Лаура Кинсейл - Госпожа моего сердца

Они покинули покои архиепископа. Каноник упивался своим успехом, а Джон Маркинг с бычьей решительностью расчищал им путь сквозь толпу, собравшуюся во дворе. Но даже Джону пришлось остановиться, когда затрубили в рог, и из ворот выехала пышная процессия.

Рук похолодел. Рядом с Навоной, которого, по-видимому, не очень беспокоила его нога, ехала Меланта. Она была одета в золотое и красное, он — во все белое. Их сопровождал высокий рыцарь на прекрасном коне, хорошо вооруженный, с добрыми оруженосцами. Вне всяких сомнений это и был тот фламандский чемпион, который будет биться вместо Джиана. Сейчас он с любопытством оглядывался вокруг.

Остальные ехали чуть позади. Некоторые лица были знакомы для Рука: Аллегрето — женоподобный красавец, Дезмонд в алой ливрее в перчатках даже летом.

— Вот он! — Джон неожиданно наклонился к Руку. — Ваш друг, мой господин, который предупредил о мече.

Рук посмотрел на Дезмонда, такого знакомого и изменившегося.

— Четвертый, — говорил Джон. — Тот, в белых одеждах. Молодой и красивый.

— О нет.

Когда процессия остановилась, Рук перевел взгляд с Дезмонда на человека в белом. Это был Аллегрето.

Но Аллегрето в это время лениво и высокомерно оглядывал толпу. Он посмотрел прямо на Рука. Но его глаза ничего не выражали. Ленивым движением он вынул свой небольшой меч из ножен и осмотрел лезвие.

Пространство вокруг Рука освободилось. Кто — то сзади стал подталкивать его вперед. Фламандский рыцарь спустился с коня. Между ними вдруг оказалась свободная площадка. Бой. И голоса вокруг кричали: «Сент-Джордж! Сент-Джордж!»

Чемпион был высок и моложе Рука. Он ответил на приветствие улыбкой и легким поклоном. Это привело толпу в возбуждение.

Рядом с Руком был только Джон. Фламандец осмотрел его и любезно кивнул. Рук ответил ему, но сам при этом смотрел мимо рыцаря на Меланту. Хотя все взгляды во дворце были направлены на него и на человека, с которым он будет сражаться, она спустилась с коня, как будто их не существовало.

Ей нужно было идти в другую сторону. Ее итальянский любовник взял ее под руку и повел к воротам в королевские покои. Фламандский рыцарь отсалютовал Руку и последовал за Мелантой и Джианом.

Она отреклась от него. Перед ним, перед церковью, перед судом. И Дезмонд, который даже не взглянул на Рука, даже не заговорил с ним. Дезмонд видел все, и это было хуже всего.

— Этот сумасшедший все время преследует меня, — сказала Меланта первой, не дожидаясь, пока Джиан заговорит об этом сам.

Он улыбнулся, поглаживая ее руку.

— Выбрось его из головы.

Она замедлила шаг под аркой и зашептала по-итальянски:

— Джиан, я умоляю. Не убивай его до дуэли. Или после, пожалуйста. Иначе они никогда не позволят тебе уехать из страны.

— Ты расстраиваешься без причины, дорогая. — Он взглянул на Аллегрето. — Верь в меня, и ничего не нужно говорить.

— Джиан! Ты не понимаешь англичан. Если он умрет не на дуэли, тебя не оставят в покое. Пусть с ним разбираются судьи, или…

— Я просил тебя не говорить о нем.

Его пальцы с силой сжали ее руку. Он заставлял ее идти дальше.

— Я только…

— Моя дорогая принцесса, еще слово, и я буду вынужден думать, что ты молишь о его жизни, потому что любишь этого бедняжку.

Она стойко перенесла хватку Джиана.

— Мой дорогой Джиан, если ты не обратишь внимания на мои слова, я буду вынуждена думать, что ты глуп.

