Сьюзен Кинг - Пронзенное сердце

И, наконец, его часовня. Ее начали расписывать, даже не спросив на то мнения и согласия хозяина. Какие-то странные совпадения… Наверняка здесь не обошлось без участия тетушки.

— Я хотела рассказать тебе о часовне, Николас, но вчера вечером, когда ты приехал, нужно было столько всего обсудить! — пыталась оправдаться леди Джулиан. — Надеюсь, ты не будешь возражать. — Она с улыбкой взглянула на рыцаря. Тот растерянно пожал плечами.

— Хоуксмур совсем не похож на ту крепость, какую я оставил два месяца назад. Теперь здесь полно женщин, детей, нянек, щенков, котят. Игрушки валяются под ногами. Что же говорить о священнике и монахине?

— Дети? Игрушки? — как будто эхом отозвалась Элрис.

Ни Николас, ни леди Джулиан не обратили на ее реплику никакого внимания, поглощенные своей беседой.

— Ах, Николас, дорогой, пожалуйста, не расстраивайся! Когда-то ты сам говорил, что часовню надо расписать. Поэтому, когда брат Годвин появился здесь у нас, я немедленно наняла его — ведь его репутация прекрасно известна. Надеялась приятно удивить тебя. Мы посовещались насчет сюжета и решили, что Святой Георгий окажется как раз кстати. А на западной стене он планировал изобразить вознесение душ. Конечно, если ты против, все можно изменить.

— Нет, замысел прекрасен, и я вовсе не намерен менять что-либо. Однако что привело брата Годвина в Хоуксмур? — Рыцарь украдкой взглянул на леса, но хрупкая фигурка в сером как раз в эту минуту отвернулась, чтобы разобрать краски и кисти.

— Он приехал навестить детей, ведь это так собственно! — отвечала графиня.

— Детей? — опять не выдержала Элрис. — Так что, здесь есть дети? — Ее густые брови нахмурились, а красивые светло-зеленые глаза гневно прищурились.

— Король доверил Николасу опекунство над тремя очаровательными малютками, — объяснила графиня. — Брат Годвин и мадам Агнесса — их родственники, еще и поэтому я пригласила их обоих погостить у нас.

— Так что же, дети должны жить у вас, Николас? — не могла поверить Элрис.

— До тех пор, пока король не издаст иного распоряжения, должны, — отвечал рыцарь.

Монахиня на лесах в это время с шумом переставляла горшки.

Николас изо всех сил сжал зубы. Он должен остаться один и подумать.

— Пожалуйста, извините меня, — обратился он к тетушке. — У меня столько дел.

Резко повернувшись, он вышел из часовни и хлопнул дверью.

Элрис надула губки и принялась поправлять вуаль.

— Он выглядит недовольным. Возможно, этот аромат слишком силен: ведь это особые духи прямо с востока — жасминовое масло, — проговорила она, доверительно склоняясь к хозяйке дома. Леди Джулиан вдохнула,

— Очень милый запах, Элрис. Очень экзотичный. Дамы не спеша, направились к выходу.

— Мод будет очень рада видеть тебя, если, конечно, она сейчас дома. Обычно ее надо искать на хозяйственном дворе — возится с лошадьми. Но в такую ужасную погоду, возможно, она останется дома. Временами с ней очень трудно сладить, — как бы про себя тихо проговорила графиня. Подойдя к дверям, она оглянулась. — Мадам Агнесса, — окликнула она художницу, — дамы, как обычно, соберутся в моей комнате сразу после вечерней молитвы. Я буду рада видеть и вас.

— Спасибо, миледи, — отвечала монахиня коротко, не прерывая работы.

— Леди Джулиан, — заговорила Элрис. — Роспись часовни будет закончена к свадьбе?

Графиня остановилась около двери.

— Несколько месяцев назад ваша матушка написала, что семья надеется, что вы выйдете замуж за Николаса. Дело улажено? Николас согласен?

Элрис рассмеялась счастливым и кокетливым смехом, который заставил монахиню на секунду прервать работу и посмотреть вниз.

— Не волнуйтесь насчет Николаса, миледи, — ответила она, — он согласится.

Все еще улыбаясь, леди Элрис широко открыла дверь, и дамы вышли под дождь, торопливо надвигая капюшоны.

Эмилин привела в порядок кисточки и краски, однако сосредоточиться ей так и не удалось. Ей самой казалось странным, что болтовня и кокетство избалованной и самовлюбленной барышни раздражали ее. Она вздохнула. Если Хоуквуд женится на Элрис, то эта пустышка станет опекуншей ее малышей.

Девушка резко бросила тряпку на табурет. Если они поженятся, то составят славную пару — двое эгоистов: он холодный, она тщеславная и легкомысленная. Нельзя доверять им детей!

Глубоко вздохнув, Эмилин твердо решила довести до конца начатое дело. Все это время в Хоуксмуре она уговаривала Годвина помочь ей увезти детей раньше, чем возвратится барон. А сейчас, конечно, уже было поздно. Но она все равно найдет выход:

Бог не допустит, чтобы она потеряла тех, кто ей ближе всего на этом свете.

Со вздохом Эмилин взглянула в окно: дождь лил и лил. Двор давно превратился в огромную грязную лужу. Она все еще не могла оправиться от потрясения — слишком уж неожиданно Хоуквуд появился и часовне. Руки ее дрожали, а сердце билось гулко и стремительно. Она не видела барона с того самого короткого и крайне неприятного знакомства в Эшборне. И увидев его здесь, в этой еще не отделанной часовне, едва не лишилась чувств.

Первой мыслью, мелькнувшей в ее голове, было:как же он похож на Черного Шипа! Родство их не вызывало сомнений. Барон, однако, казался напряженным и мрачным, лицо его было чисто выбрито, серые глаза холодны, словно сталь. Длинный черный плащ еще больше подчеркивал суровость его натуры. Он казался темным и резким — ничего общего с легким и общительным характером Черного Шипа. Даже голос его звучал глубже, ниже, с явными нотками гнева и нетерпения.

Снова тяжко вздохнув, Эмилин рассеянно протерла запотевшее стекло в окне. Ангел-хранитель не покинул ее сегодня, и Хоуквуд не узнал ее. Иначе он наверняка немедленно стащил бы ее с лесов и отдал прямиком в руки Уайтхоуку. Раздумывая, идет ли сейчас дождь и в долине, она живо представила, как ее любимый сидит сейчас около уютного камина в гостиной Мэйзри, потягивает эль и шутит с Элриком. Она вспомнила его крепкое и надежное объятие, его улыбку, как будто спрятанную в бороде, вкус его губ на своих губах.

«Боже милостивый! — подумала она, прислоняясь лбом к холодному стеклу. — Я отдала бы почти все за возможность побыть с ним. Чем дольше разлука, тем сильнее потребность в его спокойном присутствии, надежных руках, мужестве и силе».

Она повернула на пальце простое стальное колечко — его свадебный подарок — и зажмурила глаза, пытаясь остановить подступающие слезы. Она ясно видела перед собой его лицо, зеленые, словно мох, глаза, которые, однако, иногда, в минуты гнева, неожиданно приобретали холодный серый оттенок.

Через некоторое время произошло что-то странное, испугавшее саму Эмилин: образ ее любимого неожиданно слился с образом Николаса Хоуквуда. Девушка вздрогнула и попыталась отогнать видение. Да, они похожи, словно две половинки яблока, и в то же время различны, как сталь и дуб.