Эндрю О’Коннор - Армстронги. Загадка династии

– Что-то я сомневаюсь, чтобы в те времена женщины управляли автомобилем.

– И напрасно сомневаешься. Их было немного, но тем не менее. Тогда как раз зарождалось движение суфражисток, и женщины всячески старались доказывать, что они ни в чем не уступают мужчинам, – сказала Кейт.

– К чему ты, собственно, клонишь? – спросил Нико, которого ее детективная деятельность уже начинала раздражать.

– Эта версия выглядит правдоподобной, поскольку, раз выстрел был сделан через ветровое стекло напротив места пассажира, значит, Чарльз сидел именно там, и тогда выходит, что за рулем должен был сидеть хозяин автомобиля! – Кейт была в полном восторге от собственного открытия. – Так куда же Чарльз ехал ночью с той женщиной? И кто была та женщина в машине? И почему вся семья в своем обмане зашла настолько далеко, чтобы скрыть все это? Возможно, леди Маргарет и все остальные заявили про фаэтон, потому что они просто не хотели, чтобы стало известно, кому принадлежал тот автомобиль?

Нико бросил фотографии на кофейный столик.

– А тебе не кажется, что ты и сама заходишь слишком уж далеко?

– Нет, Нико. Я зашла далеко, но все равно недостаточно!

– А ты никогда не слыхала такого выражения – «не буди лихо, пока оно тихо»?

– Слыхала, но оно мне никогда не нравилось.

– И не должно было нравиться! Знаешь, Кейт, ты всегда стараешься довести дело до крайности. А факты таковы: хотя этих людей уже давно нет в живых, они по-прежнему имеют право на приватность личной жизни.

– Возможно, но только не в том случае, если они при этом скрывают преступление.

– А я думаю, что это не имеет значения. И по большому счету, я считаю аморальным с твоей стороны, что ты пытаешься выудить здесь какие-то сенсации ради своего фильма, ради рекламы и рейтингов, – решительным тоном заявил он.

– Я знала, что ты не поддержишь меня в этом! С самого начала знала, что тебе это не понравится, – с укором сказала она.

– Ну хорошо, а если знала, то зачем ты все это затевала?

– Потому что… потому что мне очень хотелось!

– Это уже не в первый раз, когда ты непомерно увлекаешься прошлым моей семьи, и посмотри, к чему это приводило до этого! – продолжал выговаривать ей он. – И хватит уже нам раскрытия всяких нелицеприятных тайн!

Это явно очень задело ее.

– Вот спасибо! Спасибо тебе большое, что снова затеял этот разговор!

– Я просто не хочу, чтобы все это опять захватило тебя с головой, как в прошлый раз, – сказал он.

– А тебе что-то известно? – тем не менее продолжала Кейт. – Может, фамилия у тебя и другая, Коллинз, но сдается мне, что в тебе есть та же жилка, что и у твоих предков. И что ты, так же как и они, с радостью готов скрывать что угодно, лишь бы только не навредить репутации семьи.

– В конце концов, Кейт, человек, обстоятельства гибели которого ты сейчас расследуешь, был дедушкой моей матери. Все это произошло не так уж давно, и я знаю, что моя мать пришла бы в ужас, узнав, что ты пытаешься очернить имя ее семьи. А она им очень гордилась, если хочешь знать.

– Что ж, Нико, прости, но сейчас я уже не могу остановиться. Я хочу знать, что там все-таки произошло. И убедиться в торжестве справедливости.

– Кейт – великий борец за справедливость! – с насмешкой бросил он.

Она встала и собрала все фотографии.

– И если ты не хочешь помочь мне, я все сделаю сама.

Он проводил ее взглядом, когда она выходила из комнаты, после чего снова включил телевизор.

В Нью-Йорке было девять вечера, и все сотрудники «Юнион Бэнк» уже давно разошлись по домам, когда председатель совета директоров банка Морган Уэллс вышел из своего кабинета и пошел по коридору. Внезапно он заметил, что в кабинете Гаррисона Армстронга горит свет. Открыв дверь, он вошел внутрь и застал Гаррисона за его рабочим столом, корпящим над бумагами.

– Вы все еще здесь? – спросил Морган, не слишком удивленный этой картиной.

– Да, к утру нужно кое-что закончить – клиент придет в девять, – пояснил Гаррисон, не особо скрывая раздражение по поводу того, что ему помешали.

– Но почему бы вам не пойти домой, хорошенько выспаться, чтобы свежим встать пораньше и все завершить? – предложил Морган.

– Спасибо за совет, но я еще поработаю, – сказал Гаррисон, снова склоняя голову над документами и продолжая читать.

Тем не менее Морган прошел в кабинет, подошел к его письменному столу и взял несколько бумаг, вызвав еще большее раздражение Гаррисона.

– Вы уверены, что хотите остаться? – спросил Морган. – Я мог бы подбросить вас до дома. Внизу ждет мой автомобиль.

– Нет, благодарю вас, – ответил Гаррисон.

– Есть какие-то планы на этот уик-энд?

– Нет… в смысле, да… есть несколько дел, которые нужно сделать, – сказал Гаррисон.

– Мы с моей женой в субботу вечером устраиваем званый обед. И хотели бы пригласить вас, если будете свободны.

– Я правда буду занят, но большое спасибо вам и вашей жене за приглашение, – отрывисто отозвался Гаррисон.

Морган улыбнулся:

– На обеде будет масса интересных людей, в том числе кое-кто из могущественных фигур банковской индустрии. Вам было бы полезно побывать там.

Гаррисон поднял на него глаза.

– Стоит ли мне рассматривать это как ваш приказ?

Морган коротко хохотнул:

– Нет, разумеется, это никакой не приказ – просто приглашение.

– В таком случае я вам уже ответил: у меня будут другие дела, – твердо ответил Гаррисон.

– Понятно, – кивнул Морган и направился к выходу. Уже у самой двери он приостановился и заметил: – Гаррисон, а знакомо ли вам такое выражение – «умей дело делать…»

– «…И тогда работа будет выполнена в срок», – добавил Гаррисон к известной поговорке свое собственное окончание.

Морган снова кивнул и с улыбкой вышел, закрыв за собою дверь.

Сидя на заднем сиденье своего автомобиля, Морган по дороге домой думал о Гаррисоне Армстронге, как делал это уже бесчисленное количество раз. Гаррисон работал в их банке несколько лет. Начинал он с невысокой должности и двигался вверх по служебной лестнице благодаря упорному труду и преданности делу, превышавшей обычное чувство долга. С самого начала Гаррисон сторонился других служащих, не посещал общих мероприятий и даже рождественские вечеринки. Он был замкнут и ни с кем не общался, был всегда вежлив, однако его отношение к людям зачастую воспринималось как отчужденность и неприветливость. Только через три года выяснилось, кто он такой на самом деле. Один крупный чиновник из Дублина, посетивший их банк, ко всеобщему изумлению, узнал в нем представителя одного из самых уважаемых семейств Соединенного Королевства, в жилах которого течет кровь лордов, графов и еще бог весть кого. Моргану помнилось, что Гаррисон пришел в ярость, когда его разоблачили. Такая реакция была неестественной для молодого человека, вся жизнь которого, казалось, проходила в стенах его кабинета, точно он был привязан к нему цепями. В особенности для молодого человека вроде Гаррисона – весь Нью-Йорк мог бы лежать у его ног. Морган изо всех сил пытался подтолкнуть его к более яркому и насыщенному образу жизни. Однако вскоре был вынужден признать свое поражение и в конце концов оставил Гаррисона Армстронга в покое.