Александра Хоукинз - Мой желанный и неприступный маркиз

— Похоже, Блекберн не был до конца честен касательно своего скандального прошлого. Приходится мне тебя просвещать. Похоже, такова моя доля, раз уж ты мой…

Матиас ударил кулаком по подлокотнику.

— Я не ручаюсь за свои действия, если вы закончите это утверждение.

Маркиз прищурился, услышав неприкрытую угрозу, но ему хватило здравомыслия отступить,

— Так, и на чем же я остановился? Ах да, Блекберн. В свою растраченную впустую молодость мой друг спал со всеми женщинами, которые попадались ему на глаза. Мы часто держали пари на то, кто первый из нас переспит с той или иной девушкой. И плевать было на победу — мы с Блекберном просто наслаждались игрой! У нашей дружбы практически не было границ. Для нас было привычным делом спать с одними и теми же женщинами.

Матиас подумал о матери, и в голове у него все перемешалось. Отец его, конечно, не святой, но он совсем не похож на того, кого описывает Норгрейв. Он бы никогда не стал делить мать Матиаса с этим человеком.

— Может, мой отец просто устал от вашей желчи? Поэтому он порвал с вами всякие отношения? Я и часа не провел рядом с вами, а уже устал от вашей лжи, — негромко заметил Матиас.

— Все ваши слова — сплошная ложь. Отец любит мать.

Губы маркиза растянулись в задумчивой улыбке.

— Да.

Матиас встал, сердито глядя на маркиза.

— Герцог Блекберн — мой отец, запомни, лживый ублюдок. А моя мама никогда бы не позволила тебе и пальцем к ней прикоснуться…

Норгрейв вскочил, мужчины оказались лицом к лицу. Матиас понял, что они одного роста. Испугавшись хода своих мыслей, он отошел прочь от человека, пока не ударил его в лживый рот.

— Нет, Фейрлэм, я прикасался к твоей матери… — возразил маркиз, обходя вокруг Матиаса. — Эту ночь я не забуду никогда. Имоджин была невероятно красива. — Он прикрыл глаза, взгляд светло-голубых глаз затуманился, когда он стал вспоминать прошлое. — С такой готовностью отвечала на мои прикосновения. Я понимаю, что ни один сын не желает думать о матери как о женщине, но ты потребовал, чтобы я говорил правду. Твоя мама не могла решить, кого из нас она больше хочет, поэтому отдалась обоим. Несмотря на то что Блекберн был моим лучшим, ближайшим другом, но я не мог отказаться от Имоджин. Наше влечение друг другу невозможно было отрицать, да я и не жалею. Никто из нас и подумать не мог, что мое семя в ту ночь даст всходы в ее лоне. Когда я узнал, что она носит дитя, то готов был на ней жениться. Блекберн тоже был влюблен в Имоджин и решительно был настроен забрать ее себе. Мы даже подрались из-за нее, в результате у меня появился этот шрам. Он постоянно напоминает мне о том, что я потерял, когда твоя мама выбрала не меня, а твоего отца.

Матиас смотрел на поблекший от времени шрам на лице собеседника. Он злился на Норгрейва потому, что его отец — лорд Блекберн — отказывался обсуждать причины своей давней вражды с маркизом. Онемевший от ярости Матиас не в силах был опровергнуть историю маркиза.

— Тот, кого я когда-то считал своим братом, женился на Имоджин и порвал со мной всяческие отношения, потому что не хотел, чтобы кто-то узнал, что твоя мать носила моего ребенка.

— Довольно. Хватит! — воскликнул Матиас, потрясенный настолько, что не мог слушать дальше. Неужели он, сам не зная этого, женился на единокровной сестре? Сколько раз он доставлял ей наслаждение и наполнял своим семенем? Возможно, она уже носит его дитя. От этой отталкивающей мысли коньяк словно кислотой выжигал все изнутри. — Вы мне не отец.

На сей раз его напряженный голос звучал уже менее уверенно.

Матиас потер лицо руками, глаза жалили злые слезы. Он мысленно выругал обоих: и Блекберна, и Норгрейва за их проклятую распущенность… и их отвратительные тайны.

При мысли о том, что придется отказаться от Темпест, у него разрывалось сердце.

Собеседник, казалось, угадал ход его мыслей.

— Поэтому ты должен отпустить Темпест, — осторожно произнес Норгрейв. — Тебе придется мне поверить. Она твоя единокровная сестра. Однако у меня есть план. Если дать хорошую взятку, никто не станет допытываться, почему ты хочешь аннулировать брак. Верни ее в семью. Уаррилоу — хороший человек, он любит ее. Я еще раз с ним поговорю. Как только он узнает, что ты больше не стоишь у него на пути, он вмешается и женится на Темпест. На случай, если она носит твоего ребенка, никто…

Их внимание привлек доносящийся от двери звук — как будто кто-то подавился. Темпест выглядела так же плохо, как сейчас чувствовал себя Матиас. Она вновь подавила приступ тошноты, зажав ладонью рот.

— Это неправда. Ты придумал это намеренно, чтобы сделать мне больно.

— Доченька, почему, по-твоему, семья Рук оборвала все связи с нами? И почему мы с твоей матерью поддержали это решение? Любые интимные отношения между Шансом и любой из моих дочерей стали бы катастрофой.

Матиас подошел к жене, но она поморщилась, когда он попытался к ней прикоснуться. Он не хотел называть ее отца лжецом, потому что слова его были губительны.

— Ты веришь ему?

— Не знаю, — воскликнула она, и это признание разрывало ей душу. — Что мы наделали?

Его челюсть напряглась, вздулись желваки, когда он проглотил свой гнев.

— Мне необходимо поговорить с родителями.

— А если я твоя единокровная сестра, Шанс? Давай посмотрим правде в глаза: твои родители обманывали тебя всю свою жизнь и отказывались говорить о причинах этой вражды. Даже ты не станешь отрицать, что твоя семья не одобряет наш брак и с радостью поддержит аннуляцию.

— Любовь моя, только не проси, чтобы я сдался, — взмолился он, обхватывая ее лицо руками и прижимаясь своим лбом к ее лбу.

Слезы заструились по ее щекам, по его пальцам.

— Я не могу здесь оставаться. Я должна уехать. — Темпест оттолкнула его.

— Нет! — крикнул он, намеренный последовать за ней. Мы знаем только его версию событий. Позволь мне поговорить с моими родителями.

Норгрейв решительно положил руку Матиасу на плечо.

— Сынок, для всех будет лучше, если она сейчас поедет со мной.

Матиас сбросил его руку.

— Вы мне не отец! — прорычал он. Человек чувствует, кто его родители, разве нет? — Темпест останется со мной. Черт побери, она моя жена!

— Если в свете прознают о твоем настоящем отце, жизнь Темпест будет разрушена. Она моя дочь, Шанс, сказал Норгрейв, раскрывая объятия, в которые тут же поспешила Темпест. Он баюкал ее на своей груди, пока девушка рыдала. Если любишь ее, позволишь мне защитить ее и… тебя.

У него так сжалось горло, что Матиас едва мог дышать. Тем-пест плакала и прятала взгляд. Он чувствовал себя совершенно беспомощным.

— Позаботьтесь о ней. Мне нужно… — Матиас откашлялся. — Если необходимо будет аннулировать брак, я найду, как сделать это, не афишируя своего решения.