Лаура Кинсейл - Летящая на пламя

— Я знаю, что у меня нет никаких прав просить вас о чем бы то ни было… Но я просто в отчаянье… — она замялась, видя, что при этих словах Шеридан приподнял бровь, а затем продолжила скороговоркой: — Я должна уехать из этой страны, но я не знаю, как мне быть, и у меня нет никого, кто согласился бы помочь мне. Шеридан медленно встал со скрипнувшего от его движения дивана и, поставив свою чашку на столик, подошел к камину. Поправив сползающее с плеч одеяло, он взял кочергу и повертел ее в руках, уставившись на бронзовую ручку, а затем, повернувшись к камину, помешал угли в очаге. Наконец, он вновь обратился лицом к гостье и сухо спросил:

— Что такое вы натворили?

— О, нет, нет! — поспешно воскликнула она. — Вы не должны думать обо мне так дурно! Конечно, я понимаю, что не сумела вам все сразу объяснить, но… уверяю вас, я не совершила никакого преступления. Я вообще ничего не совершила, если уж на то пошло… И мне нет никакой нужды бежать из страны или скрываться. Просто мне надо как можно скорее добраться до Рима. На то есть… личные причины.

И Олимпия до боли сжала кулачки.

Шеридан искоса глянул на нее.

— Так-так, понимаю. Значит, личные причины.

Ей было очень трудно удержаться и не рассказать ему о действительных причинах своего срочного отъезда в Рим сейчас, когда он так груба намекнул на них. Но правда была столь ужасна и возмутительна, что Олимпия сделала почти невозможное — преодолев себя, она пришла сюда, осуществив наконец то, о чем так долго мечтала в тиши спальни.

Шеридан все так же молча стоял у огня, одеяло упало с его плеча, и Олимпии хорошо была видна обнаженная спина. Она скользнула взглядом по его руке — от мускулистого предплечья до запястья и сильных, цепких пальцев, сжимающих кочергу Шеридан стоял на фоне Обоев янтарного цвета, мерцавших золотистыми отблесками пламени в сумраке комнаты.

— Да, причины, толкнувшие меня на этот шаг, исключительно личные, — повторила она и потупила взор, а затем, как будто собравшись с духом, подняла голову и взглянула прямо на него. — Хотя, с другой стороны, все это делается во имя свободы. Я понимаю, что мои слова звучат, может быть, несколько странно. Но я… мне кажется, у меня есть некоторое политическое влияние, вы понимаете? И если меня все же принудят сделать то, чего я не хочу делать, это будет иметь ужасающие последствия для… для всей страны.

— Боюсь, мисс Сен-Леже, что я не понял ни слова из того, что вы сейчас здесь наговорили.

— Возможно, вы не поверите мне, — сказала она. — Я очень боюсь этого и потому не стала сразу открывать вам всей правды. Но если вы сочтете, что я обманываю вас, я не стану порицать вас за это. Ведь все это звучит слишком неправдоподобно. Я… я — не англичанка. Дело в том, что я… — Олимпия замялась и вновь низко склонила голову, пряча лицо. — Я та, кого обычно называют членом королевской фамилии. Король Николай Ориенский — мой дедушка.

Кочерга с громким стуком упала на пол.

— Честное слово, — добавила Олимпия.

— Боже правый, — Шеридан во все глаза глядел на свою гостью. — Боже правый! Вы хотите сказать, что вы принцесса крови?

— Да. — Олимпия выпрямилась и застыла, сидя на жестком диванчике, набитом конским волосом. Сжав кулачки, она пристально, не мигая смотрела перед собой. — И я получила письмо из дома. Мой народ хочет, чтобы я вернулась в Ориенс.

Вообще-то последнее утверждение было не совсем правдиво. Олимпия не собиралась делать подобное заявление, но слова сами слетели с ее губ, поскольку ей очень хотелось произвести выгодное впечатление на такого человека, как сэр Шеридан. Мало того, она с ужасом — как бы со стороны — снова услышала свой голос:

— Мне сообщили, что народ требует моего возвращения в надежде, что я возглавлю революцию, в результате которой в стране установятся принципы свободы и демократии. Именно поэтому я должна отправиться на родину. Сэр Шеридан подмигнул ей:

— Для того, чтобы возглавить революцию? Олимпия кивнула.

— Что за странная идея, — сказал он, качая головой. Олимпия облизала кончиком языка пересохшие губы и понурила голову.

— Вы наверняка думаете, что я слишком молода и неопытна для осуществления столь благородной цели. Но прошу вас, сэр Шеридан, не будьте столь строги… Ах, если бы вы только могли понять мои чаяния! Вы сами сражались за свободу, честь и человеческое достоинство. Во имя этих благородных идеалов вы рисковали своей жизнью. А теперь представьте себе, что значат эти святые понятия для меня! Ведь меня держат здесь, как птицу в клетке, я вынуждена жить в изгнании, как мне говорят, ради моей же безопасности. — Олимпия подняла голову и скорбно взглянула на Шеридана. — И вот я живу в холе, неге и полном достатке, в то время как мой народ прозябает в родном краю, страдая от гнета и бесправия. А я… я, на ком лежит ответственность за судьбы страны, хотя бы уже в силу одного моего статуса, еще ничего не сделала для того, чтобы помочь ему!

Шеридан откашлялся и, хмуря брови, взглянул на свою гостью, как будто та была морской картой, оказавшейся очень неточной и постоянно вводившей его в заблуждение. Он начал что-то говорить, но внезапно замолчал и снова покачал головой:

— Вы сразили меня наповал.

— Я знаю, что кажусь сумасшедшей. Шеридан засмеялся:

— Вне всякого сомнения.

— Ах, прошу вас, думайте обо мне что хотите, только не отказывайте мне в своей помощи!

Шеридан пристально взглянул на нее, а затем с легким смешком опять покачал головой. Опершись рукой о каминную полку, он поигрывал стоявшей там чернильницей.

— Не спешите так, мисс Сен-Леже. Кстати, это ваше настоящее имя?

— Да, но если быть точной, меня зовут Олимпия Франческа Мария Антония Елизавета. Династия Сен-Леже правила в Ориенсе со времен Карла Великого.

Шеридан вновь задумчиво погладил перо и искоса взглянул на Олимпию. В этот момент он был похож на ленивого разомлевшего волка, который слегка навострил уши, заслышав далекий шум, еще не встревожившись, но уже насторожась.

— Насколько я знаю, Ориенс находится во Французских Альпах, не так ли? В таком случае зачем же вам ехать в Рим, если вы хотите добраться до Ориенса?

Олимпия сидела все так же прямо и неподвижно.

— Альпы, в которых расположен Ориенс, вовсе не французские!

— И тем не менее, — заметил Шеридан, — они находятся на значительном расстоянии от Рима.

— Я должна проследовать именно через Рим совсем по другой причине. Я уже говорила вам, что не свободна в своих действиях.

— Что значит «не свободна»? Олимпия потупила взор.

— Так вы поможете мне?

В воцарившейся тишине было слышно только, как потрескивает огонь в камине.

— Мы зашли в тупик, мэм. Я не привык пускаться в сомнительные предприятия, имея неполную информацию о предстоящем деле.