— Неужели? Право же, Меланта, я не думаю, что я так глуп.

Внутри шатра шум толпы становился похожим на ровный гул. Джон стоял на коленях перед Руком, закрепляя его доспехи. Зеленая сталь была начищена, выбоины — выправлены, все приведено в порядок.

Рук был одет в ее цвета. Но выходя на поединок, Рук так еще и не мог понять, кем для него стала Меланта. Он не знал, была ли она его потенциальным убийцей или, напротив, пыталась спасти его. Не говорила о Вулфскаре, чтобы спасти его или отречься от него. Она ли послала Аллегрето, или же тот просто предал ее.

Он не знал, хотела ли она, чтобы он победил и освободил ее, или же умер и освободил ее. Он не знал!

Он тряхнул головой, чтобы выбросить все эти мысли. Он знал, если бы она хотела быть с ним, она говорила бы правду.

Откидная пола распахнулась, и вошел Аллегрето, плотно закрывая ее за собой.

— У меня только минута. Мой отец не должен знать. Флемингу сказали, что ты не выдержишь удара по голове. Осмотрите шлем.

Джон внимательно осмотрел шлем. Он тщательно вытер его, но на поверхности ничего не было заметно. Он заглянул внутрь. Затем вдруг схватил кинжал, вспорол им подкладку и воскликнул:

— Боже мой! Посмотрите, мой господин. Темные голубоватые пластинки. Рук вытряс себе на ладонь несколько штук. Свинец.

Джон ударил мечом по шлему. Сталь прогнулась, она была слишком мягкой, чтобы выдержать даже несильный удар. Он ощупал внутренний слой.

— Вот, мой господин. Это место прощупывается.

В шлеме явно прощупывалась заделанная дыра. Заплата была изготовлена очень искусно. Однако, проводя пальцами по внешней и внутренней поверхности шлема, можно было ощутить легкое изменение толщины слоя металла.

Было уже слишком поздно готовить новый шлем.

— Мне придется одеть большой шлем и кольчугу.

— Мой господин, — Джон встал. — Это слишком. Вы должны обо всем сообщить маршалу.

— Нет, — ответил Рук и посмотрел на Аллегрето.

Молодой человек улыбался, но глаза его оставались спокойными.

— Почему ты помогаешь мне? Аллегрето провел рукой по шесту шатра.

— Ты однажды был добр ко мне. — Он усмехнулся. — Я это помню.

— Кто хочет убить меня?

— Многие. Будь осторожен.

— Твоя любовница? — Голос Рука стал напряженным.

Аллегрето поднял брови.

— Подумай хорошенько, Зеленый Рыцарь. Напряжение, которого Рук даже не замечал раньше, прошло.

— Тогда, значит, это она послала тебя?

— А разве я сам не могу придти? Я пришел из уважения к тебе, Зеленый Рыцарь. Почему же еще? Будь осторожен, — повторил — он и вышел из палатки.

В голове у Рука затрещало: сначала обрушилась резкая боль, затем вспыхнула огненная дуга, потом в уши ударил металлический грохот. Каждый раз, когда он принимал удар, все кончалось болью и звоном в ушах, так что яростные крики, шум и гвалт толпы и даже звук самого удара становились тихими и отдаленными. Зато он ясно слышал в эти мгновения свое дыхание, то, как он с усилием всасывал в себя горячий воздух через дыхательные отверстия в шлеме. Сквозь наступающую темноту он видел тогда своего противника, нанесшего очередной удар, отбить который ему не удалось.

Его большой шлем сдвигался после каждого удара, на мгновение закрывая обзор. Фламандец, правда, ни разу не воспользовался этим. Он раз за разом целился в голову Рука и лишь изредка менял направление атак. Такая тактика делала его тело достаточно открытым для ответного выпада, но он наносил удары сам так часто, что Рук пока и не мечтал о нападении, едва успевая отражать атаки сам.