Сьюзен Кинг - Пронзенное сердце

Несмотря на высокие сводчатые потолки и грандиозные размеры, главный зал Хоуксмура выглядел уютным и обжитым — залитый солнцем, украшенный расшитыми гобеленами, обставленный изящными дубовыми столами и стульями с резными спинками.

Свет проникал сквозь стрельчатые окна, ложась на деревянный пол янтарными квадратами. Дальний конец зала занимал огромный камин с высоким отражателем. В нем ярко горел огонь.

Звон становился слышнее. Эмилин взглянула в сторону камина. Сквозь боковую дверь в комнату вошла худенькая женщина. На поясе у нее висела связка ключей. Проскользнув к креслу у огня, она уселась, расправила черную юбку и кивнула слуге, вошедшему вслед за ней.

— Леди Джулиан де Гантроу, тетушка барона, — тихонько пояснил Годвин. Эмилин взглянула, будто не понимая.

— Джулиан де Гантроу?

— Графиня, вдова графа Джона де Гантроу. Ее сестра — мать барона. Я иногда встречаю леди Джулиан в монастыре, когда она посещает аббата Джона. — Годвин задумчиво потер подбородок, заросший седоватой щетиной. — Привратник сказал, что барон де Хоуквуд сейчас в отъезде. А всеми делами заправляет его тетушка. И мы должны адресовать свою просьбу именно ей.

Эмилин кивнула. Она явно нервничала — пальцы не переставали теребить черный шерстяной шнурок, служивший ей поясом. Крошечное распятие из слоновой кости висело на одном конце этого шнурка.

— Успокойся, — ласково попросил Годвин, — и перестань теребить пояс. Ты словно белка — постоянно возишься.

— Брат Годвин из монастыря Вистонбери! — хорошо поставленным голосом объявил слуга.

Годвин поднялся, держа в руке сложенное письмо, и пошел через весь зал. Походка его была неслышной, но несколько неуклюжей из-за сковывающей длинной рясы. Солнечные лучи падали на тонзуру, освещали легкий венчик седеющих волос, заставляли сиять острые голубые глаза.

— Господь да пошлет вам удачу, брат Годвин, — приветствовала его леди Джулиан. Склонив голову, она внимательно разглядывала монаха. — Мы не могли встречаться раньше?

— Да, миледи, мы виделись в книжной мастерской в Вистонбери.

— Ах, так вы художник! Я купила один из манускриптов, сделанных в вашей переплетной, для моей дочери. Прекрасная работа! Добро пожаловать в Хоуксмур, брат. Что же привело вас сюда?

— Моя племянница и я привезли письмо от аббата Джона.

Леди Джулиан посмотрела туда, где Эмилин сидела на скамейке, будто воплощение скромности.

— Ваша племянница — монахиня? Годвин слегка откашлялся.

— Э-э… да, миледи.

— Подойдите ближе, сестра — пригласила графиня, жестом показывая на стол, а потом сделала знак дворецкому. Тут же появились кувшин и серебряные кубки.

Для поздней весны в зале было достаточно прохладно, но камин хорошо обогревал этот конец огромной комнаты. Эмилин совсем не хотелось стоять близко к огню: из-за покрывала на голове и тяжелого шерстяного одеяния ей и так было жарко. Она остановилась рядом с Годвином, с любопытством разглядывая графиню.

На леди Джулиан было черное шерстяное платье, которое оживляли лишь четки, искусно сделанные из слоновой кости и красной яшмы. Белое покрывало укутывало ее волосы и подбородок, а нежная прозрачность кожи заставляла забыть о возрасте этой изящной и утонченной дамы. Скорее всего, она была средних лет, и красота еще не успела покинуть ее. Но выглядела она строже и суровее, чем любая монашка.

— Угощайтесь, прошу вас, — пригласила графиня, наполняя серебряные кубки красным вином и подавая их гостям. Она вопросительно взглянула на Эмилин.

— Мадам?..

— Агнесса, настоятельница Росберийского женского монастыря, — представилась девушка.

Годвин, в это время как раз пригубивший вина, от неожиданности поперхнулся. Конечно, в общих чертах он представлял план своей племянницы, но она ни словом не обмолвилась о том, что собирается действовать от имени своей сестры.

Леди Джулиан с едва заметной улыбкой ждала, когда гость придет в себя.

— Добро пожаловать, леди Агнесса, — произнесла она. — Как приятно видеть у себя духовную особу! И такого талантливого художника, как брат Годвин.

Снизу вверх дама взглянула на высокого монаха своими глубоко посаженными карими глазами — проницательными и серьезными.

— К сожалению, — продолжала она, — мой племянник сейчас в отъезде и не сможет сам приветствовать вас. Он в Лондоне вместе с баронами Севера. Они ведут переговоры с королем Джоном. Скорее всего, ему придется отсутствовать еще несколько недель.

Годвин поставил кубок на стол.

— Мы слышали, что Архиепископ Кентерберийский приехал в Лондон, чтобы участвовать во встрече короля с баронами.

— Да, он поступил так после тех ужасных событий, когда восставшие бароны осадили Лондон и пытались заставить короля исполнить свои требования. Может быть, эта встреча наконец приведет к миру между королем и баронами.

— Будь на то Господня воля, мы, может быть, и дождемся большей мудрости от нашего короля — возможно, он согласится с требованиями баронов.

Леди Джулиан сдержанно кивнула в знак согласия.

— Расскажите мне о своем письме, — попросила она.

— Оно от аббата Джона и адресовано барону или вашей милости, миледи, — объяснил Годвин, протягивая свиток.

Дама приняла его, но не открыла.

— Я плохо разбираю написанное. Не может ли ваше дело подождать до возвращения барона? Годвин серьезно покачал головой.

— Миледи, недавно барон принял опекунство над тремя детьми.

Графиня подняла брови:

— Да, именно так.

— Это дети моего старшего брата. Роже Эшборна. Моя племянница — э… э… Агнесса — их старшая сестра.

Графиня нахмурилась. Так в чем же суть вашей просьбы?

— Мы хотели бы увидеться с детьми, — коротко ответил Годвин.

— Леди Агнесса, вы путешествуете без сопровождения кого-либо из монахинь? — внезапно поинтересовалась графиня, внимательно глядя на гостью.

Эмилин покраснела под этим откровенно недоверчивым и изучающим взглядом.

— Миледи, мне разрешено отправиться в дорогу с дядюшкой.

Годвин слегка нахмурился и отвел взгляд.

Эмилин знала, что он вовсе не одобряет ее хитрость, хотя и понимает, что она необходима. Он не мог позволить себе лгать и до сих пор не сказал ни слова откровенной неправды: Агнесса действительно была монахиней, старшей сестрой детей и его собственной племянницей.

Две недели назад Черный Шип проводил Эмилин до ворот монастыря и нежно поцеловал на прощание. Годвин чрезвычайно удивился, увидев ее. Он согласился помочь вернуть детей, но выговорил себе право обратиться с петицией к Папе Римскому. Чувствуя, что трудно будет уговорить его на более быстрые действия, девушка рассказала о своей свадьбе.

Озабоченный и испуганный тем, что она попытается одна вызволить детей, Годвин решил сопровождать ее в Хоуксмур. Только краткий визит, настаивал он. Он прекрасно понимал, насколько это опасно, и поэтому достал для нее монашескую одежду.