стол, к Рут и Гризельде, где те покрывали их раствором. Благодаря специальному рецепту Гризельды шары с самого начала приобретали чистый серебристый блеск без серых разводов и матовых пятен. Иоганна не уставала радоваться, что решила нанять Гризельду, совершенно забыв о том, что первым это предложил Петер.

До обеда Иоганна занималась в основном конторской работой: она изобрела систему нумерации изделий, в соответствии с которой расклеивала этикетки и подписывала коробки. Освоив эту систему, она собиралась заняться собственным каталогом, ведь нужно было подумать о будущем!

Около полудня за рабочий стол Мари садился Магнус и учился выдувать шары. За ним присматривали то Петер, то Мари, давали советы, исправляли его ошибки. Конечно, нельзя было утверждать, что он внезапно оказался талантливым стеклодувом, но все же через какое-то время Магнус научился выдувать простые изделия, хотя все они получались у него разного размера.

Пока покрытые зеркальным слоем шары сушились на гвоздиках, все садились за обеденный стол и ели то, что приготовила рано утром Гризельда. Она с самого начала настояла на том, чтобы взять эту обязанность на себя.

– Если уж вы нанимаете такую старуху, как я, то я хочу, чтоб от меня была польза. Иначе вам будет больше проку от деревенской молодежи! – заявила она Иоганне, лепя мокрыми руками картофельные клецки.

Ни Иоганна, ни Рут не обиделись на нее из-за того, что она избавила их от скучной обязанности, и теперь наслаждались возможностью обедать за накрытым столом, тщательно следя за тем, чтобы каждому досталось по тарелке.

После обеда покрытые зеркальным слоем шары как раз высыхали, и женщины принимались украшать их в соответствии с указаниями Мари: белую эмалевую краску, которую они использовали для самых первых зимних пейзажей, сменила широкая палитра красных, синих и зеленых оттенков. К раздавленной вручную стеклянной пыли, которой поначалу пользовалась Мари, прибавились и другие декоративные детали, например стеклянные бусины и тончайшая проволока. Стоило Мари поглядеть на весь этот блеск, как сердце ее замирало от радости. Яркие краски, серебряный раствор и прочие сверкающие мелочи – вскоре мастерская стала похожа на домик лесной феи, которая создает звезды на небе! И точно так же Мари себя и чувствовала. Теперь, когда у нее наконец-то появилось время поэкспериментировать с новыми формами и образцами, фантазию ее стало невозможно удержать. Десять видов шаров вскоре превратились в три десятка, а потом их стало еще больше. Другие ворчали, что если Иоганна когда-нибудь возьмется за составление каталога, то никогда его не закончит.

Среди стеклодувов пошла молва о том, что шары у Мари – самые красивые в деревне. То один, то другой под каким-нибудь предлогом пытался попасть в новую мастерскую и поглядеть на эскизы Мари. Но в этом отношении Иоганна проявила железную выдержку: в мастерскую не было доступа никому, кроме пациентов Петера. Она не хотела, чтобы с Мари произошло то же самое, что когда-то с Карлом Фляйном по прозвищу Швейцарец и его стеклянными розами.

Во второй половине дня, как они и договаривались, Мари занималась своими эскизами. Петер тоже откладывал елочные шары и брался за письменные заказы на стеклянные глаза, которых, как и прежде, получал очень много, или же принимал пациентов.

Его опасения относительно того, что тем будут мешать болтовня, пение и смех, доносящиеся из мастерской, вскоре развеялись. Его пациентам, потерявшим глаза по той или иной причине, очень нравилась эта оживленная рабочая атмосфера. Некоторые даже не хотели уходить, закончив разговор с Петером: они присаживались рядом с женщинами и наблюдали, как те разрисовывают шары.

Хотя до Рождества было еще далеко, прошло совсем немного времени, прежде чем один из посетителей поинтересовался, можно ли купить несколько этих роскошных шаров. В первое мгновение Иоганна хотела отказать – в конце концов, им нужно было выполнить американский заказ, – но потом передумала. Она позволила мужчине, приехавшему из Нюрнберга вместе с дочерью, выбрать двенадцать шаров и упаковала их в коробку, а затем потребовала за каждый шар вдвое больше, чем платил им Вулворт. Мужчина рассчитался, не сказав ни слова, и был ужасно благодарен Иоганне за то, что она пошла ему навстречу. Когда после долгих рукопожатий они наконец распрощались с ним, ни Петер, ни Иоганна еще не догадывались о том, что благодаря этой случайности приобрели еще одного крупного клиента.

Несколько недель спустя к ним поступил запрос от большого торгового дома в Нюрнберге. Они не сразу осознали, в чем дело, и только прочитав письмо во второй раз, Петер догадался, что один из основателей фирмы «Братья Гофман и сыновья» – отец маленькой Зигрун, лишившейся глаза после несчастного случая во время конной прогулки. До того момента Петер понятия не имел о том, что этот человек, кроме прочего, является владельцем одного из крупнейших торговых домов в Нюрнберге. Последовала оживленная переписка, в Нюрнберг отправили другие образцы, и в начале марта «Стеклодувная мастерская Штайнманн-Майенбаум» получила еще один заказ.

Когда в конце февраля у дверей появился почтальон, принесший телеграмму, во всей этой суматохе никто уже этому не удивился.

Телеграмма из Америки? А почему бы и нет?

И все же им не терпелось узнать, какая новость оказалась настолько важной, чтобы сообщать ее таким дорогостоящим способом.

Как обычно, почту получила Рут и еще на улице развернула телеграмму.

– Надеюсь, партия сердечек ко Дню святого Валентина дошла в целости и сохранности, – пробормотала Иоганна.

Хотя дела в мастерской шли наилучшим образом, время от времени ее снова охватывал страх. Унижение, испытанное при общении со скупщиками Зоннеберга, все еще терзало девушку и давало о себе знать каждый раз, когда она пыталась поверить в собственное счастье.

Все смотрели на Рут, которая замерла в дверях, держа в руках листок бумаги.

– Сколько еще ты собираешься нас мучить? – нервно воскликнула Иоганна. – Петер, неужели тебе совсем не интересно, что за новости пришли из Америки?