Кэтрин Коултер - Песня огня

Она едва слышала, что муж окликает ее по имени; тело ее извивалось в судорогах страсти и наслаждения, похожего на боль. Он был глубоко в ее теле, когда она почувствовала, как его семя изверглось в нее, заполнив ее всю. Она упала вперед, поникла, опустошенная, полная сожаления и отчаяния, ощущая только последствия полной отдачи, полной капитуляции.

Грэлэм прижал ее к себе и нежно погладил ее ноги. Она уснула, лежа поверх него, рука ее покоилась на его шее, в ямке под подбородком. Он приглаживал ее разметавшиеся волосы и, отгородившись от мучительных размышлений, пытался запретить себе думать.

«Значит, и этого недостаточно», — думала Кассия, чувствуя, что Грэлэм снова с удовольствием наблюдает за ней. Он ненавидит меня, но он человек чести и не позволяет себе поддаться этому чувству. Из ее горла рвался судорожный плач, но Кассия изо всех сил старалась сдержаться. Она сама загнала себя в угол, и теперь ей приходилось жить с этим.

Ночью Кассия даже могла заставить себя поверить, что муж ее любит, так нежно он овладевал ею. Но она была столь восприимчива к его настроениям, что, как только глаза его мрачнели, тело ее отзывалось мгновенно. Он тоже знал это. Кассия гадала, ненавидит ли он ее и за это тоже.

«Пора сделать над собой усилие», — решила леди Кассия, продолжая погонять Ромашку. Она пустила кобылу в галоп, натянула тетиву и выпустила стрелу в цель. Стрела угодила в самый центр круга, и Кассия повернулась в седле, услышав радостный крик Эвиана.

Они были на морском берегу в доброй миле от Вулфтона. Кассия не хотела рисковать, не хотела, чтобы Грэлэм случайно увидел ее за этим занятием. Ей хотелось сделать ему сюрприз. Должно быть, ему понравится ее отвага. Должно быть, ему будет приятно. Только это одно и заставляло ее продолжать тренироваться в стрельбе из лука.

Но Грэлэм, конечно, заметил ее отсутствие, и она тотчас же уловила в его глазах гнев и недоверие.

— Ты опять думала, как лучше разбить сад и сколько еще деревьев посадить? — спросил он ее, пока она спрыгивала с Ромашки.

Кассия вздернула подбородок.

— Нет, милорд, — ответила она ясным и звонким голосом, — я хочу сделать вам сюрприз и готовлюсь к этому!

Он прищурил глаза и недоверчиво смотрел на нее.

— Объясни, что ты задумала.

Она покачала головой и усилием воли заставила себя рассмеяться так, что смех ее прозвучал дразняще.

— Милорд, вам придется подождать!

— Я обещал простить тебе прошлое, но не настоящее. Она только смотрела на него во все глаза.

— Но я не сделала ничего, чтобы навлечь на себя ваше неудовольствие.

— Разве? — спросил он, повернулся и оставил ее. Если бы в эту минуту в руке у нее оказался камень, он уже летел бы в него.

— Ну, я тебе покажу, — прошипела Кассия сквозь зубы. Кассия собиралась сделать сюрприз тремя днями позже.

Был холодный и ясный день. Она ощущала возбуждение, надежду, гордость.

— Рольф! Ты обещал!

Рольф поскреб голову, внезапно ощутив желание быть где угодно, в любом другом месте, только не в Вулфтоне.

— Не думаю, что это хорошая мысль, — сказал он беспомощно, стараясь не замечать мольбы в ее глазах.

— Но Грэлэм удивится и… обрадуется. Ты знаешь, Рольф, что именно так и будет.

«Я стану такой же, как леди Чандра, и он будет восхищаться мной», — мысленно добавила Кассия. Если все остальное неправда, то уж это-то должно быть правдой.

— Ты сам говорил, что мой успех превосходит все ожидания. И ты сам организовал состязания.

— Да, — ответил Рольф. — Должно быть, меня повесят за дурость.

— Возможно, — Кассия словно не слышала его слов, — менестрели услышат обо мне и сочинят песни, в которых будут прославлять мою отвагу.

— Уж и не знаю, что из этого выйдет, — ворчал Рольф.

«Что может быть плохого, если Грэлэм станет мною восхищаться? А потом полюбит меня по-настоящему» — подсказал ей какой-то тоненький и робкий внутренний голосок.

— Мне надо переодеться. — Она перешла на заговорщицкий шепот: — Не забудь, что следует сказать милорду!

Рольф смотрел, как она взбегает по лестнице, ведущей в зал. Потом поковырял носком кожаного башмака булыжник и тихонько выбранился.

— Итак, Рольф, — начал Грэлэм, с любопытством глядя на своего солдата, пока они бок о бок шагали на стрельбище. — Хочешь, чтобы я оценил успехи победителя?

— Наши люди тренировались изо всех сил, — ответил Рольф невыразительным голосом. — Некоторая оценка их заслуг с вашей стороны была бы нелишней.

— Тогда я кое о чем подумаю.

Грэлэм прикрыл глаза ладонью как козырьком и устремил взгляд куда-то за пределы поля.

— Вам повезло, что всю неделю не было дождей, — сказал он. — Мишени расставлены далеко друг от друга. — Рыцарь окинул взглядом стрельбище. — Не сомневаюсь, что большинство лучников получат отличные результаты. Почему вы так расставили мишени? Это слишком легко!

«Потому что мы не хотим, чтобы твоя леди сломала шею», — промелькнуло в голове у Рольфа.

— У наших людей недостаточно практики в стрельбе из лука в седле, — сказал он не задумываясь. — Я старался быть как можно честнее и справедливее к ним.

Грэлэм внимательно смотрел на своего сержанта, подняв густую черную бровь.

— Похоже, ты постарел и стал сентиментальным, — заметил он.

Де Моретон видел, как его люди выстроились на дальнем конце поля, стараясь стоять прямо и сохранять порядок. Он встал рядом с Рольфом, ожидая начала состязания.

Рольф заметил, что его господин оглянулся на замок, и подумал, что тот ищет жену.

— Кассии очень нравится смотреть на состязания. Она любит делать нашим людям сюрпризы, — сказал Грэлэм, как бы отвечая на мысли Рольфа. — Интересно, на этот раз она принесет поднос с пирогами для победителей?

Рольф пробормотал что-то невнятное, не сводя глаз с Кассии, одетой как мальчик и гордо сидящей на лошади по-мужски. На этот раз ей оседлали гнедого жеребца. На ней был короткий плащ, застегнутый на правом плече. Капюшон был поднят и закреплен над ее каштановыми волосами так, чтобы скрыть лицо. До вчерашнего дня никому из них не приходило в голову, что Грэлэм немедленно узнает ее Ромашку, как только ее увидит. Теперь Рольф выбрал для нее гнедого жеребца по имени Ганфрид. Рольф наблюдал, как гарцует гнедой, и закрыл глаза, вознося безмолвную молитву Господу, чтобы все обошлось. Эта лошадь не была столь спокойной и послушной, как Ромашка, и Кассия садилась на нее всего раз до сегодняшнего дня. Казалось, она ничуть не волнуется, но обмануть Рольфа было трудно.

— Состязаться будут всего восемь человек, — спросил Грэлэм, оборачиваясь к Рольфу, — я верно сосчитал?

Остальные люди переместились, занимая позиции вдоль поля. Трудно было ввести его в заблуждение — правда бросалась в глаза. Однако Рольф сказал: